Воин и маг - Сеткова Юлия - Страница 48

— Мне нужно с Элькой попрощаться…

— С кем?

— С подругой, я ее после побега встретила. А давай я вас познакомлю! Она хорошая, маг-менталист… В разговорном жанре… Ты мне про таких рассказывал, парламентеры, помнишь?..

— Джу, тебе НУЖНО собраться. Я поищу твою подругу и пошлю к тебе в комнату!

«А паника в голосе послышалась? Похоже на то… С чего Ценю Эльку-то бояться?» — подумала Джурайя. Эта мысль затерялась за другими, более насущными — что взять с собой?

Адрис

«Я не знаю, что происходит, но мне это не нравится! Сначала она его оценивает как породистого скакуна, потом еще и нахваливать начинает: Ах, Адрис, он такой добрый! А какой он смелый! А уж великодушный какой — сил нет! Обидно, елы-палы… Ну да, сам в хорошие руки пристроить обещал, так ведь то в хорошие! А этому хлыщу я не доверяю. Как он меня тогда — чуть гортань не проломил… Чудом спасся, а эта дурочка — пожалел, говорит… Нет, где справедливость?! Я ж ее спасал, жизнью рисковал, а она…»

— Элька! Поговорить надо. — «Бежит, даже не замечает. А, заметила, улыбается… Я по ночам спать перестал, а она улыбается…»

«…Ну вот и поговорили. Ну неужели она сразу не могла признаться, что и она меня любит? Сначала мужика до истерики довести надо, чтобы сам все выложил. Да, веники поднебесные, люблю я тебя, дурочку, и жизнь за тебя отдам, и про Фан эту и думать забыл. Нет, ну подумываю, бывает, иногда… НЕ УХОДИ!!! Я же не в том смысле, ну просто, вспоминается бывает, но не любовь это — так, обида какая-то… Улыбается, довольная такая. Теперь-то и сама призналась. А Корбина, говорит, хвалила искренне — чтобы Джулька слышала. Ведь вправду хороший мужик и смотрел на нее в последнее время так задумчиво, и взгляд теплел сразу… Ну ей виднее, она у нас менталист, им такие вещи видеть положено… Хорошо хоть на меня, менталист ты мой самоучка, твоя магия не действует, а то давно бы мне мозги запудрила, и ходил бы я за тобой, как козел на веревочке… Какая от такой любви радость? ЧТО? Без веревочки? А что козел — согласна, значит?! Ну вот, опять ржет надо мной… Теперь ведь всю жизнь так, эх, надрать бы задницу! Что значит не надо?! Надо!..»

…Некромант искал Эльку… По всем этажам, во всех флигелях, по всем постройкам. Он не мог допустить, чтобы она поговорила с его амулетом, его драгоценной ладьей, единственной, способной повлиять на ход игры. Если она и правда парламентер, она почувствует ложь, а Цень не мог этого допустить. Один раз он уже чуть не упустил ее, теперь же необходимо предусмотреть передвижение всех фигур на доске, даже пешек.

Смех он услышал еще этажом ниже. «В поместье четыре женщины, — рассуждал Цень, — Джу исключим сразу, кухарка — пожилая грузная бабища, она так смеяться не станет. Та адептка тоже не смогла бы так — заливисто, искренне… Умеет ли она вообще смеяться… Элия, причем не одна, а с мужчиной. Тем лучше… Заодно и подкреплюсь», — успокоился Цень и толкнул дверь…

Открывшаяся ему картина повеселила от души — молодой смазливый парень, сидя на кровати, с трудом удерживал отчаянно вырывающуюся и хохочущую девушку с растрепанными локонами животом вниз поперек колена и отвешивал ей шлепков, причем оба раскраснелись, как из бани, а на лицах застыло то глупое выражение, что бывает только у влюбленных. При виде некроманта парень опешил и ослабил хватку, а девушка, залившись румянцем, вывернулась и стала лихорадочно одергивать одежду.

— Кто вы такой? — грозно спросил Адрис.

— Я хочу поговорить с Элией, — проигнорировал вопрос Цень. Он был сейчас достаточно силен, он мог позволить себе не обращать внимания на простолюдина, начисто лишенного магии. Элия вопросительно воззрилась на незнакомого старика в шелковом халате и странным разрезом глаз. — Ты достаточно сообразительна, и я не буду заговаривать тебе зубы. Мне нужна твоя подруга, и, если тебе дорога твоя никчемная жизнь, ты не выйдешь из комнаты до вечера.

— Кто ты такой, чтобы угрожать моей невесте, дед? — возмутился Адрис, поднимаясь навстречу незваному гостю.

— Стой, Адри, не подходи к нему! Он очень опасен, я чувствую! Кто вы?

— Мое имя — Цень Бо Шин, высший маг, некромант к вашим услугам, — насмешливо-надменно склонил голову Цень. — Ковен знает меня как Гроссмейстера, знакомство со мной стоило жизни двоим высшим из Ковена и правой кисти вашему новоявленному Учителю. Он ведь, хе-хе, намного старше, чем все думают.

Элька уловила движение руки Адриса и поняла, что он подает ей какой-то знак. Некромант стоял к ним полубоком и, похоже, погрузился в неприятные воспоминания. Движение повторилось, теперь отчетливо в сторону двери. «Он хочет задержать колдуна, чтобы я выскочила и предупредила Джульку! — догадалась девушка. — Ничего, магией эта сволочь Адрису не повредит», — решилась она и рванула к двери.

И тут… То, что произошло, заставило Элию броситься обратно. Попытку побега Цень успел заметить и ударил всей мощью некротического удара, но на его пути, прикрывая подругу, уже стоял Адрис. Удар пришелся ему точно в грудь, как будто некромант бросил в него пригоршню пепла… Нечувствительный к магии парень оседал на пол с изумлением в глазах, жизнь стремительно покидала его иссыхающее тело… Элия с криком бросилась на помощь, но вдруг застыла, остановленная небрежным жестом чародея, и осела на пол рядом с телом своего возлюбленного. Лицо ее застыло и утратило краски.

— Ну что за кретины, эти пешки, — ворчал старый некромант, перешагивая через два тела, как через досадную помеху. — Погружу их в стазис, а то завоняют раньше времени…

Он сделал пасс, и время остановилось для двух тел, что еще несколько минут назад были молодыми, полными сил и надежд людьми…

…Джурайя сидела на котомке, с которой всего месяц назад садилась в карету. Она ждала Эльку и с тоской думала о том, что, возможно, увидит ее в последний раз… и Корбина она, скорее всего, тоже не увидит… Дверь распахнулась, и в нее вошел учитель Цень. Девушка разочарованно вздохнула.

— Идем, — властно приказал сенсей. — Элия просила передать тебе пожелания счастливого пути и что она будет тебя вспоминать.

— Она не придет попрощаться? — недоверчиво переспросила Джурайя.

— Нет. Похоже, она объяснилась со своим другом и сейчас немного занята. — Цень усмехнулся, и от услышанного и этой усмешки у Джурайи кольнуло в сердце. Ну что ж. Она так долго этого ждала… «Не мне ее осуждать, пусть будут счастливы…» — грустно думала она, следуя за учителем и глядя себе под ноги.

Во дворе царила непривычная суета, несколько слуг и пара старших учеников пробежали мимо них к центральной башне, Джу проводила их взглядом.

— Не останавливайся, портал нестабилен, надо успеть, — процедил Цень, беря ее под локоть.

В середине двора зияло жерло воронки из черного дыма. Джурайя в ужасе зажмурилась и шагнула в портал…

Лорд Корбин

Корбин поморщился, как от зубной боли. Прошло всего три недели с момента, как он, согласившись выполнить поручение Учителя, вернулся домой, а его пламенный вначале энтузиазм уже сошел на нет. Его родовой замок, такой спокойный и уютный, с каждой минутой все больше напоминал то ли детский сад, то ли казарму для новобранцев, то ли сумасшедший дом и, по сути, был сейчас выездным филиалом всех этих заведений одновременно.

Нет, ну удружил Корнелиус, ничего не скажешь. Корбин-то был уверен, что к нему пришлют отроков, достаточно молодых, чтобы учиться, и притом достаточно взрослых, чтобы понимать, что такое дисциплина и с чем ее едят. А что в результате?

А в результате вспоминалась поговорка одного старого легионера, погибшего в короткой, но жестокой сече с внезапно налетевшими кочевниками: «Мы имеем то, что имеют нас». Старик (хотя какой он был, если вдуматься, старик — лет пятьдесят, не больше, но тогда, в юности, все старше сорока казались стариками) был мудр не ученой книжной заумью, а той житейской мудростью, которая появляется у людей, большую часть жизни проведших в боях и походах. Даже свою смерть он сумел предвидеть — по ему одному только ведомым приметам определил, где будет засада, когда и как налетят всадники на своих низкорослых, но быстрых мохноногих лошадках, предупредил сотника. А когда тот отмахнулся, переполненный дворянской спеси, занял позицию так, чтобы конница, проходя в узком проходе между скалами, где больше трех всадников зараз просто не могла проехать, сначала столкнулась с ним. Он погиб тогда, но дал молодежи несколько секунд форы, а сотник, хоть и был молод и спесив, знал, что делать в таких ситуациях, и отреагировал мгновенно. Те несколько секунд, которые ценой своих жизней купили ему «дед» и его десяток, бросившийся на помощь ветерану, он использовал для того, чтобы сбить строй, и в результате кочевники налетели не на аморфную, разбегающуюся перед ними толпу, а на плотный, опоясанный щитами и ощетинившийся копьями, как еж, строй пехоты. Из-за спин впереди стоящих полетели арбалетные стрелы, хлестнул молнией Корбин — и кочевники, потеряв десяток своих, отступили, хотя и могли еще победить. Но — зачем? Потерять много воинов ради сомнительной славы победы над неполной пешей сотней, и не получить никакой добычи, кроме ран и увечий? Кочевники были прагматиками и не видели позора в том, чтобы развернуть коней в поисках более легкой и более богатой жертвы.