К востоку от Эдема - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 27

• Предыдущая
• 27/160
• Следующая

Мистер Эдвардс в том, что касалось его амплуа поставщика, проституток, был деловит и не позволял себе никаких эмоций. Для своей жены и двух безупречно воспитанных детей он приобрел хороший дом в одном из респектабельных районов Бостона. Дети — два сына — были с младенчества внесены в списки будущих курсантов военного училища в Гротоне.

Миссис Эдвардс следила за тем, чтобы в доме не было ни пылинки, и руководила прислугой. Понятно, что мистеру Эдвардсу по долгу службы нередко приходилось уезжать, тем не менее он умудрился прекрасно наладить свою домашнюю жизнь и проводил вечера в кругу семьи куда чаще, чем вы могли бы подумать. Дела своего предприятия он вел с педантичной тщательностью бухгалтера. Когда ему перевалило за сорок, он, мужчина крупный и мощный, слегка растолстел, но по-прежнему оставался в удивительно хорошей форме для возраста, в котором мужчины обзаводятся брюшком хотя бы из желания доказать, что преуспели в жизни.

Турне по маленьким городкам, короткие гастроли каждой девицы, принцип распределения прибылей — все это он придумал сам. Действовал он осмотрительно и ошибки допускал редко. В крупные города он своих девиц не направлял. Он играючи справлялся с полуголодными блюстителями порядка в провинции, но опытные и ненасытные полицейские больших городов внушали ему почтение. Он считал, что лучше всего работать, в глухих городишках, где имеется лишь одна, заложенная и перезаложенная гостиннца, где нет никаких развлечений и где конкуренцию его девицам могут составить только супруги горожан, да еще разве что случайная шлюха-дилетантка. Ко времени, о котором идет речь, у мистера Эдвардса было десять бордельных бригад. А когда в возрасте шестидесяти семи лет мистер Эдвардс скончался, подавившись куриной косточкой, его бригады, состоявшие каждая их четырех девиц, одновременно гастролировали по тридцати четырем мелким городам Новой Англии. Он был не просто хорошо обеспечен — он был богат; смерть от застрявшей в горле куриной косточки тоже в своим роде символ благополучия и процветания.

В наши дни институт публичных домов, похоже, отмирает. Ученые объясняют это различными причинами. Одни говорят, что смертельный удар борделям нанесло падение нравов среди девушек. Другие, вероятно, большие идеалисты, утверждают, что постепенное исчезновение борделей обусловлено усилившимся надзором полиции. В конце прошлого и начале нынешнего века публичные дома были субьективной реальностью, хотя открыто этот факт не обсуждался. Полагали, что существование борделей оберегает честь порядочных женщин. Холостые мужчины, дабы умерить свою сексуальную озабоченность, посещали публичные дома, что не мешало им в соответствии с общепринятыми нормами почитать в женщинах целомудрие и очарование. Как одно увязывалось с другим — загадка, но в нашем общественном мышлении загадок и без того достаточно.

Публичные дома были разного пошиба — от утопающих в позолоте и бархате дворцов до неописуемо убогих хибар, где воняло так, что вытошнило бы и свинью. Время от времени начинали ходить рассказы о том, как воротилы бордельного бизнеса похищают и отдают в рабство юных девушек — возможно, многие из этих историй соответствовали действительности. И все же подавляющее большинство проституток приобщалось к древнейшей профессии из-за собственной тупости. В борделях они жили не зная забот. Их кормили, одевали, опекали, но едва они начинали стариться, их вышвыривали на улицу, Однако такое завершение пути их не страшило. Молодые уверены, что уж они-то не состарятся никогда.

Случалось, что ремесло проститутки выбирали девушки умные, и у них судьба обычно складывалась благоприятно. Одни открывали собственные заведения, другие успешно подрабатывали шантажом, третьи выходили замуж за богатых. Для таких, смышленых и ловких, существовало даже особое название. Их именовали роскошным словом «куртизанка».

Мистеру Эдвардсу не составляло больших хлопот вербовать и усмирять девиц. Если проститутка оказывалась недостаточно тупой, он ее выгонял. Слишком смазливые ему тоже не годились. В хорошенькую шлюху мог влюбиться какой-нибудь провинциальный молокосос, и тогда расходов не оберешься. Если девицы мистера Эдвардса беременели, он предоставлял им выбор: либо проваливай, либо соглашайся на аборт, причем аборты им делали так грубо, что многие умирали. И тем не менее девицы, как правило, предпочитали аборт.

Дела у мистера Эдвардса не всегда шли так уж гладко. Бывали и сбои. Как раз в то время, о котором я рассказываю, на него посыпались неприятности. Две бригады, по четыре девицы в каждой, погибли в железнодорожной катастрофе. А еще одной четверки он лишился по вине некоего провинциального священника, когда тот, внезапно воспламенившись, начал своими проповедями зажигать обитателей захолустного городка. Церковь не вмещала разбухающую толпу, и, покинув стены храма, прихожане устремились в поля. Затем, как это часто случается, проповедник шлепнул на стол свой главный козырь, свою беспроигрышную карту, 6н предсказал точную дату конца света. Тут уж к нему стекся блеющим стадом весь округ. Прибыв в городок, мистер Эдвардс достал из чемодана толстую плетку и выпорол девиц самым нещадным образом; но те отказывались разделить его трезвые взгляды и умоляли пороть их еще и еще, желая очиститься от воображаемых грехов. Мистер Эдвардс в сердцах плюнул, собрал весь их гардероб и поехал назад в Бостон. Девицы же, вознамерившись покаяться публично, двинулись в чем мать родила на сборище праведников и снискали среди них немалую популярность. Так и случилось, что мистер Эдвардс теперь срочно набирал новеньких оптом вместо того, чтобы, как обычно, вербовать их по одной то здесь, то там. Он должен был заново скомплектовать целые три бригады.

Мне неизвестно, откуда Кэти Эймс прослышала о мистере Эдвардсе. Возможно, ей рассказал какой-нибудь извозчик. Если девушка всерьез интересовалась такой работой, слух разносился быстро. В то утро, когда она вошла в контору мистера Эдвардса, он пребывал не в лучшем расположении духа. Мучившие его боли в животе он приписывал действию густого жирного супа из палтуса, который жена подала ему вчера на ужин. Ночь он провел без сна. Палтус рвался из его организма сразу в двух направлениях — у мистера Эдвардса до сих пор сводило кишки, и он ощущал слабость.

По этой причине он не сумел с первого взгляда разобраться, что представляет собой девушка, назвавшаяся Кэтрин Эймсбери. Для работы в его фирме она явно была излишне миловидна. Голос у нее был тихий, грудной, фигурка тоненькая, почти хрупкая, кожа нежная. Короче говоря, совершенно не то, что требовалось. Не будь мистеру Эдвардсу так худо, он отказал бы ей незамедлительно. Задавая свои обычные вопросы — во избежание скандальных последствий он расспрашивал девушек главным образом об их родне, — он не особенно в нее вглядывался, но вдруг почувствовал, что его плоть откликается на ее присутствие. Мистер Эдвардс не был сластолюбцем и, кроме того, всегда четко разграничивал сферы своей деловой и интимной жизни. И такая реакция его огорошила. Подняв глаза, он посмотрел на девушку с недоумением — веки ее мягко и таинственно дрогнули, а слегка подложенные бедра чуть заметно колыхнулись. В улыбке, приоткрывшей крохотный ротик, было что-то кошачье. Тяжело задышав, мистер Эдвардс подался вперед. Ему стало ясно, что Эту милашку он готов приберечь для себя.

— Не понимаю, почему такая девушка, как ты… — начал он и в тот же миг пал жертвой древнейшего заблуждения, аксиомы, гласящей, что девушка, в которую ты влюблен, не может быть непорядочной или лживой.

— У меня умер отец, — застенчиво сказала Кэтрин. Перед смертью он развалил все хозяйство. Мы и не знали, что он взял в банке деньги под закладную. Я не могу допустить, чтобы у нас отняли ферму. Маменька этого не переживет. — Глаза Кэтрин заволоклись слезами. — Ну я и подумала, что, может, сумею зарабатывать хотя бы на уплату процентов.

Вот когда мистер Эдвардс еще мог бы образумиться. И, между прочим, в голове у него действительно прозвенел тревожный звоночек, но, видимо, прозвенел слишком тихо. Примерно три четверти всех обращавшихся к нему девушек нуждались в деньгах именно для выплаты закладной. Мистер Эдвардс взял за непреложное правило ни при каких обстоятельствах не верить ни единому слову своих девиц, потому что они могли наврать, даже когда их спрашивали, что они ели на завтрак. И вот вам нате — большой, толстый, умудренный мастер бордельного бизнеса, он сидел, навалившись животом на стол; лицо его от возбуждения наливалось кровью, а по ногам все выше карабкались щекочущие хожу мурашки.

• Предыдущая
• 27/160
• Следующая