Основание скалы - Локхард Джордж "(Георгий Эгриселашвили)" - Страница 7
- Предыдущая
- 7/21
- Следующая
ГЛАВА 7
Они пришли ночью. Свет залил вход в пещеру, и громовой голос с неба произнёс:
– Зорги, на выход!
Тьяса вскочил, и в ужасе посмотрел на залитую мёртвенным светом площадку. Рядом проснулись Ньяка и Икьян, поднял сонную голову Ветер. Зорги жались в кучу, дрожали, и выли от ужаса. В глазах у Тьясы помутилось.
«Они узнали!!! Они узнали!!! Нет, нет, нет, нет…»
– Ветер, быстро! Спрячься в эту щель! – зорг упал на колени перед богом, и умоляюще протянул к нему руки. – Молю тебя, Крылатый, послушай старого Тьясу!
– Но почему? Ты же говорил…
– Да, да, я говорил… Но они не знают, что ты бог! Они подумают, ты неправильный зорг… такие иногда рождаются… и они убьют тебя! А потом придёт конец всему миру! Спаси нас, Ветер, молю!
– Но… но… – Крылатый растерянно смотрел на ползающих в ужасе зоргов. Наконец, под взглядом Тьясы, он кивнул, и забрался в узкую трещину. Старик подполз к нему, волоча парализованную ногу, и принялся лихорадочно навешивать сверху паутину. При этом он шептал:
– Запомни, Ветер, если я не вернусь… а я не вернусь… то найди молодого Ньяму, он станет твоим новым жрецом! Скажи ему, что старый Тьяса молил о помощи… И помни мои слова, Крылатый! Не дай отобрать свободу! Прощай… – зорг запнулся, но всё же нашёл в себе сил добавить – …сынок.
– Тьяса? Почему ты не вернешься?! Стой, Тьяса!
– Жди, жди меня, малыш… бормотал старик, ползя к выходу. Подбежала Икьян, он с трудом встал, и опёршись об её костлявое плечо, заковылял навстречу смерти, морщась от боли в ноге.
Их построили в шеренгу, и под вой ледяного ветра бичи сняли свою жатву боли. Тьяса стоял, из-за всех сил стараясь держатся прямо. В его голове билась мысль:
«А вдруг?…А вдруг не заметят?… Вдруг они не убьют его?!»
Но он прекрасно знал, сколь смешна надежда. Пришла ежесезонная Облава, когда Господа проводили отстрел старых и больных зоргов, а также заготовляли шкурки наиболее выдающихся молодых. Тьяса не знал, конечно, что дамские сумки из кожи зорга стоили бешенных денег на многих планетах, а в метрополии за такую можно было купить дом.
«Только бы они не пошли в пещеру! Только не надо проверять!» – молил он, более не призывая Крылатых. Он не смел делать этого, боясь, что его мольбу услышит Ветер, и прибежит на помощь…
– Встать! Встать ровно, говорят! – Господин шёл вдоль трясущегося ряда зоргов, сжимая одной рукой Свет Бога, а второй – бич. Раздвоенный конец бича был соткан из нежнейших органических жил, и никакой удар не мог попортить ценный товар. Но боль от сильного удара мгновенно убивала зорга, ведь они были весьма хрупкими созданиями.
– Родригес! Все здесь?
– Да, Идальго.
– Что за мерзость! – Господин с презрением осмотрел дрожащих зоргов. Взгляд его упал на сына Тьясы, и немного оживился
– Неплохо… Хуан! Вот этот.
Молодой центрий в ужасе упал на колени, но страшный удар моментально оборвал его жизнь, и Господин забросил зорга в божественный летающий дом. Тьяса застонал, из глаз полились слёзы. Его сын… Икьян дрожала, и он сжал её плечо. Скоро придёт и их очередь, скоро…
Господа шли вдоль ряда трясущихся зоргов, и время от времени раздавался страшный голос:
– Вот этот!
После чего одним зоргом в племени становилось меньше. Так они прошли дважды, и божественный летающий дом принял урожай. Теперь вперёд вышел другой Господин, низенький и толстый. Он медленно шёл вдоль племени, приглядываясь к зоргам, и ничего не говорил. Но от взгляда Избирающего Жертвы Тьясе стало хуже, чем когда он увидел смерть сына.
«О боги, сделайте так, чтобы они не нашли Крылатого!» – в страшной тоске взмолился Тьяса, дрожа от боли и трепеща от ужаса. Нет, нет, нет, нет…
– Вот этот.
Удар бича вырвал последний вздох из груди старика, и Тьяса познал свободу. Икьян со стоном упала на своего мужа, и второй удар соединил их там, где никто более не сможет разделять.
Избирающий выбрал ещё старого Укью, и двух его подруг. Также Господа освободили молодого Итмуку, потерявшего руку при падении со скалы. Трупы старых зоргов стащили в кучу, и Свет Бога дал им наконец возможность летать. Дым от тел Тьясы и Икьян поднялся к хмурому небу, и был унесён вечным Ветром на юг, подарив старику шанс узнать, куда летят тучи.
– Всё на сегодня, Родригес?
– Боже, какая мерзость эти зорги…
– Да… Но неплохой бизнес. Ещё пару лет, и я скоплю на билет до Земли.
– Святая Мария, Хуан, не заливай. Билет в метрополию стоит тридцать тысяч.
– О, у меня есть друг… Пилот… Он согласился толкнуть на Земле пару сумок… Родригес недоверчиво посмотрел на Хуана.
– Кончай, а? Там война! Корабли туда не летают. Хуан фыркнул.
– А я говорил, что он человек? Родригес замер.
– Ты что… Ты имеешь в виду?!…
– Именно. И помалкивай, парень. Они платят отличные деньги. Огромные деньги.
– Но, Хуан! Ты же понимаешь, что Империя победит!
– Это ещё вопрос, амиго. Это ещё вопрос… К болтавшим подошёл сеньор Идальго И Санчес, владелец плантации.
– Кончайте, парни. Берите товар, и вперёд. Тут холодно, дьявол меня побери… Родригес перекрестился.
– Босс, не надо упоминать его имя… Прошу. Идальго кивнул.
– Прости, амиго, я просто немного не в себе. Надоело мне это дерь… плохое место. Они расхохотались, и сели в машину. Идальго помог подняться сеньору Педро Граччи, ветеринару плантации. Тот озадаченно качал головой.
– Как я мог упустить того зорга в прошлый раз? Он был такой старый, что определённо не мог собирать самородки уже год.
– Они живучие, эти ящерицы… – сплюнул Идальго, и рванул флаер в небо. Грузовая машина шла следом.
ГЛАВА 8
Плачущий Ньяма вернулся в пещеру, и повалился на холодный пол. Медленно подходили остатки племени, и собирались вокруг погасшего костра. Все молчали, хотя большинство зоргов тихо плакали.
– Он… Он всегда поддерживал костёр… – голос Дарьяки был пуст, как пещера без Тьясы.
– Он стал сво-бо-ден… – тихо сказала Ньяка, прижимаясь к своему новому центрию, Яякве.
– Что такое – «свободен»? – спросил Ньяма, подняв голову. Зорг дрожал, но впервые в жизни он чувствовал не страх. Нет, в глубине души Ньямы поднималось некое новое чувство, совершенно незнакомое зоргам ранее. Он не знал, как называется это чувство. Но оно было очень подходящим.
– Я не знаю… – Ньяка заплакала, и обняла Яякве. – Он говорил с богом, я слушала… Племя замерло, как от удара.
– Крылатый!
Его нашли в трещине. Молодой бог пытался вылезти, но запутался в клейкой паутине, и висел там, словно муха. Ньяма тихо завыл от ужаса, и бросился освобождать Крылатого. Через пять минут малыш лежал возле огня, и тяжело дышал, глядя в пламя.
– Я… Я не мог вылезти! – в голосе бога звучало недоумение, и неверие.
– Я звал Тьясу, звал, а он не шёл! Ньяма закрыл внешние веки.
– Ничего, Крылатый… Ничего. Теперь ты снова с нами… А значит, ещё есть надежда.
Странные слова сами вырвались у Ньямы, он никак не мог понять, откуда ему пришла эта фраза. Может, от Тьясы?..
– Ньяма… Где Тьяса? – тихо спросил Ветер, оглядывая поредевшие ряды зоргов.
– Его больше нет, Ветер. – ответил богу Дарьяка, мрачно глядя в костёр.
– Как – нет?… Как это?! Что это значит – нет?!
– Он мёртв. – и эти слова ворвались в холодную пещеру порывом северного ветра, заставив зоргов прижаться друг к другу, в тщетной надежде обрести тепло.
– Но… Но… Но он совсем недавно говорил со мной! И где Икьян? Где их сын?!
– Вместе с отцом. – ветер крепчал, предупреждая о приходе Зимы длиною в жизнь. Крылатый непонимающе смотрел на зоргов, и невольно хлестал себя хвостом.
- Предыдущая
- 7/21
- Следующая
