Невеста для принца - Хейл Шеннон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/46
• Следующая

— Я тоже, — подхватила Эса. — А то сидеть бы мне в кладовке, как пить дать.

— Пора покончить с правлением крысы, сеющей террор. — Мири украдкой посмотрела на Эсу и снова опустила взгляд на дорогу. — Я так и не извинилась за то, что накликала на всех беду, а позже мне было стыдно об этом говорить. Я думала, вы никогда меня не простите, но мне действительно жаль.

Фрид взглянула на нее с удивлением:

— А я думала, ты все это время сердилась на нас.

— Правда?

— Никогда не выходила на перемену, оставалась в классе, читала и с нами не разговаривала. Мне казалось, ты сердишься за то, что мы вместе не ополчились на Кэтар.

Мири расхохоталась, довольная:

— А я думала, вы сердитесь на меня, потому не разговариваете.

— Мири, я сейчас умру от любопытства, — сказала Эса. — Это ведь ты в классе заговорила языком горы? Мне кажется, что ты. Но как тебе это удалось? Мне прежде никто не внушал «Кролики, бегите!», тем более за пределами каменоломни!

Они шли по каменоломне, заброшенной сто лет назад, но сквозь грязь и обломки бута все еще поблескивали островки линдера, слишком тонкие для разработки. Мири наклонилась над небольшим кусочком, начала постукивать по нему кулаком и думать об одном случае из детства. В возрасте трех лет они с Эсой ускользнули из-под опеки Дотер и убежали на край обрыва, где было очень опасно. «Берегись!» — прокричала тогда Дотер, прежде чем оттянуть обеих от края. «Берегись», — мысленно повторяла про себя Мири теперь.

Фрид открыла рот от изумления, а Эса закивала, улыбаясь.

— Вот уж не думала, что такое возможно за пределами нашей каменоломни, — сказала Фрид.

— Что ты сейчас видела? — поинтересовалась Мири.

— Видела? — удивилась Эса. — Как это? Я услышала предостережение, что нужно отойти от края.

— Но что-нибудь ты представила? Быть может, вспомнила? — Мири вновь постучала по камешку, напевая вслух и про себя.

— Я вспомнила тот раз, когда мы с тобой чуть не свалились со скалы, а моя мама оттянула нас от края.

— Я тоже! — торжествующе заявила Мири. — А ты что вспомнила, Фрид?

— Когда Оз вскарабкался на высокий блок в каменоломне, но потерял равновесие и упал. Я все это видела.

Мири захлопала в ладоши:

— Значит, это правда. Мне давно казалось, что язык горы действует с помощью воспоминаний. Если у двоих оно одно и то же, как у нас с Эсой, то мы представляем одну и ту же картину. Если нет — тогда язык горы вызывает похожее воспоминание.

— Наверное, поэтому жители равнин не слышат язык горы, — догадалась Бритта. — У нас нет общих воспоминаний.

— Я несколько месяцев билась над загадкой языка горы, — сказала Мири, — но так и не поняла, почему он иногда срабатывает за пределами каменоломни, а иногда нет.

Эса, прикрыв глаза ладошкой, взглянула на девушек, шагавших впереди.

— Давай подумаем об этом позже. Я умираю, как хочу орехов в меду.

Четверо подруг поспешили догнать остальных и всю дорогу домой горланили весенние песни.

В тот день на подходе к деревне их встречала песня. Десятки голосов выводили мелодию, а хлопки ладоней и барабанный бой отбивали такт. Девушки узнали мелодию и ритм танца под названием «Пустой бочонок» — первого танца, исполняемого на празднике весны.

— Шагайте живее, — сказала Эса. — Мы им нужны, иначе почти все парни останутся в танце без пары.

Девушки припустили бегом, и топот их ботинок по дороге напомнил грохот ночного камнепада.

— Мы здесь, мы вернулись! — закричали самые нетерпеливые.

Когда девушки приблизились к центру деревни, их приветствовали радостными криками. Люди, отбивавшие ладонями ритм танца, дружно захлопали при появлении беглянок, а родители, сестры и братья бросились их обнимать. Мири искала глазами Марду и отца и уже отчаялась их найти, как вдруг они вынырнули откуда-то из задних рядов и подбежали к ней.

Отец поднял ее в воздух и закружил, словно она так и осталась маленькой девочкой. Марда тоже была рядом, целовала ее в щеки, растирала замерзшие руки. У Мири на глаза навернулись слезы, и она уткнулась головой в грудь отцу.

— Ты здорова? — спросила Марда.

Мири кивнула, по-прежнему пряча лицо:

— Я просто очень соскучилась.

Такого хорошего праздника Мири не могла припомнить. Фрид сияла от гордости, став первой в состязании по метанию камней, — видимо, забыла, что побеждала каждый год с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Угощение оказалось даже лучше, чем Мири описывала Бритте, а радостные возгласы не смолкали ни на секунду. Все заслуживало аплодисментов.

Отец Фрид объявил о начале танцев с ленточками, взяв аккорд на своем трехструнном инструменте, а Дотер раздала всем потрепанные красные полоски ткани, которые были старше любого живущего в деревне деда. Янс, бледный серьезный юноша, повсюду таскался за Бриттой, словно репей, приставший к шнурку. Он умолял ее подарить ему еще один танец, а потом еще один, так что целый час она делила свою ленту с Янсом, подпрыгивая, кружась и улыбаясь. Такой веселой Мири никогда ее не видела.

Мири и самой пришлось так много танцевать, что она еле дышала. Она видела, как Петер танцевал с Беной, а затем с Лианой, и уже оставила всякую надежду, как вдруг обнаружила его на другом конце своей ленты. В другой раз она принялась бы болтать, подтрунивать над ним и смеяться, но его внезапное появление ее ошеломило, и Мири засомневалась, удастся ли ей сохранить маску беззаботности. Она уставилась себе под ноги, чувствуя, что сердце бьется быстрее барабанной дроби.

Спустя какое-то время Петера больше не было видно среди танцующих. Мири ушла к отцу и, присев рядом, стала смотреть, как кружатся и скачут малыши. С наступлением ночи пришла пора историй. Деды с серьезным видом поведали, как Бог-Создатель впервые обратился к людям, затем мамаши рассказали легенду, которая начиналась словами: «Давным-давно на гору Эскель пришли бандиты».

После истории о бандитах слово взял Оз:

— А теперь давайте послушаем, что расскажут наши девушки, вернувшиеся домой.

Тогда поднялась Бена, самая старшая из учениц, и начала рассказ, в котором каждое следующее предложение доставалось другой участнице, а та сочиняла что хотела.

— Однажды лысая девушка ушла из дома, чтобы побродить по холмам, где ее никто не знал, — прокричала Бена и указала на Лиану, сидевшую у другого костра.

— Орлица по ошибке приняла ее за выпавшее из гнезда яйцо, схватила и потащила в свое гнездо, — прокричала Лиана, показывая на Фрид.

— Каменотес снял ее с орлиного гнезда, решив, что это хороший камень. — Фрид передала слово Герти.

Рассказ продолжался, каждая ученица академии придумывала что-то свое. Мири села повыше, на пятки, надеясь, что ее заметят. Но никто даже не глядел в ее сторону. Бена участвовала уже в трех раундах, и даже Бритту один раз вызвали — она придумала удачную строчку про медведя, принявшего лысую девушку за шляпку гриба. Затем Эса выкрикнула: «Последняя строка!» — и указала на Мири.

Девушка поднялась с места, не в силах скрыть улыбку:

— Лысая голова сияла, как золотая корона, поэтому странствующий принц принял ее за принцессу академии и увез в свой дворец.

Все дружно расхохотались.

Праздник постепенно стихал, семьи собирались вокруг костров, пили чай, некоторые даже с медом, и пели колыбельные. Мири обводила взглядом лица, освещенные кострами, пока не увидела Петера, который держался в тени.

После возвращения из академии она и словом с ним не перекинулась и только теперь поняла, что, наверное, выглядела недружелюбной, пока они танцевали. Хорошо бы сейчас подбежать к нему и рассказать все новости. Но она почему-то медлила, смущалась. Наконец поднялась, но в последний момент засомневалась.

• Предыдущая
• 18/46
• Следующая