Хроники судебного медика-2 - Гриньков Игорь Николаевич "Гарь" - Страница 16

Это же подтвердил и результат гистологического исследования, проведенного Тамарой Петровной Громовой, которая установила, несмотря на выраженные гнилостные изменения, наличие кровоизлияний прижизненного характера в мягких тканях, окружающих перелом подъязычной кости, и на некоторых сохранившихся участках кожи с боковых поверхностей шеи. Косвенные признаки со стороны почти разложившихся легких также подтверждали уже ясный и обоснованный судебно-медицинский диагноз: Механическая асфиксия от сдавления шеи (удавления) руками.

Слово «асфиксия» означает удушье, и хотя это довольно упрощенное понимание, но для наших очерков популяризаторского характера совсем не обязательно погружаться в глубины научных трактовок этого сложного состояния.

Таким образом, основная задача, поставленная на разрешение экспертизы, оказалась выполненной; мы установили, что потерпевшая Наталья С. была задушена руками. А, так как, задушить себя собственными руками невозможно, то сделать это мог только другой человек – преступник.

Если на теле потерпевшей Натальи С. и имелись еще какие-либо повреждения, то они были уничтожены безжалостным огнем. При экспертизе были выявлены некоторые интересующие В. Самохина детали. Так, ноги были отсечены на уровне тазобедренных суставов массивным клинком остро заточенного ножа без применения топора. Разрезы были скупые, экономные, единичные и глубокие, нанесенные уверенной рукой профессионала.

Среди степняков-животноводов всегда считалась правилом хорошего тона сноровистое разделывание туш скота исключительно с использованием ножа. Я сам неоднократно видел, как ловко, я бы даже сказал – виртуозно, расчленялись туши баранов по суставным сочленениям, без суеты и видимой спешки, но на удивление быстро. Топор? Только неумеха или дурень могли воспользоваться этим грубым орудием.

Особенности расчленения трупа позволили сделать вывод, что отсечение ног произведено лицом, знакомым с медицинской техникой ампутации или с принципами разделки туш животных.

Единственное, что не удалось доказать экспертным путем, так это факт возможного изнасилования Натальи С. перед смертью, хотя по логике событий оно вполне могло иметь место. Но тут уже ничего не поделаешь, нестойкая к факторам внешней среды сперма просто не могла сохраниться в половых путях трупа жертвы при таких условиях.

Но это уже область догадок, а каноны следствия гласят – что не доказано, того не было. Лично я серьезно сомневаюсь, что Геннадий вообще успел изнасиловать свою жертву. Конечно, он предпринял попытку сексуального насилия, но, встретив сильное сопротивление, особенно получив глубокий и болезненный укус, в приступе бешеной ярости просто задушил Наталью руками. Это мое предположение.

Ведь не принимать же всерьез объяснение самого преступника, что Наталья ни с того, ни с сего хлестнула его веткой по лицу, после чего все и случилось. С какой стати в глухой степи женщина без всякой причины будет хлестать мужчину по лицу, набрасываться и кусать, провоцируя его на какие-то ответные действия? Только неприятности себе наживать.

После проведенной экспертизы трупа Натальи С-ой уголовное дело принял в производство следователь по особо важным делам прокуратуры КАССР Анатолий Чокинович Мантыев. Как и большинство своих сверстников – работников прокуратуры Калмыкии, Анатолий имел за плечами службу в армии (1974-1976 годы, танковые войска в ГСВГ – Германии) и Харьковский юридический институт, который окончил в 1981 году. Около 80% прокурорских следователей республики того времени были выпускниками этого почтенного ВУЗа, имевшего очень высокий рейтинг среди аналогичных заведений СССР.

Свою следственную работу он начинал с района, и последовательно прошел все ступеньки служебной лестницы, прежде чем стать в 2005 году Элистинским транспортным прокурором.

В разговоре со мной А. Ч. Мантыев с большой теплотой отзывался о своих первых учителях-наставниках – тогдашнем прокуроре Ики-Бурульского района Юрии Кириповиче Магнееве и прокуроре г. Элисты Михаиле Григорьевиче Федичкине. Под их началом и произошло становление одного из самых знаменитых наших следователей.

