Отступник - Янг Робин - Страница 28

• Предыдущая
• 28/126
• Следующая

Ирландия, обескровленная и опустошенная захватчиками, заставила его о многом задуматься. Быть может, этот забытый Богом и людьми город станет тем будущим, которое ожидает и Тернберри с Эйром под пятой Эдуарда? Король Англии не питал любви к Шотландии и ее народу, это было ясно с самого начала. Что он там сказал, возвращаясь обратно в Англию после своего первого вторжения, оставив своих чиновников управлять королевством? «Мужчина поступает мудро, избавляясь от ненужного хлама». Не ждет ли их судьба Ирландии, если Эдуарду удастся подавить восстание и он обретет полную власть? Не случится ли так, что он лишит Шотландию ее доходов и отберет все зерно и продовольствие, чтобы затеять очередную войну в Гаскони, если его мирные переговоры с королем Филиппом окончатся неудачей или если в Уэльсе вспыхнет очередной мятеж?

Роберт настолько погрузился в свои мысли, шагая по переулку к веренице амбаров, что заметил лошадь только тогда, когда едва не налетел на нее. Он замер на месте, растерянно глядя на животное, стоявшее в нескольких ярдах от него. Это был крупный белый жеребец, конь рыцаря или человека, не стесненного в средствах. Седла на нем не было, но спину коня покрывала попона, и он был взнуздан. Поводья были привязаны к покосившемуся столбу у входа в амбар, двери которого были приоткрыты. Завидев его, конь фыркнул и ударил копытом. Загремело железо.

Роберт быстро шагнул в тень дверного проема, пальцы его сомкнулись на рукояти меча, а сердце учащенно забилось при виде человеческого присутствия после стольких дней одиночества, проведенных в глуши. Конь фыркнул вновь, и спустя несколько мгновений на пороге амбара появился человек. Это был высокий мускулистый мужчина в темной накидке. Волосы его отросли до плеч, а нижнюю часть лица скрывала густая борода. Но внимание Роберта было приковано к оружию, которое тот держал в опущенной руке. Это был боевой арбалет. Когда он обвел внимательным взглядом улицу, задержавшись на дверном проеме, сердце замерло у Роберта в груди. Спустя еще несколько секунд мужчина вернулся в амбар и скрылся из виду.

Роберт выскользнул из своего укрытия и поспешил по улице к главной площади. Он попытался убедить себя в том, что мужчина — всего лишь путешественник, пережидающий непогоду, или ирландский разбойник, отбившийся от своей шайки. Но он не походил ни на того, ни на другого. Боевой конь и арбалет? На душе у Роберта стало тревожно, но он затруднился бы сказать, в чем заключается исходящая от мужчины угроза, и потому решил на всякий случай держаться от него подальше.

Он вышел почти на самую окраину городка, туда, где дорога пересекала реку. Память подсказала ему, что здесь где-то должен быть брод, по которому он переправлялся, двигаясь на юг. Брод и людей он увидел одновременно. Два человека стояли под навесом крыши какого-то большого здания, которое могло принадлежать местному купцу. Роберт торопливо прянул за угол полуразвалившегося сарая, успев заметить красные повязки у них на рукавах.

Пока он наблюдал за ними, из дома вышел третий мужчина и передал своим товарищам бурдюк с вином. Прижавшись виском к сырому дереву, Роберт до рези в глазах всматривался в эту картину, смаргивая капли дождя. Разумеется, они должны были оказаться здесь. Каким еще образом он мог переправиться через реку, чтобы попасть в свои владения, если не через брод? Люди Ольстера намного опередили его, потому что ехали верхом, и разбили лагерь, поджидая его, уже много дней, быть может, даже недель назад. Роберт выругался. Он понятия не имел, как далеко тянется река, но не исключено, что ему придется пройти не один десяток миль, прежде чем он отыщет другую переправу. Он умел плавать, а Элизабет — нет. Он мог оставить ее здесь; люди ее отца обязательно найдут девушку. Но тогда лорд Донах лишится последнего рычага, с помощью которого можно будет освободить Кормака.

Роберт повернулся и под проливным дождем поспешил обратно к дому, в котором оставил Элизабет. Он уже подходил к нему, когда услышал крики.

