Отступник - Янг Робин - Страница 58

• Предыдущая
• 58/126
• Следующая

Когда Уолтер в сопровождении Эдвина удалился, Роберт увидел, как из повозки вылезли двое: женщина в зеленой шерстяной накидке и белом головном уборе, а за ней девочка. Ее худенькие плечики были закутаны в украшенную вышивкой желтую мантию, застегнутую серебряной брошью, а волосы, отросшие и темные, как у него, были уложены в высокую прическу на голове. Она испуганно оглядывалась по сторонам, когда женщина подвела ее к тому месту, где их ждали Роберт и Элизабет.

При взгляде на дочь, которую он не видел вот уже более трех лет, у Роберта защемило сердце. Куда подевалась забавная малышка, которую он оставил на попечение Джеймса Стюарта? Перед ним стоял серьезный ребенок семи лет от роду, изменившийся до неузнаваемости. Сообразив, что она неуверенно смотрит на него, наморщив лобик, он заставил себя улыбнуться, а потом перевел взгляд на женщину, стоявшую рядом с дочерью. Она тоже изменилась, хотя и не столь разительно.

Джудит стала кормилицей Марджори вскоре после смерти его супруги Изабеллы, которая умерла при родах во время осады Карлайла. В то время Джудит была худенькой и нелюдимой пятнадцатилетней девчушкой. Сейчас перед ним стояла взрослая девушка, которой было уже за двадцать, с угреватыми щеками и легкими каштановыми волосами, пряди которых выбивались из-под шапочки. Хотя она перестала кормить его дочь грудью еще несколько лет назад, Роберт оставил молоденькую англичанку в услужении, решив, что дочери необходим человек, который будет находиться с ней рядом постоянно.

— Сэр, — приветствовала его Джудит, присев в неглубоком реверансе и метнув вопросительный взгляд на Элизабет.

Роберт коротко кивнул служанке в ответ и протянул руки дочери.

— Марджори. — Боль в груди стала острее, когда девочка не двинулась с места.

Испуганно глядя на него, она схватила Джудит за руку.

Джудит слабо улыбнулась, а потом осторожно высвободила свои пальцы из ладошки девочки и легонько подтолкнула ее вперед:

— Ступай к своему отцу.

Марджори неохотно шагнула вперед. Она вздрогнула и отпрянула, когда Роберт прижал к себе ее напряженное тельце.

А он крепко зажмурился, вдыхая теплый запах ее волос, прежде чем поцеловать ее в макушку и отступить на шаг.

— Как прошла поездка? Как тебе показалась Англия?

Марджори оглянулась на Джудит, но служанка уже вернулась к фургону и отдавала распоряжения носильщику, выгружавшему их багаж.

— А сэр Джеймс и леди Эгидия? Как они поживают? Они хорошо с тобой обращались?

По-прежнему никакого ответа.

— Это — моя жена, леди Элизабет, племянница леди Эгидии. — Роберт помолчал. — Твоя новая мать.

Его слова не возымели на девочку никакого действия. Она лишь послушно кивнула.

Роберт молча смотрел на дочку, не находя нужных слов, и тут Элизабет шагнула вперед.

Она присела на корточки перед Марджори. Ей самой исполнилось всего восемнадцать, своих детей у нее еще не было, и она не знала, как себя с ними вести.

— Хочешь медовый пряник? Он только что из печи и еще теплый.

Морщинка на лбу Марджори разгладилась, и в ее синих глазах блеснули первые искорки жизни. Когда она кивнула, Элизабет взяла ее за руку и повела в дом, оставив Джудит и управляющего заниматься их багажом. Роберт последовал за ними, испытывая неожиданный прилив благодарности к жене.

В дымном тепле большого зала слуга разводил огонь. Одна из охотничьих собак старого Брюса, тоже заплывшая жиром из-за малоподвижного образа жизни, как и ее хозяин, растянулась у очага, лениво глядя из-под полуопущенных век, как он подкладывает поленья в огонь. Еще двое слуг сидели за столом, полируя серебряные столовые приборы и кубки, а горничная Элизабет Лора устроилась у самого очага, штопая платье своей госпожи. Все они с любопытством подняли головы, когда Марджори перешагнула порог, держа Элизабет за руку.

На столе лежало еще несколько предметов. Личико Марджори, на котором выражение неуверенности сменилось живым интересом, когда она оглядела просторный и роскошно убранный зал, просветлело, едва она увидела их. Это были две тряпичные куклы в бархатных платьях с заплетенными в косы шерстяными волосами, а еще бильбоке.[38] Но самым впечатляющим, впрочем, оказался игрушечный замок, тщательно и с любовью вырезанный из ясеня. Девочка не спускала с него глаз, пока Элизабет вела ее к столу.

— Твой отец распорядился сделать его для тебя.

Выпустив руку Элизабет, Марджори взобралась на скамью перед игрушками.

Пока жена приказывала одному из слуг принести подогретое вино со специями и медовый пряник, Роберт смотрел, как дочь заглядывает в высокие и узкие окошки замка.

— Смотри, — сказал он, подходя к ней. — Он открывается. Вот так. — Роберт отодвинул расположенную сбоку серебряную защелку, и вся передняя стена замка откинулась на петлях.

Его дочь восторженно ахнула, увидев внутри три этажа с комнатами. В одной стояла крошечная деревянная кровать, в другой — стол и скамья, а в третьей были резной деревянный камин и две фигурки, вырезанные из слоновой кости: мужчина и женщина. Роберт, наслаждаясь выражением радости на лице Марджори, пожалел, что не привез девочку сюда раньше, но прошел целый год, прежде чем он решил, что может без опаски сделать это. Его нечастые визиты в Лондон проходили в крайне напряженной атмосфере, и там с него не спускали глаз Хэмфри и остальные люди короля. Но теперь, глядя на играющую дочку, Роберт понял, что у него была и другая, более глубокая причина не привозить ее сюда раньше. Откровенно говоря, он опасался не только за ее безопасность. Он боялся той незнакомки, в которую она превратилась. Роберт подумал о своем отце и о том, что отчуждение между ними так и не растаяло за год, проведенный под одной крышей.

— Ты часто видела своих дядьев в Ротсее? — поинтересовался он, чтобы прогнать невеселые мысли.

Марджори кивнула, ставя одну из фигурок слоновой кости в верхнюю комнату замка.

— Найалл рассказывал мне сказки.

— В самом деле? — Роберт оживился. Ему хотелось услышать новости из дома. Долгое молчание братьев и товарищей было ему невыносимо, а осознание того, что они считают его предателем, разъедало ему душу. — Здесь живет твой дядя Эдвард, и я думаю, если ты попросишь, он сделает для тебя то же самое. — Он помолчал. — Найалл и Томас вспоминают меня?

Марджори увлеченно играла с фигурками в замке.

Прежде чем она успела ответить, в дверях появился Эдвин.

— Вам письмо, сэр. — Управляющий держал в руках свиток.

Оставив дочь играть, а жену — с тревогой смотреть ему вслед, Роберт пересек зал и принял свиток. Увидев приложенную к нему королевскую печать, он почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

— Что это? — спросила Элизабет, когда он начал читать послание.

Роберт поднял голову:

— Скотты напали на королевский отряд неподалеку от Эдинбурга. Перемирие нарушено. Король Эдуард хочет приступить к осуществлению своих планов вторжения. Он призвал меня к оружию. — Глядя на пергамент, Роберт ощутил, как в груди у него разгорается огонек надежды.

Окруженный всеобщей подозрительностью при дворе, он не имел и тени шанса узнать что-либо о пророчестве, видя лишь безумный восторг приближенных Эдуарда, вызванный тем, что ему удалось собрать в своих руках все четыре реликвии. Многие полагали, что теперь-то король непременно сломит остатки сопротивления шотландских мятежников и станет единолично править всей Британией. Также Роберту не удалось отыскать иных доказательств того, что Эдуард замешан в убийстве короля Шотландии, кроме собственной уверенности в этом. Он знал: для того чтобы приблизиться к правде, ему необходимо заслужить доверие короля. Но для этого надо проявить себя, а возможности сделать это до сей поры у него не было.

Вслед за надеждой пришло тоскливое осознание того, что ему опять придется убивать. Его снова заставляли обнажить оружие против своих соотечественников.

Элизабет перевела взгляд с Роберта на Марджори.

• Предыдущая
• 58/126
• Следующая