Автобиография. Старая перечница - Хмелевская Иоанна - Страница 21

И как этот человек еще меня терпит?..

Я все больше теряю надежду придерживаться хронологии, ничего у меня не получается. Ладно, попытаюсь хотя бы тематически как-то организовать свои мемуары. То есть если уж затронула какую-то тему, то хотя бы за нее держаться. Раз не получается хронологически, попробую излагать тематически.

Вот мелькнуло замечание о том, что ни грипп, ни простуды меня особенно не донимают, зато от жары я как-то чуть не померла.

Это чистая правда. Мои безответственные прогулки в тропиках уже не раз выходили мне боком, но это мелочь по сравнению с тем, что пришлось пережить в памятном двухтысячном году. Однако, прежде чем я приступлю к подробному описанию пережитого, вынуждена данную тему слегка расширить. Хочешь не хочешь, а придется сказать несколько слов о моих заграничных путешествиях вообще. Пыталась воздержаться от этого, но вижу — не получится.

Мои поездки за границу делятся на служебные и личные. Личных больше, зато некоторые служебные оставляют совершенно незабываемые впечатления. Про свою первую поездку в Москву я уже рассказывала, теперь настала очередь Франкфурта.

Перед этой поездкой я отправилась отдохнуть на Балтику, на свою любимую косу. Здоровье того требовало. Отдыхалось неплохо, хотя спокойствием и не пахло. Помешали кретинские запреты, отравлявшие жизнь всем местным рыбакам, не только Ягоде с Вальдемаром. Мне тоже. Ну и пришлось вмешаться, похлопотать. Речь идет о местных законах, регламентирующих проезд по дорогам, ведущим к порту. Домой я вернулась после Пасхи.

Летом приехали канадские дети, и мы отправились в вояж, запланированный еще в прошлом году. Тогда уже мы присмотрели отель «Флобер» в Трувиле. По дороге, разумеется, заехали к Гражине в Штутгарт, к Михалу с Иолой в Париж, к…

Постойте, опять запуталась.

Пропустила самый ветреный отпуск, который мне пришлось пережить за год до этого в Кабурге. Возвращаюсь к нему. Наверняка это было в июле, и Роберт с раздражением допытывался у меня, бывает ли лето в этой части Франции. Почти все время лили бесконечные дожди, то слабые, то настоящие ливни, и сопровождались дождевые потоки жуткими ветрами, шквал следовал за шквалом, так что и речи не было о морских купаниях. Пришлось заняться экскурсионной программой. Мы отправились поглядеть на гору Сан-Мишель и тамошний монастырь.

Поехали. Уже недалеко от горы и монастыря движение по шоссе застопорилось, потом остановилось совсем. Откуда-то сбоку на проезжую часть неторопливо вышло небольшое стадо коз. Одной из них захотелось именно посередине шоссе остановиться и покормить козленка. Машины терпеливо ждали, водители схватились за фотоаппараты.

Разумеется, Роберт тоже выскочил из машины, Моника за ним. Я сидела за рулем, не сводя глаз с умилительной сцены на шоссе, но тут у меня за спиной раздался страшный крик:

— Открой дверцу! Открой дверцу! Дверцу!!!

Вздрогнув, я поспешила открыть свою дверцу, причем налетевший вихрь чудом не сорвал ее с петель. Возможно, до того я с перепугу заблокировала все остальное, поскольку крики усилились. Теперь каждый из них кричал свое, нагнетая панику. Оказалось, Роберту понадобилось что-то достать из машины, а Моника захлопнула переднюю дверцу, когда рука ее отца была внутри машины. Просто чудом не раздробила ему пальцы! Зося орала на заднем сиденье. Роберт вопил от боли, я пыталась, тоже криком, довести до их сознания, что уже открыла, но меня не слышали. Захлопнуть же свою дверцу я не могла из-за ветра. Обернулась, увидела сына в глупейшем положении — одна рука заблокирована в машине, в другой он что-то держит, понятно, сам дверцу открыть не может. И такой у него был комический вид, что я не удержалась от смеха. Ну не чудовище ли? Боюсь, именно это подумали мои родные.

Зато козы на снимке вышли отлично.

Видать, никогда мне не научиться уму-разуму. Я сдуру предложила внучке отправиться на берег — пособирать ракушки. Внучка охотно согласилась, должно быть, в бабку пошла, никакого здравого смысла. С пляжа пришлось спасаться бегством, наше семейство в полном составе приютилось в прибрежной забегаловке, с ужасом и восхищением наблюдая, как шквалистый ветер гонит огромные волны, поднимая тучи пенистых брызг. Служащие бистро гонялись за летающими стульями, столиками, зонтиками и прочим барахлом.

После отлива ветер немного унялся, вода отступила метров на восемьсот от берега, а по мокрому утрамбованному песку легко ходить. Вот мы с внучкой и пошли, одни-единственные на совершенно безлюдном пляже. Больше никто до такой глупости не додумался.

На мне была непромокаемая куртка с капюшоном, который я плотно натянула на голову. Мы повернули к берегу, внимательно глядя под ноги, стараясь рассмотреть в черных водорослях запутавшиеся ракушки. Скорей, скорей к берегу, пока не налетел… Очередной шквал ударил нас в спину, второй почему-то сбоку. Чуть голову не оторвал. Пощупала — голова на месте, даже капюшон на месте, но вот под капюшоном что-то не так. Не пойму.

— Моника, глянь-ка на меня, что у меня с головой? На месте?

Внучка с трудом обернулась, преодолевая ветер и дождь.

— Вроде бы. И капюшон, и голова. А что?

— А парик?

— Парика не видно! — прокричала Моника.

— А не заметила, он не пролетал мимо тебя? К тебе ветер дует. Погляди хорошенько.

Внучка послушно заозиралась, но безрезультатно. Я ускорила шаг, продолжая ощупывать голову. Сдвинула капюшон, но так и не смогла понять, на голове ли парик.

Мы ворвались в бистро.

— Дети, — жалобно прокричала я, — поглядите, есть ли у меня на голове парик?

Вот когда я расплатилась за свой неуместный смех на шоссе. Первой расхохоталась Зося. Это был такой приступ смеха, что не устоял ни один столик в небольшом зале. И хотя за ними сидели туристы, по-польски наверняка не понимавшие, они так и покатились со смеху. Все бистро ржало, выло, визжало и утирало слезы. Возможно, я еще подлила масла в огонь, перетряхивая куртку и выворачивая ее рукава, а также выражая опасение, что нашедший парик примется искать прочие части утопленника. Парик же мой пропал самым непонятным образом, хорошо, что имелся запасной.

Во время той поездки во Францию — оказывается, она была такой занимательной! — мы умудрились наделать французам немало хлопот в самом центре Парижа. Вообще-то не в центре, немного с краю, на авеню Карно у площади Звезды.

Бывая в Париже, мы останавливались в разных гостиницах, тогда выбрали «Regence Etoile», рядом с площадью Звезды, как я уже сказала, на авеню Карно, где-то посередине улицы.

Как известно, все отходящие от Триумфальной арки улицы идут вниз, арка, можно сказать, возвышается на холме. Вечером мы возвращались в свой отель со стороны авеню Де Терн, шли медленно, поскольку двигались в гору. Видимо, ужинали где-то рядом, иначе не шли бы пешком. Уже стемнело. Недалеко от входа в наш отель я почувствовала резкий неприятный запах.

Дети тоже отметили — чем-то воняет. Поглядели под ноги. Машины были припаркованы в длинный ряд у тротуара, из-под одной что-то натекало. Весело журча, ручеек бежал вниз по улице.

Остановившись, мы пытались определить, что за дрянь течет. Бензин? Тормозная жидкость? Вода из радиатора? Автомобильное масло? Скорее всего, бензин или масло. Струйка увеличивалась и набирала скорость.

— Что без толку стоять? — разозлился Роберт. — Течет из чьей-то машины, я тут при чем, какое мне дело до чужой тачки?

— Какое дело? — фыркнула я. — Да ты погляди, куда течет! Через четыре машины стоит наша.

Все тут же признали мою правоту. Достаточно какому-нибудь сопливому кретину бросить окурок… Отголоски взрыва долетят аж до Марселя.

В отеле дежурил молодой человек, который поначалу не оценил всей важности нашего сообщения и не выразил ни малейшего желания что-либо предпринять. Ну что ж, он и нас не оценил. Мы уперлись всеми четырьмя лапами и не думали отступать. Двое из нас говорили по-французски, а молодой француз владел английским. Он не выдержал массированной двуязычной атаки, пошел посмотреть и понюхать.