Автобиография. Старая перечница - Хмелевская Иоанна - Страница 27

Пан Тадеуш начал с того, что страшно побледнел. Похоже, ему вовсе не улыбалось загреметь в белорусскую кутузку. Ну просто ни малейшего энтузиазма на лице! Я спокойно ожидала развития событий, но они как-то не развивались. Хотя нет, не совсем. В один прекрасный момент мне показалось, что мой спутник раздумывает, уж не броситься ли ему под колеса поезда. Такой поворот меня не устраивал. В моей христианской душе пробудилось милосердие, я тяжко вздохнула, помолчала немного, подумала и принялась действовать.

В нашем распоряжении имелись два сотовых телефона, к счастью, оба заряженные. Зеленого блокнота с номерами телефонов при мне не было. Из имеющихся в мобильнике номеров самым подходящим мне показался телефон комиссара полиции по моему прежнему месту жительства. Того, чьи сотрудники сторожили мои проклятые «Авенсисы» и которых я вознаградила шариковыми ручками.

И вот именно этот номер телефона оказался бесценным!

Я позвонила. Мне дали номер телефона главного полицейского управления Варшавы. Там дежурный офицер дал номер телефона дежурного в варшавском МИДе. А надо сказать, что было воскресенье, а если точнее — ночь с воскресенья на понедельник.

В МИДе дежурила особа женского пола, к тому же читавшая мои книги, к тому же очень их любившая. Она до глубины души прониклась случившейся со мной неприятностью.

Исполнив свой долг христианки, я передала сотовый пану Тадеушу.

Я постаралась, чтобы подробности двусторонних переговоров до меня не дошли, знаю лишь, что отчаянные призывы о помощи понеслись в обе стороны — и к русским, и к нашим. Мое дальнейшее участие в операции ограничилось тем, что я поднимала зазвонивший второй сотовый и вежливо отвечала, что пан Тадеуш сейчас возьмет трубку. Бедняге явно не хватало третьего уха и третьей руки.

Результат наших усилий превзошел все ожидания, а польский консул в Бресте оказался дипломатом наивысшего класса, ему бы в Брюсселе сидеть, а не на белорусской границе. В четыре пятнадцать утра (в безукоризненном костюме, белоснежной рубашке и при галстуке) он встречал нас на перроне брестского вокзала так, словно о лучшем начале наступившей недели и не мечтал.

Дальнейшее плохо помню, все-таки я устала всерьез, даже говорить уже не могла.

Уж не знаю, как сумела подняться на перрон — опять по ступенькам! Едва переставляя ноги, я вяло размышляла, какие меры предпримет пан Тадеуш. Бросит ли меня в белорусской больнице или все же перетащит мой труп на польскую сторону, где оставит под родимым кустом. Впрочем, какая разница? Мне уже все равно. Помню, в консульстве я пожирала в огромном количестве лекарства, а пан Тадеуш с консулом продолжали хлопотать.

Всем нам пришлось наврать с три короба — а что делать? Признайся мы, что паспорта остались лежать в гостинице, нас бы задержали до их получения. Неизвестно, кто и когда привез бы их из Москвы в Брест. А так мы не моргнув глазом свалили все на русских воров-злодеев — дескать, были паспорта, да вот только что их свистнули. Да-да, мы готовы были присягнуть — украдены в последний момент. Полагаю, что русским ворам это без разницы, а мы только таким способом и смогли уехать из России — по временным документам.

До Варшавы нас довез фургончик польского консульства. Подъезжая к столице, я настолько оклемалась, что смогла даже связно сформулировать свое сожаление по поводу того, что никакой контрабанды не везу — такая оказия! Пан Тадеуш тоже не вез. Раз в жизни выпала возможность, а мы не воспользовались…

Ну а о мелочах вроде той, что наши паспорта в Польшу доставили, да только не в Варшаву, а почему-то во Вроцлав, уже и не стоит упоминать.

