Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Егорушкина Александра - Страница 17

Лиза растерялась. Оглядела виноватым взглядом перепачканную в муке футболку и старые джинсы.

– Заказывай – что ты хочешь? Чего у тебя нет? Что-нибудь… модное? – настойчиво предлагал Инго.

Соблазн был слишком велик. Когда еще выпадет такой случай?

– Хочу платье… взрослое, черное, короткое и с блестками! – решилась Лиза. – И чтобы где-то немножко просвечивало. Вот.

Инго исполнил заказ в точности, но Лиза тут же пожалела о своей просьбе. Просвечивало платье так, что она стеснялась, в вырез на спине немилосердно дуло, на плече была тряпичная черная роза величиной с кулак, и из нее до пояса свисали витые ленточки, а блестки, вернее, чешуйки, нашитые на платье, противно царапались, особенно подмышками. И прошлогодние парадные туфли, как выяснилось, жали. Однако, поскольку Инго неуверенно сказал «очень красиво», пришлось смириться, чтобы его не обижать. Может, и есть такие мальчики, кто понимает в платьях, но Лизе они ни разу не попадались.

– А оно в полночь не превратится в сухие листья? – неловко спросила Лиза.

Инго не успел отшутиться, потому что в дверь затрезвонили и появилась Марго, а за ней Илья Ильич – бывший петербургский Хранитель. Илья Ильич, ничуть не похожий на Деда Мороза, нес, однако, битком набитую сумку. Стоило Марго сбросить куртку, как Лиза сразу почувствовала себя нелепой и неуклюжей, даже в сто раз нелепее и неуклюжее, чем обычно. Марго сияла, Марго заглядывала в глаза Инго, Марго даже привставала на цыпочки. Видно было, что она старалась нарядиться в радингленском стиле – сплошные шнуровки, вышивка и кружевные манжеты, но с ее короткой мальчиковой стрижкой все это не вязалось. А когда в комнату вплыла Амалия, приуныла уже не только Лиза – Марго тоже неожиданно стушевалась.

На Амалии было строгое бирюзовое платье. В пол, без блесток и шнуровок, открытое – но в меру, и нигде не просвечивало. В этом не было никакой необходимости. Просто в этом наряде стало видно, что фриккен Бубендорф – редкостная красавица. И что сейчас, на празднике, это в ней главное.

«Буду учиться», – решила Лиза, хотя и не знала, как.

Потом пришлось всем объяснять, что нет, Левы не будет. После чего немедленно выяснилось, что и Конрадов не будет. Об этом преувеличенно твердым голосом сообщил Филин, а Инго покосился на него и с явным усилием смолчал. Очень сложная у взрослых жизнь.

Потом все наконец расселись и стали нахваливать угощение, но Бабушка почти ничего не ела, и Лиза огорчилась. Когда рядом не едят, самой кусок в горло не лезет и стыдно становится наворачивать за обе щеки (а Лиза за время приготовлений успела проголодаться).

Потом пробило полночь, но Лева даже не позвонил, а Костик прислал Лизе на мобильник сообщение, которое дошло лишь после часу ночи и не читалось – одни сплошные закорючки.

Потом была раздача подарков, и атмосфера накалилась окончательно и даже как будто стала потрескивать.

Месяц назад Инго вызвался помочь Лизе решить вопрос новогодних подарков одним махом, сходил с ней в крошечный магазинчик на Заневском, и там они накупили целую гору елочных игрушек в виде разнообразных ангелочков – тряпичных, стеклянных, керамических, каждый со своим характером. Инго еще тогда сказал, что подарок на Новый год должен быть бесполезным, немножко дурацким, приятным и недорогим. И до сих пор Лизе казалось, что он абсолютно прав и что она замечательно вышла из положения.

Но тут выяснилось, что все остальные подошли к делу куда основательнее – и Лизе стало от этого так неловко, что даже в краску бросило. Поразительно, но Амалия запаслась подарками для всех, даже для Маргариты, с которой была едва знакома, и для ее папы. Бабушке она, например, привезла старинный чугунный утюжок для кружев – в пол-Лизиной ладошки длиной и весь ажурный. Смурову был презентован толстенный каталог Амберхавенской Национальной галереи, в который он тут же и уткнулся, забыв обо всем на свете. Упомянутой Маргарите достался тонкий браслет из зеленоватого амберхавенского янтаря (Марго заахала – такого даже в Кенигсберге не водилось). А самой Лизе – скажите пожалуйста! – фарфоровая кукла в зеенландском национальном костюме. Кукла была очень хорошенькая, в беленьких кудряшках, деревянных башмачках, плоеном чепце и расшитой жилетке, но Лиза немного растерялась. Что с ней делать? Глазами смотреть и руками трогать? Играть? Старовата Лиза уже в куклы играть…

