Невезуха - Хмелевская Иоанна - Страница 28
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
Дядя заерзал на стуле, мало подходившем для человека его комплекции.
— Вот именно, вот именно. Но Иза... Возможно, покойник мог тебе чем-то навредить...
Что-то разгласить.., какую-нибудь компрометирующую тайну. И тебе пришлось...
От всего этого здорово несло семейными интригами, о которых я не имела никакого представления. И почему это тетка Иза ополчилась на меня? Я с удивлением смотрела на дядю, который ерзал все сильней.
Вполне возможно, что я сумела бы узнать что-то еще, если бы дядюшке не вздумалось опереться о ночной столик. В спальне была такая теснотища, что многочисленные книги, рукописи, справочники, атласы и словари лежали повсюду, в том числе и на ночном столике. И дядюшка нечаянно скинул солидную стопку каталогов декоративных растений. Флора посыпалась на пол с таким грохотом, словно успела полностью одеревенеть. Сердитый окрик тетки Ольги долетел до нас даже сквозь закрытую дверь. Дядюшка побледнел.
— Никому не говори, что:, я тебе что-то рассказал!.. Давай помогу...
Он проворно наклонился за книгами, перевернув стул и едва не расколотив лампу. Я подхватила накренившийся столик и категорически отказалась от предложенной помощи, напомнив, что тетя Ольга нервничает. Дядюшка на карачках отполз к двери, распрямился и выскочил как ошпаренный.
Господи, да все эти интриги тетушки Изы и сравнивать смешно с моим фатальным невезением. Был ведь шанс раскрыть семейную тайну, и вот фиг тебе!
* * *
Сотовый телефон затренькал, когда я уже засыпала.
— Простите, что звоню так поздно, — извинился майор Бежан, представившись, — но, как я понял, дома у вас сейчас сложная ситуация, и я не хочу её ещё больше усложнять. Как бы нам переговорить с вами с глазу на глаз, не вызывая лишних проблем?
— Ну, наверное, мне ничего не остается, как тайком, под покровом ночи выскользнуть из родного дома.
— Так, может, прямо сейчас?..
— Нет, они ещё не заснули. Давайте лучше заранее договоримся. Но сегодня поздновато, я уже легла.
— Значит, завтра?
— Пожалуй. Я выйду в полночь под предлогом, что нужно поставить машину в гараж.
Пойдет?
— Конечно, спасибо.
* * *
Эдвард Бежан положил трубку в квартире покойной Михалины Колек и посмотрел на Роберта Гурского.
— Ах эти долгие ночные разговоры... — пробормотал он. — Ладно, завтра даже лучше — глядишь, что-нибудь ещё всплывет.
— И так уже всплыло, — оптимистично возразил Роберт, указывая на небольшую стопку бумаг. — Кое-что из этого уже утратило силу, но остальное — чистое золото.
— Точно. Шестеро убийц, один другого краше.
Прямо от Лукаша Дарко они отправились в дом Михалины и уже через час знали все секреты покойной. В доме царил образцовый порядок, бумаг было немного, и лежали они в одном месте. Две записные книжки с телефонными номерами, календари за последние пять лет, кучка газетных вырезок, несколько глянцевых журналов, несколько копий судебных постановлений, личные документы и стопочка писем — все от божества покойной, Доминика.
Кроме того, сыщики нашли два небольших фотоальбома и коробку с карточками. В доме не было ни единой книги, если не считать телефонного справочника двухлетней давности.
Из документов следовало, что Михалина Колек закончила среднюю школу и какие-то таинственные партийные курсы, фигурировавшие под туманным названием «специальный курс для работников аппарата». После чего вышла замуж за сотрудника МВД, с которым неизвестно что произошло, так как решение суда о разводе, принятое перед самой сменой общественного строя, говорило о полном распаде супружеской жизни без малейшего упоминания о самом супруге. В тот же период Михалина начала получать пенсию как инвалид третьей группы, что привело и Бежана, и Гурского в неописуемое изумление. Что же это, прости господи, за инвалидность такая, что за недуг мог мучить могучую кариатиду?
