Учения и наставления моей бабушки Евдокии - Степанова Наталья Ивановна - Страница 5

Мы – глубоко верующие люди, и в нашей семье до сих пор хранится икона, которой когда-то Ваша бабушка благословила вначале мою маму, a потом, слава Богу, и меня.

С того момента, как мы гостили у Вашей бабушки, прошло уже много времени, но я до сих пор помню все так, словно это случилось вчера. Помню все детали, даже трещинки на деревянном полу. Помню комнату, где у иконостаса мерцала горящая, красного стекла лампадка. И главное – помню Вашу бабушку, царственно-величественную и в то же время очень добрую, с удивительно красивой и ласковой улыбкой.

Нельзя передать словами ощущение, которое я испытывала, глядя на Вашу бабушку.

Пока мы к ней добирались (а ехали мы с мамой пять суток), я видела, как моя мама волнуется в ожидании этой встречи. Она мне все время говорила, как я должна себя вести, и очень переживала, вдруг я не так войду, не так поклонюсь и не так отвечу. Мама говорила: „Запомни ее и никогда не забывай ни ее лица, ни ее голоса. Мы едем к святой! А это великая честь и радость. Твои деды ходили к ее родителям за благословением. Я уже была, теперь вот и тебя Господь сподобил к ней допустить. А знахарь, который из ее рук лично получал благословение, мог после этого даже умирающего к жизни вернуть. Помни, что в роду Степановых были те, кто принял благословение от первозванных. Не зря про таких, как Евдокия, говорят «ведунья». Это только злобные люди коверкают слово «ведунья», говоря «ведьма». Ведунья – это та, кто все ведает и все знает. Ты, смотри, плохих мыслей в голову не пускай, помни, Евдокия ведает все мысли, считывая их у тех, кто к ней приходит. Она вида-то не подаст, но все твои мысли будут перед ней как на ладони.

К ней Баевы ездили на благословение, а она им отказала. Настасья осмелилась спросить Евдокию, за что она лишает ее своего благословения. И та ей сказала: «За мысли твои небогоугодные. Ты думала то-то и то-то», – в общем, сказала Баевой про все, о чем та думала. А ей и деваться некуда, ведь Евдокиюшка действительно сказала именно то, о чем та думала. К Евдокиюшке, уходя, никто задом не поворачивается. Ведь она была знахарским народом коронована. Что будет она у тебя спрашивать, отвечай ей все так, как сама думаешь, не юли – не любит Евдокия обмана. Глупость и незнание простит, а ложь – никогда! Рассердится и не даст благословения…“

И так всю дорогу. Вот и представьте себе, как я тряслась после этих маминых слов, заходя в дом к Вашей бабушке Евдокии.

Еще есть у меня крестик, который она на меня сама надела. Он медный, но лучше всякого золотого. Когда меня покидали силы и я уставала, тогда я целовала этот крест, говоря: „Помоги мне, Господи, и пособи, Евдокия“. И сразу у меня откуда ни возьмись появлялись силы, а усталость будто рукой снимало. Пост ли, работу нашу знахарскую тяжелую – все я осиливала легко и очень многим людям помогла за свою долгую жизнь.

Из Ваших книг я узнала, что Вы пишете о моей наставнице, о многомудрой Евдокии, и захотела написать Вам о том, что мне известно из рассказов моей мамы, а также от людей, которым она когда-то помогла.

Дела эти дивные и чудные. И если бы я сама когда-то своими глазами не видела, как она творит чудеса, то моя голова не вместила бы такое!

Жили мы тогда с мамой у Вашей бабушки трое суток, и я никогда не забуду увиденного в Вашем доме.

Люди к ней шли и ехали из разных краев. Вот, например, один случай. Пришли к ней двое: мать и ее девятнадцатилетняя дочь. Дочь страдала непонятной болезнью. Она, по словам ее матери, совсем не стала спать после ссоры со свекровью.

Евдокия велела ей лечь на черную ткань и обвела сухим мылом (думаю, что этим мылом обмывали покойника) ее тело левой рукой. Потом Евдокиюшка встала на колени и стала говорить с иконой. Испрося у Божьей Матушки разрешения, она положила свою руку на лоб больной девушки и приказала ей спать. Сказано ею было всего лишь одно слово „спи“, и я увидела, как девушка стала дышать медленно и спокойно, а затем глубоко уснула. Евдокия что-то горячо шептала, а потом сказала:

– Душа рабы Божьей Ольги, говори со мной, с Божьей рабой Евдокией.