После куклы на Лизу обрушился целый водопад подарков – совсем не тех, каких она ждала, поэтому через час у нее от фальшивой улыбки заболели щеки. Все хотели как лучше, все хотели ее порадовать. Поэтому Филин подарил ей кучу записей классической музыки в хорошем исполнении. А Бабушка – фланелевую ночную рубашку с оборками и рюшами. А Маргарита – маленький альбом Рафаэля. А Инго – стопку дисков с полнометражными мультиками, после чего вручил еще и печального плюшевого белька – детеныша нерпы. «Это тебе от принцессы Биргит Зеенландской, – заявил он. – У них в гербе нерпа».

А Лиза сидела и думала: хоть кто-нибудь догадается, что она уже не маленькая девочка? Хоть кто-нибудь поймет, что ей уже пора дарить… что там дарят взрослым девушкам? Ну да, украшения и косметику. Не то чтобы косметика была Лизе так уж нужна, а украшения – тем более. Но она уже не младенец, которого нужно всячески образовывать и развлекать игрушками!

К тому же Лиза прекрасно понимала, что сравнивать свои подарки с чужими нельзя, некрасиво, но не могла не обратить внимания на то, что дарят Маргарите. Маргарите ведь дарили подарки для взрослой девушки. Филин, например, подарил ей красивую шкатулку, а Инго вообще отмочил невесть что.

Уже в самом конце церемонии раздачи он неловко полез в карман и вручил Марго мобильник. Вернее, не совсем мобильник – он был гораздо больше и увесистее обычного телефона, да еще с дисплеем десять на десять сантиметров, в серебристо-голубом корпусе, с какими-то синими и белыми камушками.

Маргарита даже рот приоткрыла.

– Он чего только не умеет, – смущенно объяснил Инго. – Специальный, для музыкантов.

– Как это? – пролепетала Маргарита.

– Например, у него есть такая функция – вводишь ноты, а прибор выдает тебе мелодию. Кроме того, встроенный синтезатор. За качество звучания мне ручались, что весьма приличное… – Инго потер нос. – Подарок от нас с Ильей Ильичом. Кстати, потом над этой штукой еще Амальгамссен потрудился. Словом, вот тебе инструкция, а если чего-то не поймешь, то мастер объяснит, когда ты у нас будешь. – И выдал Маргарите том размером с роман Диккенса.

Смуров окинул блестящие камушки – следы Амальгамссеновских трудов – взглядом знатока и слегка побледнел, из чего Лиза заключила, что это не стекляшки. Она уже сталкивалась с амальгамссеновской механической магией и знала, что многие изобретения мастера работают на изумрудах, рубинах и сапфирах. Иногда еще на бриллиантах.

Марго онемела и растерянно держала смартфон на ладони, как птичку. Бабушка прошептала «Мот и транжира», – чуть громче, чем следовало. А Лиза подумала – что же брат не сообразил вручить эту штуковину без свидетелей?

И тут Инго – как будто этого мало! – достал из кармана сверкающий синий кулон на тонкой серебряной цепочке и уже без лишних слов повесил его Марго на шею. Марго прижала кулон ладошкой, заалелась и потупилась, трепеща ресницами. Было видно, что ей неловко поднять глаза – а особенно на Бабушку.

Подарки, приготовленные самой Маргаритой, тоже поразили Лизино воображение. Маргарита не просто вязала – ее подарки оказались не какими-нибудь трогательно-корявыми и бесполезными штучками, что обычно получаются у вяжущих девочек, – нет, полновесными произведениями вязального искусства. Кружевной воротничок для Амалии, огромная сложносочиненная шаль для Бабушки («Подлизывается», – сердито подумала Лиза и прочитала именно это самое на Бабушкином лице), по свитеру для Филина и Смурова – волшебнику голубой, папе-музейщику – сдержанно-кофейный. Лизе достались развеселые полосатые гетры в радужную полоску («Что я – клоун?!» – мысленно возмутилась Лиза, хотя сама Маргарита, гуляя по Питеру, бесстрашно носила такие же гетры, и на ней они выглядели ничуть не по-клоунски).