Дыхание Осени - Исьемини Виктор - Страница 19

- Рассказывай, что ли, земляк, - предложил хозяин, - что стряслось, почему ты так вырядился? Милости сопляка графа? Или что-то еще более удивительное, чем графские милости?

- Я принц, меня подменили в детстве, теперь все раскрылось, и я занял подобающее положение, - оттарабанил Хромой, - как по-твоему, сколько раз мне уже приходилось повторять эту фразу?

- Ты по-прежнему шутишь, Хромой.

- На этот раз я серьезен. Кстати, можешь больше не называть меня Хромым, это имя осталось в прошлом. Я - Джейем Геведский.

- Геведский?

- Ну да, сын того самого Карикана из Геведа, о котором ты, разумеется, слыхал много забавного. Понимаешь же, прежде папочка не мог объявиться открыто. Ну а теперь вдруг вздумал представить меня при дворе. Кстати, такая оказия - двор теперь здесь, в Вейвере.

Мясник разглядывал собеседника и не мог понять, насколько тот серьезен. У бандита попросту не имелось подходящего опыта. Он привык к тому, что его все боятся и не осмеливаются шутить. А история, преподнесенная земляком, не могла быть ничем, кроме очень-очень смешной шутки. Мясник не знал, что сказать.

- У меня точно такая же просьба, - наконец промолвил он. - Забудь о Мяснике, теперь я Гедор. Добрый мастер Гедор.

- Добрый? Здорово! Славная шутка.

- Не смешней твоего вида, - отрезал Мясник. - Этот шлем, этот меч, шпоры...

- Это мой меч, - Хромой сделал упор на слове "мой". - На нем достаточно крови, в том числе и моей. Я заплатил хорошую цену за право называть его своим. Многое изменилось, и я изменился, добрый мастер Гедор.

Тут в дверь поскребся Торчок - он принес ужин. Расставляя перед атаманом миски со снедью, парнишка заметил:

- Хозяин говорит, пива не хватит. У него нынче прибыльный денек.

- У меня тоже прибыльный, - Мясник взял кувшин, - Слышишь, Хромой, то есть, как тебя, из Геведа, половина "Золотой бочки" принадлежит мне. Я вложил деньги покойного Тощего в это рискованное предприятие, и нынче риск окупился. Ступай, Торчок. Присматривай там, на лестнице. Пьяные солдаты мне здесь ни к чему.

Когда подручный убрался, Гедор продолжил:

- Вообще, я здесь неплохо обосновался. И этот постоялый двор, и скобяная лавка, и еще там-сям по мелочи, весь этот городишко в моем кармане.

Мяснику словно стало обидно, что он теперь отстает в общественном положении от собеседника, и он оправдывался.

- Неплохо. Я слыхал, этот городок ждет большое будущее. Что-то такое болтали лизоблюды малыша Эрствина.

- Это верно, - Гедор налил вина в кружки, Хромой привычно провел ладонью над своей порцией и поглядел на перстни, - не доверяешь?

- Просто привычка. Так что с городом? Его ждет процветание? Пока что он, прости уж, похож на последнюю дыру.

- Так и есть. Этот город будет богат, а половина его принадлежит мне. Верней, весь этот Вейвер принадлежит мне. Половина - днем, и весь - по ночам.

- Неплохо.

- Лучше, чем ты думаешь. Город уже получил Вернское право. Не то, что наша старушка Ливда. За Ливду?

- За Ливду, чтоб ей сгореть, как говорит мой приятель Лотрик. Видишь ли, я теперь знатный господин, один из тех, вслед кому в Ливде принято плевать. Так что Вернское право не вызывает у меня больших восторгов. Но я рад за тебя. Гангмар ведает, почему, но я рад за тебя, я рад, что ты жив и славно устроился. Веришь?

- Верю.

- Не хотел вспоминать старое, но в той истории с твоим тестем... я ведь ничего не мог сделать. Без меня решилось. Вообще-то, я не хотел.

- У меня было время поразмыслить над тем, что случилось той ночью. Забудем.

- Ну, тогда наливай еще, что ли? Ты хозяин Вейвера, город ждет великое будущее. И в этом городе родился твой сын. Жизнь продолжается!

Гедор снова наполнил кружки.

- За жизнь! Кто бы ни восседал на тронах в Энгре и Ванетинии, какие бы войны ни гремели в Мире, а этот город будет процветать. Это мой город! Выпей... выпей, Джейем, за мой город, за моего сына! За то, что жизнь продолжается!

Потом они, уже как добрые приятели, отправились поглядеть на младенца. Хромой улыбался счастливой Деле - молодая мама знала, кому обязана своим сиротством, однако не имела представления о том, какую роль сыграл в гибели отца Хромой. Она тоже улыбалась земляку ливдинцу и гордо демонстрировала сопящего малыша. А Джейем Геведский разглядывал красное сморщенное личико и думал, что этот крошечный человечек переменил Мясника сильней, чем меч из стали с красноватым отливом изменил его самого - Хромого. Человек и меч, вот что имеет значение в Мире.

На лестнице зашумели, Хромой разобрал голос Селезня:

- Здесь он, верно, у супружницы сейчас. Потому и надо теперь тревожить. Дитю покой требуется.

- Да как же... Мы ж не своей охотой, мы ж по делу, - бубнил густой низкий голос, - изволь-ка доброго мастера покликать!

- Ты нужен этому городу, - ухмылка Хромого сделалась шире, - добрый мастер Гедор.

- Ступай уж, пока Увин не растревожил маленького Алекиана, - напутствовала мужа Денарелла. - Хромой, зайдешь еще? Расскажешь, как дела у нас в Ливде?

Кузнецкий старшина не думал шуметь, просто, когда привыкаешь разговаривать в кузнице, где вечно шумят меха и стучат молоты, поневоле разучишься соизмерять силу голоса. С Увином в "Золотую бочку" явились еще двое членов Совета, но слышно было лишь кузнеца. Остальные говорили тише, да и вперед не лезли, топтались позади.

- Мастер Гедор! - обрадовался Увин, завидев Мясниика. - Вот ты где! А уж мы-то обыскались! Идем-ка с нами, сделай милость! Уж больно нынче денек беспокойный выдался, не управиться нам.

Всей толпой вышли на улицу, тут Хромого окликнул отец:

- Сынок, я не сомневался, что разыщу тебя здесь! Стоило мне узнать, где находится здешняя пивнуха, как я направился сюда - и не ошибся!

- Видишь ли, папа, я...

- Ни слова больше, не нужно оправдываться, ведь я тебя не упрекаю! Да, ведь это тот самый славный малый, что покалечил дурня ок-Рейселя! Разумеется, нужно быть неблагодарной скотиной, чтоб не выпить с ним. Однако сейчас нам пора. Его императорское величество пока не пришел в себя, но мы все... гм... молимся о его здравии, и, как только он окажется достаточно бодр, нам предоставят аудиенцию. Ты же знаешь, нам есть, что сказать его величеству.

Пока Кари болтал, Аньг, который неотступно следовал за Счастливчиком, улыбался и с любопытством глядел по сторонам, подмигивал горожанкам, обменивался шуточками с солдатами. От прежней апатии не осталось и следа, Аньг снова сделался веселым и резвым.

Тем временем мастер Увин нашептывал Мяснику, что его императорское величество разместили в прежней кордегардии, в том самом домике, где прежде проживала стража сеньора ок-Дрейса. Теперь никому не нужное здание купил мастер Гедор... и, кстати, скоро он купит у общины еще несколько строений и пустующих участков. Купит, можете быть уверены! Когда вольный город Вейвер сделается богатым, земля в черте стен крепко подорожает!

Так вот, этот тощий морщинистый маг в зеленом потребовал, чтобы его величество разместили в небольшом, но прочном здании, которое легко охранять, ничего лучшего не сыскали.

- Дом твой, но уж всему городу нужда такая выпала, что домик отдали этим, с гербами, хозяина не спросивши, - пробурчал, оправдываясь, Увин.

- Хорошо, - кивнул Мясник. - Правильно рассудили. Раз городу нужно, значит, так и будет. Я ж теперь в общине, я ж для всех готов стараться. Погоди-ка, мастер... Выходит, его величество - мой гость? Это славно!

Гедор подумал, что не станет селиться с семьей в бывшей кордегардии, как собирался. Нет, он откроет там второй постоялый двор и назовет его "С императором Алекианом"... или "У императора Алекиана" или еще как-то в этом роде. Дом, в котором жил император! Это хорошая рекомендация для постоялого двора.

После того, как Велитиан назвал себя, молчание длилось довольно долго. Такую новость нужно осмыслить, на это требуется время. Когда Алекиан официально объявил о смерти брата, никто и не подумал, что он врал - не было оснований сомневаться в смерти мятежного принца. Тем не менее, если Вель не лжет, в обмане, исходящем из Ванетинии, имеется понятный смысл. Еще бы, если претендент на трон не узнанным шляется по Миру, Алекиану удобней делать вид, что брат мертв...