Элизабет стояла, прислушиваясь к шагам Роберта на лестнице. Когда они стихли и тишину нарушало лишь завывание ветра в разбитом окне да неумолчный стук дождевых капель, падающих сквозь дыру в крыше, она тяжело опустилась на кровать. Последние мили каждый шаг давался ей с неимоверным трудом, но она старалась не отставать от Роберта, боясь рассердить его, чтобы он не бросил ее одну в здешней глуши. Она знала, что он подумывал об этом; это было видно по его глазам. И точно так же она увидела в них ложь, когда он сказал, что сдержит слово.

Откинув в сторону заплесневелые одеяла, Элизабет прилегла на кровать и стала смотреть на дырявую крышу, сквозь прорези в которой виднелось затянутое тучами небо. Ей было жарко, кожа чесалась, суставы ломило, а в голове пульсировала тупая боль, но она постаралась отогнать подступающую слабость и заставила себя мыслить связно. Что задумал Роберт, если решил не брать ее в Шотландию? Может ли он попытаться обменять ее на своего сводного брата? И не поэтому ли он всю дорогу не отпускал ее от себя ни на шаг? Она глубоко вздохнула, чувствуя, что угадала правильно. На всем пути его снедало беспокойство о судьбе сводного брата; он злился на себя за то, что не смог спасти его, а на нее — за то, что она разрушила план их побега.

Элизабет даже зажмурилась, представив себе, что ее привезут обратно в Баллимот, где ее ждет встреча с отцом и постелью лорда Генри. Мысль об отце мгновенно вызвала слезы, скатившиеся по холодным щекам. Он же наверняка сходит с ума от беспокойства о ней. Она представила себе, в какое он пришел бы бешенство, узнав, что ее не похитили, что она бежала по собственной воле. Своим поступком она опозорила его. Но чувство вины быстро исчезло. В душе у Элизабет все сильнее разгорались неповиновение и вызов. Она не допустит, чтобы эти недели страданий и тягот пропали втуне. В ночь своего обручения она с жаркой молитвой обратилась к Господу, умоляя Его вмешаться, и Он послал ей Роберта. И нынешние странствия по дикой глуши стали для нее испытанием крепости ее веры и духа.

Элизабет села на кровати, борясь с приступом тошноты. Она будет и дальше следовать своему плану и попадет в Шотландию. Там она отправится в монастырь и, став монахиней, напишет отцу и объяснится. Решимость придала ей сил. Она встала, подхватила одеяло и спустилась вниз по лестнице в полумрак. Давеча утром с вершины холма она видела море. До него совсем недалеко. Она доберется до побережья, а уж там наверняка найдется рыбак, который переправит ее через пролив.

На пороге дома она остановилась. Перед ней повисла сплошная пелена дождя. Она содрогнулась, представив, что сейчас придется выйти наружу. Элизабет слышала, как люди отца отзывались о проливе, о его водоворотах и течениях, способных потопить целый корабль, о гигантских созданиях, обитающих в его глубинах, и о волнах небывалой высоты и мощи. Ей стало плохо при одной только мысли об этом. Быть может, лучше остаться в Ирландии и найти подходящий монастырь здесь? «Нет», — выдохнула она, отталкиваясь от двери и заставляя себя выйти под дождь, ледяные иглы которого тут же впились в нее. Большая часть здешних земель принадлежит ее отцу. Если она останется, он обязательно разыщет ее.

Переходя улицу, Элизабет уловила какое-то движение впереди между домами. Она испуганно замерла на месте, решив, что это Роберт. Но потом, разглядев сквозь завесу дождя три фигуры, приближающиеся к ней, девушка развернулась и бросилась обратно в дом, скрываясь в спасительной темноте. Тяжело дыша, она затаилась, вслушиваясь в грубые мужские голоса. Заметили они ее или нет? Она на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула наружу. Мужчины остановились посреди улицы. Ей показалось, что один из них смотрит прямо на нее. Отпрянув, она выронила одеяло, попятилась к лестнице и быстро поднялась по ступенькам, вздрагивая при каждом скрипе. Оказавшись наверху, она прошла по заплесневелым доскам пола и спряталась за одной из кроватей. Сердце у нее колотилось так громко, что она боялась, как бы мужчины на улице не услышали его стук.

• Предыдущая
• 28/126
• Следующая