Разнос за пренебрежение своими обязанностями я устроила своему помощнику дома, когда немного пришла в себя. Прежде всего я потребовала объяснить, как такое могло случиться. И только тогда узнала, что пан Тадеуш в день нашего приезда должен был спуститься за паспортами через полчаса после того, как мы их сдали, но напрочь забыл. Вместо этого мое доверенное лицо самозабвенно плескалось под душем. Сама не знаю, и чего я так прицепилась к этим его водным процедурам? Ведь и сама люблю вволю поплескаться под душем. От зависти, наверное. Я бы тоже хотела забыть обо всем на свете, предаваясь омовению.

Во всяком случае, он из-за омовения не помчался в администрацию, а потом такая мелочь, как наши загранпаспорта, и вовсе вылетела у него из головы. Отдавая ключи от нашего номера переводчику, о паспортах он и не вспомнил.

С пылом-жаром пан Тадеуш поклялся, что ни за какие сокровища никогда больше не будет уговаривать меня съездить в Москву.

А в ноябре я узнала, что во всем виновата проклятая познаньская мошка. Ладно, допустим, не она составляла программу моего посещения Москвы и не она была причиной моей неимоверной загруженности, она лишь виновна в моем дурном самочувствии.

Все это растолковали мне мои канадские дети. У них в Канаде мошка свирепствует ежегодно, уже давно известно, что это крайне опасная тварь и с ней нужно держать ухо востро. Укусив человека, эта бестия впрыскивает яд, препятствующий свертыванию крови — дабы полакомиться спокойно и без помех. Этот яд очень вреден для здоровья. Его избыток приводит к заболеванию, все симптомы которого я не могу перечислить, помню лишь, что одним из них является отек мозга со страшными мигренями. Половина заболевших от этого умирает, а вторая половина нет. Я оказалась во второй половине, из чего следует, что здоровье у меня железное (кто бы мог подумать?) и мошка не совладала с ним. Только теперь я поняла, почему так озабочен был мой дерматолог.

И все равно нет охоты у меня еще раз подвергать испытанию свое здоровье, пусть оно и железное.

Я упрямо продираюсь к обещанной жаре и никак не могу до нее добраться. Впрочем, нечему удивляться, ведь эта тема тесно увязана с моими выездами за границу, а они встревают на каждом шагу…

Вот, по дороге еще и Краков был. Не везет нам как-то друг с другом, мне и Кракову. Я Краков люблю, но толку от этого чуть. В прошлый раз за мое пребывание в городе поплатился его мэр. И Мартуся, которую из-за меня лишили премии на ее телевидении. На сей раз пострадала я сама.

И опять, хоть убейте, понятия не имею, зачем меня туда выдернули. И на кой черт я туда потащилась. А с жарой это никак не связано, не было жары, скорей наоборот.

Происходило все зимой или поздней осенью, и в Кракове проводились какие-то культурные мероприятия. Вот только какие?

А, вспомнила. Даже договор нашла. Из него следует, что в Краков я отправилась с целью выступить с докладом на детективном фестивале. Кажется, никакого доклада я не делала, но все равно меня осчастливили премией «Крупный калибр».

Да нет же, серьезно, лопнуть мне на этом месте, если я когда-нибудь где-нибудь выступала с таким докладом. Я уже не говорю о том, что данный литературный жанр вообще ни в какой доклад не укладывается. Ну что о нем можно сказать? Разве лишь то, что, во-первых, произведение детективного жанра должно иметь какой-то смысл, а во-вторых, непременно быть нравственным, то есть преступника обязательно должны поймать и наказать. На этом кончаются мои познания о детективе как о литературном жанре. И какой доклад я могла сделать?

Помню, неофициальные встречи были очень милые, помню, этих встреч было две, однако уверена, они таковыми оказались бы и без моего участия. Поэтому мне совершенно не ясно, с какой целью меня сначала волокли по длиннющей улице пешком (для транспорта она закрыта) навстречу страшнейшему ледяному ветру, способному прикончить любого сердечника, а потом загнали в средневековые подземелья, причем спускаться приходилось по выщербленным каменным ступеням почти в полной темноте. Да понимаю я, это романтично, создает настроение, но учтите, на Кинаст я уже взбиралась пятьдесят лет назад, и с меня этого вполне достаточно. Решительно заявляю и настаиваю на том, что старых, заморенных кляч категорически не следует таскать по подземельям!!!