Конан и повелитель молний - Локнит Олаф Бьорн - Страница 23

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая

В отличие от мужчины, женщина только кажется надменной, распространяя вокруг себя некий ощутимый аромат доступности. Она не королева, хотя отчаянно старается выглядеть таковой, скорее, первая придворная дама, если не случайно угодившая в фавор к правителю уличная красотка. Ее совершенство лишено тепла, несомненная привлекательность не задевает чувств, вызывая только восхищение внешней оболочкой, не более того.

Мужчина зовет ее «Кэто» или, с оттенком снисходительности – «Моя дорогая Кэто». Она называет своего собеседника «Господином» – большая буква отчетливо слышится в хрипловатом насмешливом голосе – и иногда обращается к нему «Саммах». Впрочем, это не может быть подлинным именем – на древних языках Побережья такое слово когда-то тоже означало господина или наставника.

Женщина протягивает руку, схваченную в запястье обручами браслетов, берет чеканный серебряный кубок, но не пьет, а держит перед собой, точно пытаясь разглядеть нечто в его глубинах.

Мужчина неожиданно резким жестом швыряет подковку на пол, та скользит через белые и охристые плиты, мимолетно сверкая подобием ночной зарницы. Долетев до края террасы, исчезает за срезом.

– Всякий раз – подковы, – говорит мужчина. Он чуть растягивает слова, его голос похож на отдаленный размеренный звон бронзового гонга. – Это повторяется уже трижды, и только в последний раз стража вовремя заметила присутствие чужаков. К сожалению, охранники едва не позабыли о необходимости взять живьем хоть одного мошенника. Двое убиты, третьего, пойманного, воры прикончили сами. Остальные удрали. Стражники клянутся, что грабители прыгали прямо в стену. Я потом лично осмотрел это место. Стена как стена, никаких трещин, никаких потайных проходов. Монолит.

– А убитые – они кто? – невозмутимо уточняет женщина. – Знаю, некромантия – не самое приятное занятие в мире, но ты не пробовал их допросить?

– Люди из Шадизара, – помедлив, нехотя отвечает мужчина. – Выполняли чьи-то указания. Больше ничего не знают.

– Значит, кто-то наконец додумался до способа проникать в Сокровищницы незамеченным, – весело заявляет красавица. Саммах одаривает ее весьма нелестным взглядом.

– Случись это только со мной, я бы не удивился. В нашей теплой компании я не пользуюсь особенной любовью. Однако, как я узнавал, гости наведывались ко всем.

– Кроме меня, – женщина делает глоток из кубка.

– Кроме тебя, если ты не лжешь, – соглашается мужчина.

– Похоже, ты заподозрил меня и поэтому пригласил сюда. Для частной беседы, так сказать, – ее голос становится язвительным. – Только, знаешь ли, кражи не относятся к числу моих излюбленных развлечений. Но, даже если бы я увлеклась грабежами, у меня хватило бы ума не разбрасывать после себя золотые подковки. Этому все равно никто не поверит. Слишком просто и незамысловато. Надо полагать, другие находили знаки, указывающие на их врагов?

Молчаливый утвердительный кивок.

– Кэто, я не собираюсь обвинять и выяснять отношения, – сквозь бесстрастную маску проступает раздражение. – Я хочу предупредить тебя – это раз. Второе – я хотел бы услышать твои предположения. Может, ты не слишком умна, но я неоднократно убеждался в том, насколько ты хитра и изворотлива. Теперь ты знаешь все, известное мне. Скажи, что думаешь.

– Гм, – прекрасная Кэто многозначительно возводит глаза к ночному небу и старательно хмурится. – Воры появляются и исчезают, стража ничего не может поделать… Ладно, вот моя первая догадка – оживился кто-то из наших старых врагов, решивших отомстить за прежние обиды. Также не исключено, что мы имеем проделки заклятых друзей. Скажем, сии визиты отмечают начало нового круга Игры.

– Мы вроде договорились прекратить эту глупость, – бросает Саммах. – Что до старых врагов… В этом есть некий смысл. Продолжай, моя дорогая.

– Ты не пробовал обратиться к тому, кто рожден красть и обманывать? – выпаливает женщина. – Вдруг он принялся за старое?

– Он почти не вылезает из своего владения, – качает головой мужчина. – Разумеется, этого типа я проверил в первую очередь. После всего, что случилось в последний раз, когда его вынудили дать клятву оставаться в стороне, он совершенно потерял интерес к нашим делам. Его волнуют только его проказы, его маленькие войны, его друзья и подружки.

