Талисман всадника - Локнит Олаф Бьорн - Страница 41

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая

Публика окаменела. Стоявшая ближе всех к нам Чабела Зингарская слегка подалась вперед и ее блистательное декольте в облаках лазурных кружев с голубым жемчугом начало вздыматься чуть чаще. Похоже, запахло скандалом. Причем, я бы сказал, не обычным скандалом, а самым что ни на есть великосветским.

Эрхард бесстрастно читал:

– «Мы, наследники древнейших и славным фамилий Полуночи, потомки Нумы, Эпимитримуса, королей-основателей Алькоя и Олайета…»

Старый оборотень поднял глаза на Тараска, деловито уточнив:

– Дальше перечисляются шестьдесят два титула и имени. Читать?

– Читайте, – выдохнул король. – Конечно, читайте. Громко. Пусть все слышат!

Я слушал. Список открывался знакомым именем. Ольтен Эльсдорф, принц крови, по закону – король Немедии. После второго имени меня чувствительно ткнули кулаком в спину.

– Слышал? – шепнул Конан.

Сразу за Ольтеном депешу подписала некая Долиана, наследница герцогского титула Эрде, принявшая оный титул в соответствии с законами и уложениями о дворянском наследовании гербов и ленов после гибели всех членов семьи.

И пошло-поехало. Восемь герцогов, двадцать три графа и тридцать семь баронов Полуночной Немедии. Некоторые имена я знал – семейства Клеве, Целлиг, Крейн, Дюшрек или Майль, некоторые слышал впервые.

– «С тем мы, люди пользующиеся в дворянстве нашего государства безусловной и безупречной репутацией верных слуг Трона Дракона, объявляем Тараска Эльсдорфа, принца короны, узурпатором и злодеем, незаконно захватившим трон, издревле принадлежащий династии Эльсдорфов, обвиняем его в оскорблении величия, покушении на королевскую кровь, убийстве членов королевской семьи, противозаконном и противогосударственном перевороте, исподволь подготовленном кофийской монархией…»

– Ложь! – послышался среди кромешной тишины один-единственный краткий возглас. Король Балардус, покраснев, выступил вперед, но его вовремя удержали придворные. Эрхард продолжал читать, даже не без видимого удовольствия:

– «…Исподволь подготовленном кофийской монархией, а также в подстрекательстве народа к бунту, разрушению государственных и законодательных устоев. С тем Великий дворянский совет Полуночи, областей Соленых озер, Эвербаха, Меноры, герцогства Нумалия и прочих земель, не требующих развернутых перечислений, заявляет, что с момента оглашения настоящего ордонанса Тараск Эльсдорф, сын Артезы Эльсдорф, сестры нашего почившего короля, считается злодеем короны и может быть помилован лишь в случае немедленной передачи трона и всех королевских регалий Немедии принцу Ольтену Эльсдорфу, единственному оставшемуся в живых наследнику Нимеда Первого. Далее означенный Тараск будет предан в руки Высшего дворянского суда для расследования его преступлений перед государством и дальнейшего наказания».

В зале стало так тихо, что я отчетливо расслышал легкий топоток пробежавшего у меня под ногами таракана. Будь тараканов больше, могло бы показаться, что в церемониальном зале с грохотом и лязганьем шествует гвардейская конница.

– «Сим же мы, дворяне Немедии, и я, Ольтен Эльсдорф, законный король, приносим нижайшие извинения чужеземным владыкам, поддавшимся на ловкий обман узурпатора и просим таковых выступить свидетелями и судьями в данном споре.

В случае, если оный Тараск Эльсдорф откажется выполнить наши требования, в соответствии с коронным законом о Рокоде, Полночь Немедии объявляет Рокод областям, не признающим верховную власть короля Ольтена, который по коронации примет имя Нимед в честь умерших отца и брата.

Встреча высшего дворянского совета Полуночи и представителей узурпатора назначается на двадцать пятый день нынешней луны, возле замка Демсварт, что на реке Нумалии в двадцати лигах к полудню от одноименного города. В случае оказания узурпатором Тараском сопротивления законной власти, король Ольтен оставляет за собой право первым применить силу войск.

Дано в городе Эвербахе, что на Соленых озерах, пятого дня Второй весенней луны 1294 года. Руку лично приложил Ольтен, король Немедии».

– Здравствуйте, приехали! – как гром небесный, рухнул на присутствующих изумленный возглас невоспитанного темрийского горца Бриана. Остальные молчали и не шевелились.

Надо отдать должное Тараску. Выслушивая удивительные и полные дерзости сентенции, он стоял в спокойно-расслабленной позе, скучающий взгляд блуждал где-то по верхушкам колонн, поддерживающих потолок залы. Едва Эрхард закончил чтение, правитель Немедии протянул руку, взял свиток и раздельно проговорил:

– Боюсь, мой царственный брат, вы поддались крайне неуместному и злому розыгрышу. В моем королевстве ничего не известно о мятеже на Полуночи. И уж тем более ничего не известно об Ольтене Эльсдорфе. Вся погибшая королевская семья, согласно установленным традициям, погребена в усыпальнице родового замка династии. Это могут подтвердить королевские судьи, проводившие обряд жрецы и многочисленные свидетели, опознававшие тела моих почивших родственников.

– Позволю себе не согласиться с Вашим величеством, – решительно заявил Эрхард. – Несколько дней назад мое посольство стало свидетелем штурма города Эвербах, где человек, называвший себя принцем Ольтеном, и передал эту депешу.

– Я разберусь, – снисходительно ответил Тараск, и повернулся к сотнику гвардии. – Отправить на Полночь две гвардейские тысячи тяжелых кирасир. Подкреплением – тысячу копейщиков…

И уже для всех:

– Почтенные гости, высокородные короли и королевы! Полагаю, это недоразумение будет улажено в ближайшее время. Видимо, произошла ошибка, или в моей стране появился самозванец. Церемониймейстер, объявляйте начало парадной трапезы!

– Что такое «Рокод»? – негромко спросил меня Конан, слегка обалдевший от подобных новостей.

– Давнейшая немедийская традиция, освященный законом мятеж дворян против короля, – отозвался я и пояснил: – Если таковые дворяне считают монарха недееспособным или неправедно заполучившим власть, они имеют право собрать войско и объявить ему войну. Участников неудачных Рокодов не казнят, они отделываются вечным заключением в собственных замках.

– Вечер безнадежно испорчен, – полушепотом заявил подошедший Просперо, выглядевший изрядно обескураженным. – Загадочная история. Коронация, торжество – и вдруг такое известие! Надо найти Эрхарда и потолковать, что они там на самом деле видели или не видели. Только обидно – в кои-то веки съехались все правители Заката, а тут…

– По-моему, веселье только начинается, – оптимистично высказался Конан. – Согласитесь, я сразу заподозрил, что дело с недавним бунтом в Бельверусе далеко нечисто! И мы с размаху вляпались в эту коровью лепешку. Бедные дамы, они испачкают платья!

– Кстати, о дамах, – на плечо Конана легла чья-то тоненькая очаровательная ручка, поблескивающая искрами тяжелых перстней, и небрежно заставила его повернуться. – Сударь, мы случайно не знакомы?

– Чаб… Э-э… Ты кто такая?

Конан мгновенно надулся, возвращаясь к своей любимой ипостаси «одичавшего киммерийца». Просперо только фыркнул и отправился здороваться с Эрхардом.

– Я-то? – дама небрежно похлопывала по ладони Скипетром Морских Королей. – Родилась принцессой, стала королевой. Чабела из Зингары, не слыхал про такую?

– Ваше величество, – я не упустил возможности чуток позубоскалить. – Этому варвару неизвестно, где располагается блистательная Зингара. Он только что приехал из Киммерии. Правда, Коннахар?

– Правда, – согласился Конан, чересчур откровенно обозрел привлекательные абрисы королевы, поразмыслил, ухмыльнулся и высказался: – Ничего девица, в моем вкусе. Раз уж веселье сегодня отменяется, пойдем хоть выпьем.

– Один мой знакомый киммериец, – как ни в чем не бывало прощебетала Чабела, – очень любил золотое либнумское вино. Уверена, тебе оно тоже понравится… Коннахар. Тьфу, язык на ваших дикарских именах сломаешь!

– Не плюйся, это неприлично, – прошептал Конан прямиком в темные локоны королевы, за которыми скрывалось ее точеное ушко. – Зато мой знакомый киммериец слышал, будто королева Зингары обожает розовое пуантенское.

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая