Сын теней - Марильер Джульет - Страница 41

• Предыдущая
• 41/135
• Следующая

Эльфы возмущенно зашумели, их лошади окружили Дженни и несчастного Тома, и выбраться из этого круга было невозможно. И тут раздался голос королевы эльфов. Невыносимый и в то же время сладкий и убийственно-гневный.

«Ты!» — произнесла она. — «Что ты здесь делаешь? Кто тебя надоумил? Этот человек мой! Убери от него свои грязные смертные ручонки! Ни одна женщина не смеет тягаться со мной!»

Но Дженни продолжала сжимать руку Тома, изумленно севшего у ее ног. Дженни подняла взгляд на прекрасное существо на белой лошади, и в глазах ее горел вызов. Тогда королева рассмеялась ужасным смехом и произнесла:

«Ну что же, мы по крайней мере позабавимся. Посмотрим, как долго ты сможешь выдержать, крестьяночка. Думаешь, ты сильна? Как мало вы, смертные, знаете!»

Сперва Дженни не поняла, что она имеет в виду, поскольку рука Тома в ее руке оставалась безвольной и недвижной. И вдруг, в одно мгновение его пальцы обратились в острые когти, а кожа стала жесткой шерстью, и вот вместо мужчины она уже держит лапу огромного бешеного волка, а тот открывает свою пасть и скалит на нее свои жуткие зубы. Дженни вздрогнула от ужаса и от зловонного дыхания зверя на своем лице, а сильное тело его старалось вырваться из ее рук. Но она вцепилась пальцами в длинную волчью шерсть и держала, не отпуская, пока зверь волочил ее по тропе. Она чувствовала, как белый гравий рвет ей платье и раздирает кожу. По кругу зрителей прошел шепоток, и в воздухе прозвучало какое-то заклинание. И тогда жесткая шерсть превратилась в гладкую чешую, и Дженни почти отпустила, так тяжело ей было за нее удержаться. А рука стала удлиняться и извиваться, и вот уже не бешенный волк, а огромная, скользкая змея с чешуей цвета невиданных драгоценностей извивается у нее в руках. Чудовище сплеталось и извивалось, пытаясь обвить ее кольцами своего длинного тела. Чтобы удержать его, Дженни пришлось обнять змея обеими руками и сжать их, прижав лицо к холодной чешуе и заставив себя не терять от ужаса сознание, когда маленькая, смертоносная головка снова и снова бросалась к ней, и раздвоенный язык трепетал совсем близко от ее глаз.

«Это Том», — убеждала она себя, а сердце ее билось, как барабан. — «Это мой суженый. Я удержу его. Я смогу. Он мой».

И еще одно заклинание прозвучало в тишине лунной ночи. И змей стал огромным пауком, волосатым, щетинистым существом с тысячей глаз и с толстыми лапами, которые тут же обвились вокруг несчастной девушки. Ядовитые когти тянулись к тому месту, где Дженни сжимала паучью лапу, а острые шипы так впивались ей в кожу, что приходилось до крови закусывать губу, чтобы не кричать. Потом паук превратился в дикого вепря с желтыми клыками и маленькими безумными глазками. После вепрь уступил место невиданному существу с длинной клацающей челюстью и заскорузлой шишковатой кожей. А Дженни все держала и держала, хоть бедные ее руки кровоточили и едва слушались от боли и усталости. Однажды она подняла глаза, и ей показалось, что небо слегка посветлело. Эльфы вокруг нее молчали. Потом их королева снова рассмеялась.

«Неплохо, совсем неплохо! Ты славно нас развлекла. Но теперь нам пора в путь. Я забираю с собой этого мальчика, будь так добра, отпусти его».

Она царственно взмахнула рукой, и Дженни почувствовала, что ее плечи словно проткнули тысячи острых ножей. Она чуть было не разжала пальцы. А потом раздался шум широких темных крыльев, и в руках у нее оказалась лапа огромной птицы с клювом больше лошадиной головы. Когти ее изгибались, словно пытаясь вырваться из крепкой хватки девушки. Другая птичья лапа сомкнулась на ее плече, и огромное создание начало прыгать, бить крыльями, кричать и ранить ее своим смертоносным клювом, то справа, то слева, пытаясь сбить ее с ног. И снова послышался смех эльфийской королевы.

«Он мой», — подумала Дженни. — «Я люблю его. Она его не получит. Я не разожму рук».

И как ни билась громадная птица, ей не удалось вырваться из рук девушки… И вдруг неожиданно раздался шорох, послышались вздохи и легкий перестук множества копыт. И когда первый свет зари окрасил край неба серебром, Дивный народ исчез, словно клочья тумана, а в руках у Дженни снова был ее милый, обмякший, будто мертвый, и пока небо светлело, сверкающие одежды Тома превращались в простые, серые.

«Том», — прошептала Дженни. — «Том…»

На большее у нее не было сил. Через некоторое время она ощутила, что он двигается. Он обнял ее за талию, она положила ему голову на плечо, а он проговорил:

«Где мы? Что случилось?»

Тогда Дженни сняла с себя красный шарф и обвила его вокруг шеи своего милого. Она помогла ему подняться своими израненными руками. Они обнялись и в разгорающемся свете прекрасного солнечного утра медленно направились домой.

И я уверена, хоть в истории об этом ничего и не рассказывается, что они были счастливы вместе всю жизнь, поскольку были они словно половинки одного целого.

Слушатели вокруг меня хором выдохнули. Все молчали. Через некоторое время мужчины начали расходиться, укладываться и устраиваться поудобнее, насколько это возможно на твердой земле. Ни о каком уединении не могло быть и речи. Я, как могла, притушила светильник и легла, в одежде, как была. Ну, по крайней мере, я могла снять ботинки. Но, наклонившись, чтобы их развязать, я поняла, как невероятно устала, и что пальцы меня не слушаются… я устала до слез, до плача обо всем и ни о чем. Проклятие на них на всех. Насколько проще было бы ненавидеть их, как это делал Эамон.

— Давай помогу. — Пес опустился рядом со мной на колени, осторожно распустил мне шнурки своими огромными лапищами и стянул с моих ног ботинки. — Какие маленькие у тебя ножки.

Я благодарно кивнула, чувствуя, что через комнату за нами наблюдают. Было почти совсем темно. Я услышала тихий шорох, а потом мне в ладонь ткнулось что-то мягкое и острое, а огромная фигура Пса неслышно растворилась в темноте. Я легла, чувствуя, как меня затопляет неимоверная усталость. Я положила волчий коготь в карман. Они же наемные убийцы! Почему меня должна беспокоить их судьба? Почему жизнь не может быть простой, как в сказаниях? Почему не… я провалилась в глубокий сон без сновидений.

***

Я моргнула раз, потом другой. Сквозь входное отверстие пробивался свет. Наступило утро. Я села. Зал был пуст, пол чист, все следы человеческой деятельности исчезли. Только мое одеяло, моя сумка и мои инструменты, да тяжелое дыхание спящего рядом со мной кузнеца.

Я снова огляделась. Ничего. Они уехали. Все. Оставили меня одну разбираться с очень непростой ситуацией. Без паники, Лиадан, сказала я себе, а сердце у меня ухнуло. Уже скоро Эван проснется, и ты ему тут же понадобишься. Найди воду. Попробуй развести огонь. Дальше планировать ты пока не можешь.

У меня в сумке лежало ведерко и небольшая чашка. Я подхватила их и вышла через узкое отверстие, щурясь от света яркого летнего утра.

— Из северного склона холма бьет источник, там есть озерцо, в нем можно умыться.

Он!

Он стоял ко мне спиной, с луком на плече. И все же, бритая голова и причудливые рисунки на коже не давали ошибиться. Я почувствовала одновременно неимоверное облегчение и сильнейшее раздражение и неосторожно произнесла:

— Ты! Вот уж не ожидала!

— А ты бы предпочла кого-нибудь другого? — поинтересовался он, поворачиваясь. — Того, кто льстил бы тебе и говорил комплименты?

— Не говори ерунды! — Я не собиралась показывать, что решила, будто меня оставили одну. И не хотела демонстрировать ни грана страха. — Я никого из вас не предпочитаю. Почему ты не со своими людьми? Они нуждаются в твоих приказах: ты их командир, чуть ли не бог. Не понимаю, как это ты послал их на задание, а сам остался. Сторожить меня здесь мог кто угодно.

Он прищурил глаза. Утреннее солнце делало рисунки у него на лице до странности объемными.

— Ни одному из них я не доверил бы этой работы, — ответил Бран. — Я видел, как они на тебя смотрят.

• Предыдущая
• 41/135
• Следующая