Дорога смертников (СИ) - Лисина Александра - Страница 67
- Предыдущая
- 67/79
- Следующая
Наемники нерешительно сгрудились вокруг обеспокоенных эльфов. Из разговора поняли мало. Только то, что Стрегон умирает, а Белик собирается ему помочь.
- Бел, что нам делать? - тихо спросил Лакр.
- То, что я сказал. И чтоб помалкивали, пока не разрешу!
Он понятливо кивнул и тут же присел на корточки, осторожно придерживая вожака за ноги, на которых не осталось живого места. Нагота его не смущала - видел побратима еще и не таким. Правда, настолько жутко Стрегон никогда не выглядел, но если шансы для него есть, то он сделает все, что угодно, лишь бы этот белобрысый молчун выкарабкался. Даже за эти самые ноги укусит, если б кто сказал, что оно поможет.
Белка, глубоко вздохнув, сняла перчатки и приложила ладони к лицу полуэльфа, обхватив его, словно хрупкое сокровище, которое ни в коем случае нельзя было потерять. Затем наклонилась к самому уху, осторожно переложила его голову к себе на колени и, мысленно взмолившись Ледяной Богине, очень тихо, почти неслышно запела. Что-то плавное, непостижимое, странно притягательное, но совершенно непонятное.
Лакр возбужденно заерзал, не зная, чего ждать от этого странного существа, чей мягкий голос неожиданно тронул его за душу. Выжидательно уставился на красивое, умиротворенное лицо, ища в нем что-то новое; настойчиво гадал, сомневался, шумно сопел, но спросить все же не посмел - вдруг помешает? А Белка тихо пела для потерявшейся в темноте души, пела и звала обратно, заново собирая ее из многочисленных осколков, терпеливо уводя от края и медленно возвращая в заметавшееся от боли тело.
- Стрегон...
Полуэльф судорожно вздохнул и, услышав свое имя, внезапно рванулся из чужих рук, стремясь на чужой голос, как внезапно обретший надежду смертник. Братья, хоть и изумились проснувшейся в нем силе, поспешно прижали его к земле, не давая сделать глупость. Непонятно, что с ним сотворил Белик, но пускай продолжает, потому что Стрегону от этого явно лучше: он уже не такой бледный, дышит шумно, но ровно, пытается двигать изувеченными пальцами. Кровь из разбитого носа тоже перестала сочиться, а багровые кровоподтеки на боках стали, кажется, даже чуточку бледнее.
- Стрего-он...
Терг вздрогнул от неожиданности, когда полуэльф вдруг выгнулся струной, а затем, опомнившись, с тихим шипением налег на его плечи. Торк! Откуда что взялось?! Только что ж помирал! Трупом висел на плечах!
- Стрегон?
Лакр тихо охнул, когда полуэльф внезапно распахнул глаза и, безошибочно найдя лицо Белки, уперся в них жадным взглядом.
- Живи, - ласково велела она, и он судорожно вздохнул, не смея ни противиться, ни возражать, ни даже лишний раз пошевелиться. Он не видел ничего вокруг. Не замечал радостно переглянувшихся Братьев, помрачневших эльфов, на лицах которых почему-то не появилось облегчения. Ни темного неба. Ни ярких точек далеких звезд. Ни луны, выглянувшей узким месяцев из-за сгустившихся туч. Ничего не видел, кроме огромных сияющих глаз, от которых невозможно было оторваться..
- Живи, - властно повторила Белка, слегка отстраняясь. - Отдай мне свою боль. Ты - мой, Стрегон. И она тоже теперь моя. Отдай. Она тебе не нужна. Отдай. Я заберу ее ненадолго. Отдай!
И полуэльф послушно обмяк, неожиданно осознав, что прежней боли больше нет - вся она отразилась в позеленевших глазах Гончей, а потом спряталась куда-то очень глубоко. Туда, где никому не достать и не увидеть.
Белка, до скрипа сжав челюсти, прикрыла веки и хрипло велела:
- Лан, давай.
Молодой маг проворно поднес кружку к бескровным губам Стрегона.
- Пей.
Стрегон послушно проглотил, неотрывно следя за ее лицом.
- Еще. До конца пей.
И он снова выпил, чувствуя странный покой от одного лишь звучания ее ровного голоса. Какую-то непривычную умиротворенность, ощущение правильность происходящего, от которого никак не мог избавиться. Он бы сделал сейчас все, что потребовал от него Белик: рассмеялся, взбеленился, зарыдал, прыгнул с обрыва... хотя где-то на задворках сознания смутно теплилась мысль, что это странно, что где-то он уже слышал эти слова и наблюдал что-то похожее. Только не с собой. С кем-то другим...
- Бел! - внезапно выдохнул Стрегон, наконец-то, вспомнив про Курша. - Что ты...?!
- Молчи, - сухо приказали ему, и тяжелый взгляд Гончей снова пронзил его душу до самого дна. - Лан, "нектар"! Скорее, пока у него есть силы. Тиль, помоги!
Эльфы проворно вскрыли пузырек с драгоценным составом, в четыре руки обмазали им обезображенное тело Стрегона, то и дело содрогаясь от мысли, что каждое прикосновение причиняет ей дикую боль. Внутренне сжались, боясь услышать ее стон, но так и не дождались: Белка наблюдала за процессом молча и отстраненно, словно это ее никоим образом не касалось. Словно горящее нутро и заживо сгорающая от "нектара" кожа ей больше не принадлежали. Словно ничего вообще не происходило, и ей не требовалась вся накопленная за века выдержка, чтобы не показать того, что творилось сейчас на душе.
- Хорошо, - так же сухо кивнула она, когда Перворожденные, наконец, закончили. - Стрегон, ты меня слышишь?
- Да, Бел, - судорожно сглотнул обездвиженный полуэльф.
- Сейчас ты уснешь. Крепко и надолго. И будешь спать до того времени, пока я тебя не разбужу. Ты забудешь о том, что сейчас видел и пережил. И никогда больше от этом не вспомнишь. Ни завтра, ни через год, ни на смертном одре. Это - приказ. Ты понял?
- Да, - вяло кивнул Стрегон.
- Тогда спи!
Он удивленно моргнул и послушно закрыл глаза, задышав ровно и размеренно, как младенец в колыбели. Его лицо тут же расслабилось, плотный отек с век стремительно спал, кровоподтеки начали быстро бледнеть. Сломанные кости носа, стоило Тилю их осторожно коснуться, с неприятным щелчком встали на свое место. Грудная клетка разом опала, пальцы на руках распрямились, покрылись свежей кожей...
Лакр с радостным возгласом отпрянул, не заметив, как у вожака одновременно заострились черты лица и разом исхудало тело. Но зато он был жив! Он поправлялся! Пусть не так быстро, как Брон, потому что повреждения были не в пример серьезнее, но все равно!
Белка медленно поднялась и, опасно покачнувшись, устало поковыляла в сторону укоризненно зашелестевшего Ясеня.
- Все. Он будет жить. А теперь не трогайте меня, - хрипло велела дернувшемуся следом Тирриниэлю. - Никто. Даже не приближайтесь.
Эльфы тревожно переглянулись.
- Бел?
- Укройте его плащами: Стрегону понадобится много тепла. Лан, свари еще травы, на завтра, и ложись - больше ему ничто не угрожает. Тиль, если заявится Одер, скажи, что я сегодня охотился один и неудачно. Он поймет. А если рискнет переступить черту - убей. Просто снеси башку и сожги. Тогда он будет неопасен. Костер сегодня не гасите - наши звери не любят огня. Если что-то серьезное стрясется, разбудите. Но без причины не смейте даже прикасаться ко мне - могу убить. Все поняли?
- Бел, ты как? - жалобно спросил Ланниэль.
Она на мгновение обернулась, показав потемневшее, почти почерневшее от боли лицо, и растянула бескровные губы в резиновой усмешке.
- Бывало и лучше.
- Бел!!
- Мне нужен сон, - измученно прошептала она. - Единение разбивается только им. Поэтому... не мешайте... мне и так... нелегко.
Тирриниэль до крови прикусил губу, но она уже отвернулась и буквально рухнула под корнями гигантского Ясеня, зарывшись лицом в траву, то и дело тихонько вздрагивая. Какое-то время тяжело дышала, борясь с чужой болью, шумно дышала, но вскоре затихла. А потом забилась в основание могучего дерева и больше не шевелилась. Словно умерла ненадолго, спрятав во мраке царства Ледяной Богини чужую боль, собственные страхи и сомнения в том, что все получилось правильно.
Владыка Л'аэртэ горестно обхватил руками голову и, глухо застонав, крепко зажмурился, но, к несчастью, он ничем не мог ей помочь. Только оказать послушание, которого она попросила, и сберечь ее чуткий сон от чужих посягательств. Как бы это ни звучало странно, Белка не могла иначе: долг жизни священен. И она не могла не отдать его человеку, чей предок когда-то точно также отдал ей все, что имел. Без сомнений, возражений, ненужных признаний и громких слов. Спас от дичайшего кошмара, помог выжить, выучил и позволил не забыть свое истинное имя. Потому что Сар'ра был очень хорошим учителем, превосходным воином и достойным потомком Диких Псов. А она была его лучшей ученицей. И сделала все, чтобы сегодня его далекий сын никогда не повторил его невеселую судьбу.
- Предыдущая
- 67/79
- Следующая