Она стала ей задавать вопросы, а девушка, не просыпаясь, ей отвечала.

– Ты где? – спросила Евдокия.

– В гробу, – тихо ответила девушка, – здесь темно, и две женщины читают по мне за упокой. Одну я знаю – это моя свекровь, а вторую ни разу не видела.

– Подними руки и обопрись ими о крышку гроба, толкай ее, а я к Господу с прошением обращусь.

Я видела, как спящая девушка подняла руки на тот уровень, на который их можно поднять, если лежать в гробу. Я видела, как она упиралась в невидимую крышку и на ее лбу и подбородке выступили капли пота и стали стекать струйками по ее вискам и ушам и падать на черное покрывало. Я видела, как из ее пальцев выступила и побежала кровь, будто она их содрала о невидимые доски.

Девушка быстро залепетала:

– Выпустите меня, я задыхаюсь!

А Евдокия, не глядя на нее, читала и читала молитвы.

Я глубоко верующий человек и никогда не буду обманывать. Клянусь перед Богом, что все было именно так, как я Вам рассказываю. Сам Бог свидетель тому, как заходила ходуном изба, треснуло и разлетелось стекло в окошке, загремела и посыпалась посуда из старинного шкафа.

Моя мама крепко держала меня за руку. Ее лицо было белее снега, а я так и вовсе была ни жива ни мертва.

Охнула и упала мать больной девушки. Но Евдокия не прекращала читать молитвы. Я почувствовала, что из прокушенной мной губы выступила соленая кровь.

Вдруг все разом прекратилось. Стало невообразимо тихо. Девушка лежала не двигаясь и не шевелясь. Руки ее свободно лежали вдоль туловища, щеки порозовели, и грудь мерно поднималась и опускалась. Она спала спокойно и безмятежно, как спят младенцы.

Евдокия поднялась с колен и подошла к ее матери, лежавшей на полу в обмороке. Сбрызнув женщину водой, она усадила ее на стул и сказала:

– Девка твоя проживет сто лет. Господь позволил мне отмолить ее от гроба. Приедешь в свое село, узнаешь, в чьем дому была покойница – это она уложила душу твоей дочери в гроб, отпев ее заживо на похоронах. Обратка уже пошла. Ты еще до дому не доберешься, а обидчица ваша сама в домовину ляжет.

Я могла бы много рассказать Вам о том, что видели мы за те три дня и что слышали от людей, но не в этом письме, а в следующих, чтобы люди знали как можно больше о Вашей бабушке, которая была знахарем от Бога. Пусть хоть так, да помяну свою наставницу Евдокию.

В тот же приезд она со слезами на глазах молилась Господу, чтобы Он дал ей позволение благословить меня. А потом она взяла икону и благословила меня, сказав перед этим: „Пусть Бог укрепит тебя на пути, который ты избрала себе. Пусть рука твоя не дрогнет при виде гноя и раны. Пусть глаза твои не соблазнятся и не прельстятся золотом, которое будут тебе давать в обмен на злые деяния. Не наноси вред человеку, ибо он создан по образу и подобию Господа нашего, творящего чудеса и исцеляющего людей. Не отказывай тем, кто попросит тебя ради Христа, и не озлобляйся против тех, кто чинит нам препятствия и гонения, ибо они сами не ведают, что творят. Сатана внушает им это. Поступай с просящими тебя так, как поступила бы ты со своими детьми, тогда Господь Бог никогда не отнимет у тебя моего благословения. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь“.

Всю жизнь я чувствовала силу этого благословения. Еще Ваша бабушка Евдокия показывала нам с мамой на поверхности воды то, что будет с каждым в нашей семье, кто и за кем умрет.

Показывала всю нашу Россию. Я видела чередой всех правителей. Путин будет выбран еще на один срок. И слава Богу! При нем будет разрушено большое зло.

Видели мы бесчисленные пожары, взрывы и землетрясения, гибель космических кораблей и так много страшного, что я не удержалась и разревелась. Мама испугалась, что Евдокия прогневается, но та тихо сказала: