Не все дороги ведут в храм... (СИ) - Еналь Варвара Николаевна - Страница 5

   Голос Хамусы тут же изменился, стал более хриплым и злым. Она стукнула палкой о босые ноги Ежа и крикнула:

   - А ты, раб, что глаза пялишь? Давно тумаков не получал? Так я тебе сейчас наподдаю, шкура паршивой овцы... Пошел вон отсюда. Терпеть не могу этих мальчишек бестолковых.

   Нок молчала. Еж действительно вытаращился на Хамусу, на ее ожерелья, на подведенные черным глаза. Пялился, как дурачок, а Хамуса страсть как этого не любит. Хорошо еще, что не заколдовала. А то могла наслать порчу - слабость живота или икоту на пару дней. Тогда уж точно не до смеху будет.

   Потому Нок не стала жалеть жалобно пыхтящего Ежа, держащегося за ногу и злобно сверкающего глазами в сторону уходящей ведуньи.

   Наконец в дверях храма появилась новенькая девочка. Белая полоса на ее лбу выделялась четко и ясно.

   - Пошли, - скомандовала Нок, - и так задержались. Сейчас забежим в Корабельный двор, постоим на молитве, это не долго. И на Песчаную косу, купаться. Это здорово, тебе понравится.

   На руках новенькой девочки темнели два кожаных браслета. Завязанные на простой узел, с продетыми крупными деревянными бусинами и небольшими медными бляхами, на которых изображались оскаленные головы зменграхов. Изображение грубое, дешевое. Но это ведь не важно. Важно, что браслеты защищали.

   Тонкие струи водопада напоминали волосы девушки. Прозрачные длинные волосы, чуть кудрявые. Они разбивались о небольшую затоку, рождая множество искрящейся водяной пыли. Недаром этот водопад еще называли Прядями Набары. Здесь, в неглубокой затоке Нок и Еж всегда купались.

   Травку сюда редко приводили. Вдруг начнет кричать, вопить. Как они тогда с ней управятся? Нет, Травку лучше держать взаперти, так, чтобы никто ее не видел.

   Новенькую девочку теперь тоже звали Нок. Путаница самая настоящая, но мама Мабуса быстро нашла выход.

   - Ну-ка, Маленькая, снимай с себя эти лохмотья. Вот твоя новая одежда, - сказала она, принеся к хижине, где сидели дети, корзинку с новыми вещами.

   Сшитая из тонкого синего ситца туника, длинной до колен. По вороту вышита бисером, рукава собраны у локтей. И широкие шаровары из темного, немаркого ситца. Удобные, не очень длинные. В самый раз для девочки Нок.

   - Будешь ходить в этом. Волосы мы тебе первое время будем стричь, чтобы отросли эти куцые стрелки. Стричь на полную Аниес, только так. И каждую неделю я буду их смазывать у корней маслом розовых цветов, чтобы росли густыми и блестящими. Глянь на нашу большую Нок - правда, красавица?

   Мама Мабуса захватила широкой ладонью две длиннющие косы Нок и слегка дернула. После добавила:

   - И из тебя мы такую красавицу сделаем. Чтобы каждый мужчина, завидев тебя в храме Набары, принялся трясти свой кошелек, надеясь наскрести на твою ночь любви. Поверь мне, деточка, я уж знаю толк в женской красоте. Мотай на ус, Маленькая.

   Еж и Нок стали называть новенькую Малышкой. Так ведь гораздо удобнее.

   - Имена мы сами придумываем, - деловито начал пояснять Еж, когда выкупавшись, все трое устроились на плетеной из травы циновке у самой кромки беспокойного моря, - мы ведь рабы, а рабам имена не положены. Ну, настоящие имена, которые заносятся в городскую книгу у Старейшин города. Потому меня Нок назвала Ежом, потому что раньше я был злым и все время ругался. Она говорила, что я колючий, как еж. А мама Мабуса давала мне подзатыльники, - Еж усмехнулся, зачерпнул горсть теплого желтого песка и насыпал на свой смуглый живот.

   - А Травка? - несмело спросила Малышка.

   - А Травку назвала Нок. Надо же было как-то ее называть. Хотя, вообще-то, - Еж понизил голос и оглянулся, после продолжил, - вообще-то это девочка храма духов Днагао. Она страшная, и ей имена не положены. Она - Без Имени. Девочка Без Имени. Только молчи об этом. Иначе сама поймешь, что станется. Сама увидишь.

   Нок торопливо дотронулась до браслетов, после поднесла руку к губам, провела по ним, сжала в кулак и выпустила что-то невидимое в воздух перед собой. Проговорила:

   - Заберите, духи, все плохое. Пошлите все хорошее. Еж, не говори, а то - сам знаешь. Давайте лучше поедим. Мама Мабуса нам сложила в котомку лепешек, жареной рыбы, огурцов и немного перца. Ешь, небось, у себя на родине и не видала такого.

   Малышка дернула плечом. Схватилась за кусок еще теплой лепешки и широко раскрыла глаза, когда увидела три большие рыбины с хрустящей корочкой.

   - Это повар на обед нажарил рыбы. Сварил казан плова, но плов неудобно носить в котомке, сами знаете. Еды тут хватает, море всех кормит. Да и земля щедрая, хоть и оранжевого цвета, - пояснила Нок.

   Какое-то время жевали молча. Ласково плескался у ног неугомонный прибой, изредка кричали чайки, отбирая друг у друга рыбу. На противоположной стороне бухты качались огромные корабли, темнели их влажные бока и реяли разноцветные флаги на мачтах. Еж бы мог много рассказать об этих флагах, он хорошо знал карты и расположение островов. Знал, как удобно пройти в бухту, знал, где находятся мели и куда направляются течения. Он умел ловко и быстро ловить рыбу, и мама Мабуса нередко посылала его в ночь на мол, на рыбную ловлю.

   Да и почему бы Ежу не знать все о кораблях и островах, если он каждый вечер прислуживал морякам и капитанам в Корабельной таверне, впитывая, как губка, их рассказы, разглядывая карты, которые они стелили на столах и смеялся с их шуток, крепких и соленых, как морские волны.

   Нок точно так же хорошо разбиралась и в морских байках, и в картах. Но ее это мало интересовало. Негоже девочке Нок, которую растят для храма Набары, показывать свою грамотность. Не для того наносили ей на предплечья цветочки, чтобы она демонстрировала свой ум. Не ум ценен для девушки, а красота. Красота - вот то достоинство, которое придает ценность в глазах мужчины.

   Потому, развалившись на теплом песке, Нок щурила глаза от солнца и наслаждалась покоем, не обращая внимание на то, как Еж перечисляет название всех кораблей, что стояли на рейде в бухте Линна.

   - Вы никогда не думали о том, чтобы убежать? - вдруг спросила Малышка.

   Она уже управилась со своей рыбой и теперь хрустела огурцами, заедая их лепешкой.

   - А зачем? - удивился Еж. - Куда ты пойдешь? Тут у нас еда, работа и крыша над головой. Мы на своем месте. А если убежим - кому мы будем нужны? У нас даже нет имен. И дырка в носу всегда будет говорить о том, что мы - рабы.

   - Да, Малышка. Тебя поймают на первой же дороге, накажут плетьми и поставят клеймо. И вместо хорошего места хозяин продаст тебя на плантации или на галеры. Тогда света вообще не увидишь. Будешь махать веслами... Ну, галеры - это для мужчин, кончено. Женщин отправляют на плантации. Лучше и не думай о том, чтобы сбежать. Да и к чему это? Тебе тут понравится, это точно.

   Нок внимательно глянула на Малышку и вздохнула. Глупость какая - сбежать. Рабство - это навсегда. Раз однажды пробили ноздрю - все. Дырка будет всю жизнь напоминать о собственной несвободе. И можно только молиться духам, чтобы вместо медного колечка там оказалось серебро, вот как сейчас у Нок и Ежа. Серебро означает статус раба у своего хозяина. Это значит, что хозяин состоятельный, а раб - старательный и дорогой. И его - этого раба - ценят в доме хозяина. А еще лучше, когда у носу появится золотое колечко. Это будет значит принадлежность к храму. Только храмовые рабы обладают особым положением, и к ним относятся как к свободным. Им даже дают имена.

   Совсем скоро Нок получит и золотое кольцо в нос, и новое имя, которое занесут - нет, не в книгу Старейшин города - а в книгу Богини Любви Набары. Что может быть лучше для рабыни?

   Возвращались в Корабельный двор обходной дорогой. Хотели показать Малышке все городские улицы, которыми можно вернутся домой.

   - Смотри и запоминай, - велел Еж, - завтра обязательно свожу тебя на пристань, чтобы ты посмотрела на корабли.