История медицины - Заблудовский П. Е. - Страница 9

В произведении «О воздухах, водах и местностях» Гиппократ указывает, что врачу, прибывшему в новый, для него город, необходимо изучать климат, почву, воду, образ жизни населения и т. п. Только тот, что предварительно исследует условия жизни в городе, сможет успешно работать в нем в качестве врача[11]. В своих «Наставлениях» Гиппократ требует от врача не только «умения руководить больными», но и заботиться о здоровых, чтобы они не болели.

Основным принципом терапевтической деятельности Гиппократа было лечение «противоположного противоположным»: «Переполнение врачует опорожнение, опорожнение же – переполнением… труд врачует отдых и, наоборот, покой – труд. Одним словом, противоположное есть лекарство для противоположного». Такой взгляд страдает значительным механистическим упрощением сложного многообразия возможных терапевтических воздействий. Однако в последующем историческом развитии медицины этот подход сыграл положительную роль, служа противопоставлением «лечений подобного подобным»; последнее широко использовалось идеалистическими и мистическими течениями в медицине, в частности гомеопатией.

Вынужденный ограничиться непосредственным наблюдением больного при помощи «пяти чувств» – зрения, осязания, слуха, обоняния, вкуса. Гиппократ изощренно владел ими.

Для представленной Гиппократом медицинской школы на острове Кос характерен отказ от систематизации болезней на группы и виды и в сущности отказ от диагноза: после внимательного наблюдения врачи Косской школы на основе установленных признаков переходили к прогнозу и лечению. Детально разработанный для разных случаев прогноз занимал большое место в медицинской системе этой школы.

Соседняя с Косской, но противоположная ей по методу Книдская школа (Эврифон), напротив, значительное место уделяла подведению данной болезни под одну из установленных многочисленных рубрик. Исторически более оправданным следует признать подход Косской школы; предпосылок для обоснованного диагноза в рассматриваемую эпоху еще не было. Книдская школа в значительной мере схематизировала лечение, в то время как Косская индивидуализировала его.

И. П. Павлов назвал Гиппократа «гениальным наблюдателем человеческих существ». О наблюдательности Гиппократа дают представление его меткие сравнения. Так, мелкопузырчатые хрипы в легких он сравнивал с кипением уксуса, шум трения при плеврите – с поскрипыванием кожаного ремня. Гиппократ иногда выслушивал ухом грудную клетку; после него этот прием не нашел достаточного развития в древней меди цине.

Гиппократ отвергал решающую роль «удачи» или «счастья» как условия успешной деятельности врача, противопоставляя им владение необходимыми приемами и наличие определенных медицинских знаний. «Иметь счастье – это значит делать хорошо, так делают знающие люди. Иметь несчастье – это, не имея знаний, делать нехорошо; оставаясь невеждой, можно ли иметь счастье?»

Немалое место в произведениях Гиппократа занимают вопросы поведения врачей и врачебной этики, начиная с внешности врача и внешних приемов его работы. В знаменитой «Клятве врача» сформулированы взаимоотношения врача и больного, а также отношения врачей между собой. «Клятва» не представляет собой оригинальное произведение Гиппократа или его современников; сходного содержания профессиональное обязательство врача встречается и в более ранних источниках Древнего Востока, в частности Индии. В последующие века профессиональное’ обязательство врачей в измененном виде вошло во врачебный быт весьма многих стран, в том числе и России.

Считая, что медицина требует не отвлеченного умозрения, а возможно более тщательного наблюдения у постели больного, Гиппократ настаивал на систематическом и всестороннем наблюдении больных. Ряд высказываний Гиппократа прочно вошел в медицину и даже в художественную литературу, например его классическое описание вида умирающего (facies Hippocratica).

«Должно… перенести мудрость (философию) в медицину и медицину в мудрость (философию)», – учил Гиппократ. Другими словами, следует связывать теорию и практику. Учение Гиппократа противостояло одновременно и эмпирикам, пренебрегавшим теорией, и догматикам с их господством надуманных схем над опытом и наблюдениями. Гиппократ требовал учитывать в первую очередь «природу» больного, его «физис» и всячески стимулировать «естественные способности» организма. При ограниченных знаниях своего времени он остерегался насильственно вмешиваться в «естественный» ход патологических процессов, призывая прежде всего «не вредить».

Значительное место в терапевтической системе Гиппократа принадлежало диетическому лечению, которое он понимал расширенно, в смысле не только пищевого, но и общегигиенического режима.

В учении Гиппократа уделялось внимание и организму больного, и внешней среде, условиям жизни.

Приведенные примеры показывают, что учению Гиппократа присуще то самое «драгоценное чувство меры», которое характерно и для диалектической древнегреческой философии, и для древнегреческого искусства. В дальнейшем в медицине неоднократно наблюдались односторонние увлечения тем или иным открытием или новым положением, В определенных пределах и определенных условиях эти положения могли быть правильными и полезными, но вне этих условий они неизбежно приводили к ошибкам. Основные принципы учения Гиппократа предостерегали врачей против односторонних увлечений и ошибок, которых было много в многовековом развитии медицины.

Учение Гиппократа сыграло положительную роль в дальнейшем развитии медицины. Оно при всех его исторически обусловленных недостатках и слабых сторонах не содержало многочисленных метафизических ошибок, представленных в медицине позднее.

В период империализма при растущем разрыве между насущными потребностями общества и возможностями их удовлетворения некоторые деятели науки и культуры начали усиленно развивать упадочнические пессимистические взгляды. К числу их относится отрицание эффективности научной медицины и отрицание возможности ее успешного развития. Эти тенденции особенно усилились в связи с односторонним развитием техницизма в медицине и узколокалистической трактовкой заболеваний. Появилось даже течение «неогиппократизма».

Медицина стран социализма бережно хранит и использует наследие прошлого, в том числе ценные, положительные стороны учения Гиппократа, развивает его в соответствии с новыми запросами, но отвергает лозунг «назад к Гиппократу» как антинаучный и исторически реакционный.

После Гиппократа древнегреческая медицина, как и культура Древней Греции в целом, приобрела новые черты, отражавшие новый этап общественного развития. В области медицины нашли выражение два противоположных течения, представленные догматиками и эмпириками.

Догматик Платон (427-347 гг. до н. э.), крупнейший представитель идеализма античного мира, истолковывал происходящие в здоровом и больном организме процессы идеалистически и мистически. Здоровье или болезнь, по Платону, определяется потусторонним, нематериальным началом – «пневмой». Превращения этой «пневмы» в организме, проникающей вместе с воздухом, ее влияние на различные органы и составляло содержание патологии.

В произведении «Законы» яркое выражение находит классово-рабовладельческая позиция Платона. Он устанавливал здесь две системы лечения, противоположные друг другу: научную (для свободных людей) и ненаучную, знахарскую (для рабов). Врачей он тоже делил на две резко различающиеся категории. «Философию», т. е. науку, он считал занятием врачей-рабовладельцев, лечащих больных из этого же класса. По Платону, рабам знания не доступны и не нужны; не нужна им и настоящая научная медицина. Предусматривал Платон и среднюю группу – свободных, но бедных граждан. В его системе обслуживания они находились посредине между двумя крайними противоположными классами.

Эмпирики, среди которых было немало врачей, боролись против догматиков, против их увлечения надуманными общими схемами. В то же время эмпирики крайне обедняли врачебное мышление, полностью отрицая теорию, ограничивая задачу врача только практикой. «Не то важно, чем болезнь вызывается, но то, что ее устраняет». Тем самым они по существу сводили медицину к простому накоплению оправдавших себя на практике приемов лечения. Эмпирики в лучшем случае были умелыми компиляторами.