Обратная сторона времени - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 25

• Предыдущая
• 25/29
• Следующая

Невдалеке виднелась дорога, и я направился к ней. По моим подсчетам до Стокгольма было от силы десяток километров. Я решил пройтись пешком, наслаждаясь тем, что я живой и снова дома. Надо было, конечно, спешить, но пара часов ничего не решала.

Минут через сорок меня нагнала повозка, запряженная лошадью, и я попросился подвезти меня. Я представился начинающим парашютистом, которого отнесло ветром далеко в сторону от заданного приземления. Всю дорогу возница распространялся о том, насколько это пустое и опасное занятие — прыгать с парашютом, и что никогда бы, даже в случае крайней нужды, не стал бы заниматься этим сумасшедшим делом. Я молчал, по-прежнему наслаждаясь тем, что снова дома.

Вскоре показалась деревушка Инельсон, и когда мы проезжали мимо почты, я соскочил с повозки, попрощался с возницей и, толкнув дверь, оказался в полутемном помещении Государственной Почтовой Службы Империума. Через мгновение я уже различал фигуру человека, сидящего за столиком с телефоном. Человек выжидающе уставился на меня.

— Извините, пожалуйста, сэр, но мне крайне необходимо срочно связаться со службой Безопасности Империума, вот по этому телефону. — И я, четко разделяя цифры, продиктовал: — 124-72-ЦБ.

Человек кивнул, протянул руку к телефону, но вдруг передумал:

— А кто вы такой, сэр?

— Вы разговариваете с полковником Байардом, милейший, — строго отчеканил я.

— Сейчас, сейчас, — засуетился почтовый служащий и принялся нажимать кнопки телефона, набирая нужный мне номер.

Связи не было.

Ожидая разговора с бароном Рихтгофеном, я случайно взглянул на календарь, висевший на стене, и холодный пот выступил у меня на лбу.

В своих расчетах Дзок ошибся, ошибся всего на один день — таким образом, до катастрофы, нависшей над Империумом, осталось всего несколько часов.

Я вскочил со своего места и бросился к чиновнику, все еще пытавшемуся связаться с моим начальником. Схватив трубку, я стал ее вырывать, как сумасшедший, будто это могло помочь наладить связь.

Внезапно входная дверь с шумом распахнулась, и в помещение медленно прошествовал невысокого роста полный мужчина с печатью значимости на лице. Он был облачен в мундир почтового ведомства Империума, на его рукаве блестели лейтенантские шевроны.

Он внимательно смотрел на нашу застывшую скульптурную группу. В его глазах вспыхнул интерес, когда он разглядел мой комбинезон.

Но обратился он к служащему:

— Кто этот человек? — спросил он, указывая на меня. — Что ему нужно?

Не дав служащему вымолвить ни слова, я сказал:

— Я полковник разведслужбы Байард, лейтенант. Я имею важное сообщение для барона фон Рихтгофена. Речь идет о жизни и смерти государства.

— Ваши документы, полковник, — потребовал лейтенант и протянул руку.

— Видите ли, — начал я, — дело в том, что я выполнял важное государственное задание, и поэтому у меня нет никаких документов, удостоверяющих личность. Но чтобы окончательно развеять все ваши сомнения, я дам вам номер моего домашнего телефона, запишите: 127-17-ЩО. Вы можете туда позвонить, и вам скажут, кто я такой, и что я на самом деле выполняю важное задание. И, кроме того, лейтенант, разве в ваши обязанности входит проверять документы у всех посетителей почты?

Начальник побагровел, выпучив на меня глаза. Он несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная из воды, но, как и рыба, ничего не сказал.

Я стоял и спокойно наблюдал за ним.

Наконец лейтенант справился с собой и хриплым голосом произнес:

— Хорошо. Давайте позвоним вам домой, полковник.

Он повернулся и прошествовал к двери, на которой висела табличка «Начальник почты».

Прошло несколько минут.

Внезапно за моей спиной распахнулась входная дверь. Я оглянулся и с удивлением увидел на пороге двух полицейских со странным выражением на лицах.

Сейчас же за моей спиной распахнулась и дверь начальника почты. Он, стоя на пороге, указывал на меня и кричал:

— Арестуйте этого человека! Он шпион!

Один полицейский подскочил ко мне, потребовал поднять руки и обыскал меня, другой, держа в руке пистолет, не спускал с меня глаз.

— В чем дело, господа? — изумился я, повернув голову в сторону начальника почты. — Это какое-то недоразумение?

— Что? Недоразумение? — толстяк визгливо рассмеялся. — Вот это да! Ну и шутник попался!

Я недоуменно уставился на него.

— Что вас так рассмешило, лейтенант? Объясните мне, наконец, что означает весь этот цирк? Вы что, не звонили мне домой?

— Ха-ха! В том то и дело, что звонил! Я позвонил домой полковнику Байарду, — торжественно сказал начальник почты. — И мне там сказали, что господин полковник находится дома и сейчас как раз изволит обедать.

Камера, в которую меня поместили, по понятиям хегрунов наверняка считалась бы «люксом», но я тем не менее безостановочно стучал по тяжелой, обитой железом двери, и кричал, чтобы меня немедленно препроводили к начальнику полиции.

У меня был с собой пружинный пистолет (Дзок, когда отыскал меня в мире джунглей, вернул его мне). Я мог пустить его в ход, но такая крайность еще не наступила. У меня было в запасе несколько часов.

Мою просьбу все же удовлетворили, и начальник полиции, вежливо выслушав меня, пообещал тут же созвониться со штабом ближайшей войсковой части.

Уже стемнело, когда я услыхал шум открывающейся двери. На пороге стоял агент, с которым несколько раз мне пришлось встречаться на службе. Увидев меня, он пораженно остановился.

Внимательно рассмотрев меня, он сел на скамью и выжидающе посмотрел мне в глаза.

Я попытался напомнить ему, что мы знакомы, хотя, честно признался, что фамилии его не помню.

Офицер кивнул головой и, повернувшись к полицейским чинам, столпившимся у двери, произнес:

— Действительно, этот человек очень похож на полковника Байарда. Однако я могу поклясться, что настоящий полковник находится у себя дома. И поэтому нет никакого смысла тревожить из-за этого самозванца начальство. Хотя…

Офицер еще раз внимательно посмотрел на меня:

— Если вас не затруднит, полковник, — он подчеркнул это слово, — я хотел бы услышать от вас историю, которую вы собираетесь рассказать барону Рихтгофену.

Мне уже нечего было терять и поэтому, попросив разрешения сесть, я начал рассказывать свою историю, страстно надеясь, что на этот раз мне действительно поверят.

Но этого не случилось.

Офицер внимательно выслушал меня.

Когда я закончил, он встал, кивнул мне в повернулся, чтобы уйти.

Я не мог поверить, что этот человек сейчас уйдет, не попытавшись даже проверить услышанное.

Поэтому я схватил его за руку и закричал:

— Неужели вы не верите мне? Что же может тогда убедить вас? Неужели вот этот костюм не может заставить вас начать хоть какое-нибудь расследование?

Офицер остановился, повернулся и, вероятно, только теперь внимательно разглядел мой комбинезон.

— Давайте его сюда, приятель. Это то, что нам нужно. Если вы говорите правду, не знаю, как мы из всего этого выкарабкаемся.

Дверь за ним закрылась. Я еще с полчаса нервно ходил из угла в угол, изнывая от неопределенности.

Наконец дверь камеры открылась, и я увидел маленького человека в очках с толстыми стеклами. Он назвался профессором Рингвистом и сообщил мне, что внимательно ознакомился с конструкцией моего костюма-саркофага, и хотя находит его довольно занимательным, все же его проводки и схемы абсолютно бессмысленны с научной точки зрения. Я попытался втолковать этому профессору, что его выводы неверны — ведь костюм действует. Механизмы и приборы комбинезона неразрывно связаны с семантическими особенностями организма и поэтому в чужих руках они абсолютно инертны.

Мою очередную тираду прервал вопль сирены. За дверью, в коридоре раздались топот шагов, команды, возбужденные голоса. Через мгновение в проеме двери появился знакомый уже мне офицер в сопровождении полицейского.

• Предыдущая
• 25/29
• Следующая