Иллюстрированные издания оказались в основном посвящены моде и секретам макияжа, на половине фотоснимков была представлена сама Михалина в разном возрасте и различных ситуациях, на другой половине фотографий запечатлены посторонние личности, и лишь несколько снимков хранили образ — размытый и плохо различимый — пана Доминика. Газетные вырезки и судебные бумаги также касались посторонних Михалине личностей. Записные книжки и календари были буквально напичканы информацией, вполне возможно — абсолютно бесценной.
Бежан с Гурским быстро отделили зерна от плевел и занялись перепиской Михалины. Читать там особо было нечего, хватило и одного взгляда.
— «Найди Мариушка», — прочел Роберт. — Чудесное письмо. Кратко, содержательно, однозначно... Кто, интересно, такой этот Мариушек?
— Выясним, — заверил Бежан. — «Не появляйся до вторника». Тоже красиво. А тут ещё лучше: «Веток весь вторник». Причем «весь» подчеркнуто. Хорошо бы ещё узнать, как у него обстояло с орфографией. Ведь можно прочесть и раздельно: «В сток». Но все равно непонятно.
— Ну, то, что это не любовная переписка, и так ясно. Взять на заметку этого Мариушка?
— Не задавай глупых вопросов, у нас мало времени...
Между судом и прессой царило полное единодушие: почти все материалы касались компрометации уже сходящих со сцены партийно-правительственных руководителей, а из их круга выделялись шесть человек, присосавшихся и к нынешней власти. Так что на основе досье, которое собрала Михалина, этим шестерым можно было запросто поломать карьеру, а то и саму жизнь. Бежан не сомневался, что в бумагах Доминика найдется компромат и похлеще. Сомневался он в другом — вряд ли кто из этих шестерых был способен убить собственными руками.
Физическим трудом эта публика не особо увлекалась, предпочитая нанимать соответствующий персонал. А Доминика убил кто-то из хорошо знакомых ему людей.
Роберт между тем отыскал таинственного Мариушка. Одна из дряхлых копий судебного решения информировала об условном освобождении из исправительной колонии некоего Мариуша Ченгалы, шестнадцати лет, с назначением ему опекуна в лице... И на этом месте, к сожалению, текст обрывался. Сыщики единодушно предположили, что опекуном должен был стать Доминик Доминик, однако тут же решили, что выдают желаемое за действительное.
— С тем же успехом это мог быть Степан Колек, разведенный муж Михалины, — недовольно сказал Бежан. — Дело-то происходило шестнадцать лет назад. Даже если мы теперь знаем, кто такой Мариушек, то на кой черт это нам нужно?
— Иза Брант, — беспомощно подсказал Роберт.
— С Домиником она познакомилась одиннадцать лет назад. Но ничего, завтра мы её спросим. Берись-ка за записные книжки.
Несколько минут царило молчание, сыщики бегло проглядывали густо исписанные листки, по ходу дела вычеркивая лиц, уже перенесшихся в лучший мир. В комнате горел только торшер, окна были наглухо зашторены. Ни Бежану, ни Гурскому подобные предосторожности не требовались, о шторах позаботилась покойная Михалина — похоже, её очень волновало, как бы с улицы не увидели, что происходит у неё в доме.
Сквозь плотные занавеси не проникало и лучика света — маскировка, достойная времен войны, авианалетов и бомбардировок.
Внезапно ночную тишину нарушил шорох, донесшийся от входной двери. Оба разом вскинули головы.
Кто-то осторожно копался в замке.
Бежан кивнул Роберту, давая понять, что запер дверь и сейчас в замке тихо поворачивался ключ. Сыщики вскочили и бесшумно подкрались к двери.
И тут невезение вновь проявило себя во всей красе.
Нет, в носу ни у кого не засвербело, никто из них не чихнул, других глупостей тоже не совершили. Однако они не ведали, что резной буфет Михалины, стоявший в прихожей, держится на честном слове. Одна из ножек величественного сооружения давно уже бросила исполнять свои прямые обязанности, предпочтя декоративную роль. Кроме того, эти буфетные ножки были сделаны в виде шаров. И в самый ответственный момент декоративная ножка-шар решила пошалить. Может, самолет над домом пролетел или в Африке случилось легкое землетрясение, а может, виновато какое сверхъестественное явление, но шар вдруг сделал то, что обычно делают все шары, — покатился.
- Предыдущая
- 28/60
- Следующая
