5-я волна - Янси Рик - Страница 14

• Предыдущая
• 14/82
• Следующая

– Сука! – задыхаясь, выругался Криско. – У тебя мог быть хоть кто-нибудь. Хоть кто-то из твоей гребаной жизни, кто еще жив.

Он разревелся и побежал по тропинке. Потом упал и скис. На него навалилось все разом, и он сдался. Это в точности как если ты лежишь под большим «бьюиком», и ощущение такое, что все хуже некуда, но будет еще хуже.

Вот черт.

Я присела на тропинку рядом с Криско и сказала, чтобы запрокинул голову, а он жаловался, что так кровь затекает в горло.

– Ты только никому не рассказывай, – умолял он. – Если расскажешь, пострадает моя репутация.

Я рассмеялась. Просто не смогла удержаться.

– Где ты этому научилась? – спросил Криско.

– Девочки-скауты.

– А за такое дают значки?

– Значки дают за все.

Вообще-то я семь лет занималась карате. Бросила в прошлом году. Даже не помню почему. Мне вроде нравилось тогда.

– Я тоже такой, – сказал Криско.

– Что?

Он сплюнул на землю сгусток крови и сказал:

– Девственник.

Вот это шок.

– С чего ты взял, что я девственница? – спросила я.

– Если бы у тебя был секс, ты бы меня не ударила.

На шестой день пребывания в лагере я в первый раз увидела беспилотник.

Блестящий и серый на фоне ярко-синего дневного неба.

Вдруг поднялась дикая суматоха, люди кричали и бегали по лагерю, хватались за оружие, размахивали шляпами и рубашками и просто ликовали, то есть плакали, обнимались, хлопали друг друга по ладоням. Они думали, что пришло спасение. Хатчфилд и Брогден пытались всех успокоить, но безуспешно. Дрон пронесся по небу и скрылся за лесом. Потом вернулся, летя уже медленнее. С земли он был похож на аэростат. Папа с Хатчфилдом, присев в дверях барака, по очереди смотрели в бинокль.

– Крыльев нет. Без опознавательных знаков. Ты видел, как он в первый заход летел? Сверхзвуковой, точно, – говорил Хатчфилд и в ритм словам стучал кулаком по земле. – Эта штука внеземная, если только мы не выпустили какой-то секретный аппарат.

Папа с ним соглашался. Нас загнали в дома. Папа с Хатчфилдом продолжали стоять в дверях и передавать друг другу бинокль.

– Кэсси, это инопланетяне? – спросил Сэмми. – Они придут сюда?

– Тсс.

Я подняла голову и увидела, что за мной наблюдает Криско.

– Двадцать минут, – сказал он одними губами.

– Если придут, я их побью, – шепотом сказал Сэмми. – Всех прикончу карате!

– Правильно, – согласилась я и нервно погладила его по волосам.

– Я не собираюсь убегать, – продолжал Сэмми, – я их поубиваю за то, что они убили маму.

Дрон исчез. Позже папа сказал, что он ушел вертикально вверх и сделал это за долю секунды.

Мы среагировали на беспилотник, как среагировал бы любой на нашем месте.

Мы перепугались.

Некоторые побежали. Кто-то хватал все, что мог унести, и устремлялся в лес, кто-то срывался с места с пустыми руками и с ужасом в глазах. Никакие слова Хатчфилда не могли их остановить.

Не разбежавшиеся сидели в бараках до наступления ночи, а потом наша вечеринка ужаса перешла на новый круг.

Засекли нас или нет? Кто придет следом за дроном? Штурмовики, солдаты-клоны или роботы? Нас всех зажарят лазерными пушками?

Мы не осмелились зажечь керосиновые лампы, поэтому в бараке было темно, хоть глаз выколи. Прерывистый шепот, сдавленный плач. Мы лежали на койках и подскакивали при любом шорохе. Хатчфилд назначил в караул самых метких стрелков: «Что-то шевельнется – бей». Никто не мог выйти из барака без разрешения. А Хатчфилд никому его не давал.

Та ночь длилась тысячу лет.

Папа подошел ко мне в темноте и вложил что-то в руку.

Заряженный полуавтоматический «люгер».

– Ты же не веришь в оружие, – сказала я.

– Я много во что раньше не верил.

Одна женщина начала читать «Отче наш». Мы прозвали ее Мать Тереза. У нее были жидкие седые волосы, большие ноги и костлявые руки, и она ходила в вылинявшем синем платье. А еще она где-то потеряла свои зубные протезы. Мать Тереза постоянно перебирала четки и говорила об Иисусе. К ней присоединилось несколько человек. Потом еще несколько.

– Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим.

В этот момент ехидный враг Матери Терезы, единственный атеист в лагере «Погребальная яма», профессор Даукинс из колледжа, крикнул:

– Особенно этим, инопланетного происхождения!

– Ты отправишься в ад! – пообещал ему кто-то из темноты.

– А как я пойму, что там очутился? – крикнул он в ответ.

– Тихо! – негромко приказал Хатчфилд со своего места у двери. – Хватит молиться!

– Настал Судный день, – завыла Мать Тереза.

Сэмми передвинулся на кровати поближе ко мне. Я положила пистолет между ног. Сэмми мог схватить его и случайно прострелить мне голову.

– Да заткнитесь вы все! – сказала я. – Брата моего пугаете.

– Я не боюсь, – сказал Сэмми и сжал кулачок. – А ты боишься, Кэсси?

– Да, – ответила я и поцеловала его в макушку.

Волосы Сэмми пахли чем-то кислым, я решила, что помою его утром.

Если утро вообще наступит.

– Нет, ты не боишься, – сказал он. – Ты никогда ничего не боишься.

– Мне сейчас так страшно, что я даже описаться могу.

Сэмми хихикнул. Он уткнулся в мое плечо лицом, и показалось, что оно горячее. Лихорадка? Так это обычно начинается. Я велела себе не поддаваться паранойе. Сэмми сотни раз бывал рядом с инфицированными и не заразился. «Багряное цунами» передается очень быстро, выжить может только тот, у кого есть иммунитет. У Сэмми есть иммунитет. Если бы у него не было иммунитета, он бы уже умер.

– Тебе лучше надеть подгузник, – поддразнил меня Сэмми.

– Может, так и сделаю.

– Если я пойду и долиною смертной тени…[5] – Мать Тереза не собиралась замолкать.

В темноте щелкали ее четки. Даукинс, чтобы заглушить молитвы, громко запел «Три слепых мышонка». Я не могла решить, кто меня раздражает больше – фанатичка или циник.

– Мама говорила, что они могут быть ангелами, – ни с того ни с сего сказал Сэмми.

– Кто? – не поняла я.

– Когда инопланетяне появились в первый раз, я спросил маму, станут они нас убивать или нет. А мама сказала, что они, может, и не инопланетяне вовсе. Может, ангелы с небес. Как те, в Библии, которые разговаривали с Авраамом, и с Марией, и с Иисусом, и со всеми остальными.

– В ту пору они с нашим братом куда больше разговаривали, чем сейчас, – сказала я.

– А они стали нас убивать. Маму убили.

Сэмми заплакал.

– Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих…

Я поцеловала Сэмми в макушку и потерла ему плечи.

– Умастил елеем голову мою…

– Кэсси, Бог нас ненавидит?

– Нет… Не знаю.

– А маму?

– Конечно нет. Мама была хорошим человеком.

– Тогда почему он позволил ей умереть?

Я покачала головой с таким трудом, будто она весила двадцать тысяч тонн.

– Чаша моя преисполнена…

– Почему он позволил инопланетянам убивать нас? Почему Бог их не остановил?

– Может, еще остановит, – медленно прошептала я; мне даже языком ворочать было тяжело.

– Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей…

– Не дай им меня забрать, Кэсси. Не дай мне умереть.

– Ты не умрешь, Сэмс.

– Обещаешь?

Я пообещала.

На следующий день дрон вернулся.

Или это был другой, в точности такой же. Вряд ли иные прилетели с одним беспилотником на борту.

Дрон медленно плыл по небу. Никакого рокота или жужжания; он просто скользил, как приманка-мушка по гладкой воде. Мы все бросились в барак. В этот раз никаких команд не требовалось. Я обнаружила, что сижу на одной кровати с Криско.

– Я знаю, что сейчас будет, – шепотом сказал он.

– Помолчи, – тоже шепотом ответила я.

Криско кивнул и продолжил:

– Акустическая бомба. Знаешь, что происходит, когда на тебя обрушивают двести децибел? Лопаются легкие, и воздух попадает в кровь, а после этого разрывается сердце.

• Предыдущая
• 14/82
• Следующая