Женщина надолго задумывается, кусает губу и нерешительно спрашивает:

– А Ключи… Ключи Обманщика? Вдруг это они?

– Ключи Обманщика – вымысел от первого до последнего слова! – на этот раз ее собеседнику изменяет выдержка. – Кэто, ты же отлично помнишь: его приперли к стене и он, спасая свою шкуру, незамедлительно выдумал эти Ключи! Их не существует! Они плод его не в меру развитого воображения! Он же Обманщик, Кэто! Обманщик до мозга костей!..

– Вот именно, – тихо произносит женщина, и Саммах замолкает. – Если бы они существовали, они обладали бы именно такими свойствами: открывали все, в том числе и Сокровищницы. Мы не знаем. Он вполне мог создать их и спрятать.

– Но зачем? С какой стати, спустя столько лет, он вдруг решил бросить нам вызов? – недоуменно обращается к луне и пустыне человек в алом и черном. – Он не обладал особенной силой и старался ни во что не вмешиваться.

– Может, ему надоело, что с ним никто не считается, – взмахивает ресницами Кэто. – Или он обрел какой-то новый источник могущества. Ты ведь сам сказал – он Обманщик. Никто из нас не может поручиться, что проведал хоть немного о его замыслах.

– Это так, – вынужден согласиться Саммах. – Но я уверен – у него не хватит решимости на подобное.

– Смог же он наведаться к тебе и улизнуть безнаказанным, – легкомысленно бросает женщина. – Или поручил кому-то. Во всяком случае, если такая история произойдет в моем доме, я знаю, что немедля сделаю.

– Что? Отправишься к нему? – мужчина презрительно хмыкает. – Он надает тебе кучу ничего не значащих обещаний, заверит в своей полнейшей невиновности, под конец затащит в постель и к утру ты безоговорочно поверишь всему, что он говорит. Так случалось уже не раз.

– Слышу голос зависти и уязвленного самолюбия, – патетически возглашает Кэто, поднимая бокал. – Позволь узнать, что предлагаешь ты, о мудрейший?

– Подождать, – холодно роняет Саммах. – Впрочем, если считаешь нужным проведать нашего давнего друга в его убежище – воля твоя. Я лишь предупредил, чтобы ты знала, откуда ожидать удара.

– Премного благодарна, – фыркает Кэто. – Что тебя вообще больше волнует – наказание виновных или возвращение похищенного? Кстати, я не вижу особых причин для беспокойства. Пусть украденные безделушки немного поболтаются среди людей. Так даже забавнее.

Женщина встает и, постукивая каблуками, идет к низкой ограде террасы. Золотая гибкая фигура пересекает красные и белые квадраты, грациозно присаживается на парапет – каждое движение выверено и отточено. Мужчина равнодушно смотрит вслед: о чем бы не заходила речь, у Кэто на уме всегда только одно. Конечно, она хороша. Хороша до головокружения, которое очень быстро проходит. Никто не остается с ней надолго, кроме таких же хорошеньких пустышек, как она сама. Сколько не учи, не втолковывай, не разъясняй, Кэто верна себе. Однако высказанная ею мысль насчет Ключей не лишена некоторой привлекательности. Вызнать бы достоверно, есть эти распроклятые Ключи на свете или нет… Пожалуй, стоит отправить Кэто к Обманщику. Даже если она ничего не разузнает, то привлечет его внимание. Пусть помается головной болью, стараясь отвязаться от настырной красотки. Почему, почему этот упрямец предпочел отказаться от всего, стать изгоем, похоронить себя в глуши вместо того, чтобы согласиться на взаимовыгодный союз? Или?.. Или там, в своем захолустье, укрывшись от всех, он без помех вымыслил новую затею? С него станется… Ладно, придется уделить Кэто заслуженную толику внимания, а подумает невесть что.

Полумесяц луны устремляется к неровной, зыбучей поверхности Океана. Серая лиса, принюхиваясь, трусит через барханы, оставляя за собой ровную строчку неглубоких следов, заносимых песком. Два человека смотрят с высоты террасы на пустыню, мужчина обнимает женщину за плечи, поворачивая лицом к себе. Та с готовностью запрокидывает голову, прикрывая глаза. Тень в высоте наклоняет крыло, поворачивая на новый круг, и испускает долгий, пронзительно-звенящий крик.

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая