Ад на двоих - Локхард Джордж "(Георгий Эгриселашвили)" - Страница 2
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая
– У нас мало времени, – сказала она. Её усы встопорщились. – Охотники напали на след.
Я встал. Голова пока кружилась, но силы возвращались удивительно быстро. Странности с памятью лучше оставить на потом. Что-то мне подсказывало, времени действительно оставалось немного.
– Кто гонится за нами? – спросил я.
– Один из местных, – Лэя скрипнула зубами. – Знатный охотник. Предпочитает травлю.
– Где моё оружие?
Она вздохнула.
– Перед самым переходом ты метнул меч в командира тех, пятнистых...
Я уже вспомнил это и сам. Пальцы невольно сжались.
– Вставай, – я схватил её за плечо. – Надо бежать навстречу.
Лэя нахмурилась:
– Их много, Кауран. Несколько всадников, три десятка псов. Есть арбалеты. Лучше продолжить путь, они не догонят...
– Нет, – в груди моей клокотало рычание. – Я справлюсь. Нам нужно оружие и кони. Времени почти не осталось, Лэя.
– Да, – согласилась она. – Времени мало.
Мы затоптали костёр и наскоро перекусили недожареным зайцем. Я чувствовал прилив сил. Недомогание осталось в прошлом, если не считать провалов памяти.
Лэя первой нырнула в изумрудную чащу. Я беззвучно скользил следом.
Их в самом деле было много. Шесть всадников, тридцать шесть собак. Лес в этом месте был не таким густым, как там, где я очнулся, и охотники двигались верхом, пустив собак вперёд. Предводитель – высокий человек, в белых чешуйчатых доспехах, ехал на громадном чёрном коне с огненными глазами. Собаки, бежавшие перед ним, остервенело рычали и тявкали. Я сразу узнал адских гончих, с которыми сражался до перехода.
Мы с Лэей долго разглядывали охотника в белом. Он был красив, как гриб ядерного взрыва, если смотреть издали. Темные волосы ниже плеч, ничего не отражающие голубые глаза. Его доспехи были совсем белыми, словно эмалированными. Я видел этого человека раньше.
Много раз видел. И я ненавидел его, как ненавидел всех, подобных ему, отнимающих жизни из развлечения, убивающих для удовольствия. Я и сам не раз убивал – таких, как он.
– Желтоволосый на чалом коне, – негромко сказал я. Этот охотник немного отстал от других и скакал последним. Кивнув, Лэя расстворилась в кустах. Я бесшумно скользнул в другую сторону.
Себе в жертву я избрал пожилого мужчину в зелёной охотничьей одежде. Его вороной жеребец, кажется, почувствовал мой взгляд за мгновение до прыжка – он всхрапнул и мотнул гривой, но я уже взвился в воздух. Выбил всадника из седла, одним прыжком пересёк открытое место и скрылся в кустах. Спустя мгновение ко мне присоединилась Лэя.
– Держи, – я протянул ей короткий кинжал. – Таким оружием охотники добивают подранков.
– Уже есть, – коротко ответила она. Кивнув, я взял в зубы четыре стрелы, зарядил в арбалет пятую и беззвучно побежал следом за отрядом. Чёрная шерсть Лэи мелькала среди деревьев.
Застрелить спутников белого охотника оказалось нетрудно. Лишь один успел закричать, но он был последним, и услышал его только сам предводитель. Прежде, чем тот повернулся, в его панцырь одновременно ударились две стрелы: моя и Лэи. Обе со звоном отлетели.
Человек проявил себя неглупым: резко свистнув, он послал в нашу сторону собачью свору, а сам спрятался за конём, безошибочно определив, откуда стреляли.
– Займись собаками, – Лэя взяла свой кинжал в зубы.
– Будь осторожна.
Она мощным прыжком взлетела за дерево и скрылась среди ветвей. Я остался наедине с тридцатью шестью обезумевшими от ярости псами.
Прыжок, взмах, удар, удар, удар. Тридцать три. Запрыгнуть на дерево, сверху два удара, схватить пса за шкирку, тошнотворное бульканье. Двадцать девять. Свеситься с ветки, второй кинжал под челюсть, повернуть, рывок обратно, полоснуть по морде скулящего пса! Двадцать шесть...
– Он исчез! – Лэя спрыгнула на мою ветку. Я свирепо огляделся.
– Как исчез?
– Не знаю. Когда я подбежала, ни его, ни коня уже не было.
У подножья дерева рычала, визжала и скулила свора. Они рвали трупы своих собратьев, пасти у многих были окровавлены. Шерсть на моих руках покраснела, с кинжалов капала кровь. Запах смерти дурманил рассудок.
– Берём коней, – сказал я. – Надо спешить.
Лэя сузила глаза.
– Ты точно помнишь дорогу?
– Узнаем по пути, – усмехнулся я.
Мы посмотрели вниз. Собаки продолжали рычать и прыгать у дерева, пена покрывала их пасти. Несколько псов остервенело грызли ствол.
– Они погонятся, – заметила Лэя.
Я молча облизнул кинжал и спрыгнул на землю.
К вечеру мы покинули лес и продолжили бешеную скачку по равнине. Вдали, утопая в дымке, возносилась гигантская одинокая гора, её склоны отливали лиловым. Я знал имя этой горы. Все дороги мира вели туда. Там находилась наша цель.
Грифоны напали ночью, когда мы поили измучанных коней. Свист перьев, блеск луны в орлиных глазах – и отчаяное ржание. Я чудом успел броситься в воду, когда надо мной промчались две крылатые тени.
Мгновением позже речка с плеском приняла чёрное тело Лэи. Мы плыли под водой так долго, как могли, надеясь, что грифонам хватит наших бедных лошадок и они не станут выслеживать всадников. Так оно и вышло: вынырнув, мы услышали ниже по течению хруст и характерные гортанные крики.
До самого утра мы бежали. Гора стала немного ближе, но путь ещё предстоял долгий. У меня вновь разболелась голова, к тому же я был голоден. Лэя вчера успела поесть.
Меня грызли сомнения. Я не понимал, зачем мы спешим и что ждёт в конце пути. Властная сила гнала нас вперёд, я чувствовал, что всё делаю правильно – но почему, почему? Ответов на вопросы не было. Лэя сказала, что следует за мной из любви. Куда мы бежим, она не знала.
Вечером этого дня мы достигли морского побережья и видели сражение между двумя остроносыми парусниками и огромным морским чудовищем, похожим на сверкающую рогатую змею. Зверь одержал победу и потопил корабли, хотя сам получил тяжёлые раны. Кровь у него была золотая.
Заночевали у подножья одинокого утёса. Ночью разразилась гроза, молнии сверкали почти непрерывно, хотя дождь так и не пошёл. Утром волны выбросили на берег много рыбы. Мы сытно поели.
Этим днём мы встретили раненого крылатого ящера, чем-то похожего на дракона. Он лежал в колючих кустах и смотрел на нас большими желто-зелёными глазами. Когда мы пробегали рядом, ящер зашипел, но не сделал попытки напасть. Я чувствовал в воздухе напряжение.
Сомнения мои росли вместе с горой, к которой мы приближались. Ночами, засыпая в объятиях Лэи, я размышлял над странным провалом в памяти, пытался вызвать картины прошлого. Смутные видения было трудно понять.
Однажды пригрезилось, будто я падаю в скоростном лифте вдоль сверкающей громады небоскрёба. Внизу рушился прекрасный город, здания разлетались в щепы, из трещин навстречу небу рвались гейзеры пламени. Самым удивительным было могучее, всеобъемлющее чувство наслаждения, которое я испытывал, падая в объятия смерти.
В другой раз я увидел себя на гигантской стекляной поверхности, под ней просматривался странный, удивительный серебряный мир. С высоты было плохо видно людей – они бегали между округлыми, будто оплавленными зданиями, паутина канатов и монорельсов безвольно трепыхалась. Недалеко от меня группа окровавленных солдат в изорванной, опалённой синей форме, пыталась втащить на поворотную турель нелепую длинноствольную пушку. Паника и обречённость висели в воздухе.
Вдали, на горизонте, уже были видны чёрные силуэты транспортных самолётов. Они везли десантников, получивших приказ вырезать всё население серебряного города. Один-единственный истребитель мчался им навстречу. Я знал, что пилота зовут Грэхэм, знал, что он погибнет, не успев задержать врага – я знал это – и наслаждался этим! Даже сейчас, на берегу, в объятиях пантеры, я проснулся в холодном поту. То была не моя память!
Или моя?..
К середине третьего дня мы наконец добежали до подножья горы. Узкая винтовая лестница вела на вершину. Лэя хотела идти первой, но я не позволил. Мы начали восхождение ровно в полдень.
- Предыдущая
- 2/5
- Следующая