Как ни странно, дело В. Геннадия Мантыев помнил очень смутно. Но потом я понял, что ничего странного в этом нет. С розыскной и экспертной точек зрения раскрытие этого убийства, несомненно, представляло интерес, а для бывшего «важняка», на счету которого числилось расследование многих сложнейших и запутанных дел, оно было заурядным, ничем не примечательным эпизодом, не требовавшим ни изощренного мышления, ни полной концентрации усилий. В то время нагрузка на следователя была непомерно высокой. По словам Анатолия Чокиновича, каждый следователь в городе заканчивал и направлял в суд в среднем 30-35 уголовных дел, причем такая продуктивность никак не сказывалась на качестве. Те ребята успевали и работу делать на добротном уровне, и в футбол поиграть, и с девушками погулять, и водочку попить время от времени.

Особенно прославился Анатолий Мантыев двумя резонансными уголовными делами, не имевшими аналогов в Российской Федерации, по поводу которых его имя прозвучало в прокурорских сводках во всех регионах РСФСР.

1987 год. Тогда на 22-м километре трассы Элиста – Яшкуль произошло убийство сотрудника ГАИ Владимира Лиджиева. Оперативники вышли на след организованной вооруженной преступной группы из Чечено-Ингушетии, возглавляемой неким Шишкановым, которая планировала совершить разбойные нападения на чабанские стоянки на территории Калмыкии. До этого группа уже наследила в ЧИАССР, и след этот был обильно окроплен кровью. Кстати, в состав преступной группы-банды входили две молодые русские женщины.

Преступники уже приближались к Элисте на украденной машине «Жигули» 6-й модели, которая находилась в розыске. Пролитая ранее кровь, видимо, вызывала прилив адреналина и ощущение, что им все по плечу, поэтому они неслись на скорости около 160 километров в час. Когда Владимир Лиджиев сделал попытку остановить «Жигули», они, немного сбавив скорость и не останавливаясь, съехали с трассы в степь. Лиджиев последовал за ними, едва различая контуры автомашины через плотный слой поднятой пыли. Догнав беглецов в степи, примерно в 3-х километрах от трассы, бесстрашный ГАИшник подскочил к их автомашине и выдернул ключи зажигания. В это время один из бандитов по фамилии Ефремов вытащил из кармана имевшийся у него пистолет ТТ и с расстояния около 5-ти метров насквозь прострелил Лиджиеву грудь. Главарь группы Шишканов подошел к лежащему на земле Владимиру, на синеющих губах которого пузырилась кровь, не спеша, нагнулся, расстегнул у милиционера кобуру, извлек из нее табельный пистолет системы Макарова и хладнокровно добил его выстрелом в голову (так называемый контрольный выстрел). Они все чувствовали себя некими сверхчеловеками и наслаждались этим состоянием.

Гильзу от пистолета ПМ нашли сразу при осмотре места происшествия, но вторая гильза не была обнаружена. Мантыев не мог смириться с отсутствием такой важной улики. Через неделю он привлек 20 сотрудников ДОСААФ (было такое «добровольное общество содействия армии, авиации и флоту») и, приехав с ними на место убийства, разбив местность на квадраты, буквально прочесал со своими помощниками степь, пядь за пядью обследуя каждый кустик и травинку. Упорство следователя было вознаграждено: веское доказательство – гильза от пистолета ТТ в конце концов была найдена.

Уже после задержания членов преступной группы А. Мантыев допрашивал всех подозреваемых обстоятельно и подолгу. Шишканов, не сводя с лица следователя тяжелого, давящего взгляда, пообещал, в случае освобождения хоть через 15 лет, «завалить следака». Но Анатолия трудно было взять «на понт», у него самого в случае необходимости взгляд становился таким, что лучше не видеть.

Перед окончанием следствия встал вопрос, по какой статье предъявлять обвинение. Все квалифицирующие признаки действий преступной группы подпадали под статью «бандитизм». Да и в уголовном кодексе РСФСР такая статья имелась, но практическое ее применение прекратилось с конца 60-х годов. Партийные идеологи типа Михаила Суслова объявили на весь мир, что в первой стране реального социализма таких явлений, как бандитизм, просто быть не может по определению. Обычно в таких случаях следствие дробило дело на массу эпизодов, подводя каждый из них под соответствующие статьи УК.