Herr Интендантуррат - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 28
- Предыдущая
- 28/58
- Следующая
– Не по инструкции.
– Инструкции в штабах пишут, чтоб задницы свои прикрыть. Если что, мы не виноваты, резидент действовал не по писаному. Этих сочинителей бы к немцам! Ты правильно оценил обстановку и принял верное решение. Есть результат. Мы тут охренели, – Ильин употребил другое слово, – когда через день после твоего отъезда получили донесение. И какое! Поэма! Поначалу так и подумали – сочинение на вольную тему. Я даже в Москву отправлять не стал, пока не проверил, что мог, по своим каналам. Виктор, ты герой! Я б тебе сам Звезду привинтил!
– Это Эльза герой! – возразил Крайнев. – Я-то при чем?
– Ты даешь! По чьему заданию она это писала?
– Мне перед ней до сих пор неудобно, – вздохнул Виктор. – Совратил, использовал.
– Это почему неудобно? – возмутился Ильин. – Чем таким важным она до тебя занималась? Кормила немцев вкусно, постельки им стелила, может, и в постельках тех согревала?
Крайнев сделал протестующий жест. Ильин только разъярился.
– Сейчас, когда немцев за Днепр выбросили, многие по-другому запели. Что она за два года для Родины сделала? Фашиста отравила или хотя бы пистолет у него украла? А-а, за жизнь боялась? В N до сорок второго года подполье действовало. Комсомольцы, вчерашние школьники. Мальчики, девочки… Листовки по стенам клеили, оружие на полях боев искали, в немцев стреляли… Конспирации никакой, потому проваливались быстро. Но хоть показали гадам, что не все задницы им лижут! Что ж твоя Эльза не присоединилась? Что плохого ты для немки своей сделал? Из говна вытащил? Что б с ней было после войны, знаешь? Активное сотрудничество с оккупантами, да еще ближайшие родственники осуждены по пятьдесят восьмой. Двадцать пять лет лагерей в лучшем случае! Ты ж ее спас, звание советского человека вернул! Ручки тебе должна целовать, паскуда! Ноги мыть и воду ту пить! А он «неудобно»… Видеть не могу эти сопли!
Ильин убежал, хлопнув дверью, Крайнев с Саломатиным вышли на свежий воздух – прочистить легкие после прокуренной избы.
– Насте не вздумай рассказать! – сказал Саломатин. – С тебя станется. Себя не успокоишь, а ей огорчение. Ты ж не для распутства с немкой закрутил, для дела.
– Совесть грызет! – признался Крайнев.
– Терпи!
– Ты бы смог? – сердито спросил Виктор. – Вот так?
– Даже не сомневайся! Смог бы, и Таня моя на это благословила бы. Ты осознаешь, сколько жизней твое донесение спасло? Четверо уже погибли, а людей в N посылали бы снова и снова, потому что этот город нам во! – Саломатин черкнул ладонью по горлу. – Кость в горле! Осиное гнездо! Что там осы фашистские замышляют, никому не ведомо, а ты в самое нутро проник. Если получится, тысячи людей живы останутся; те, которых немцы, что через N сегодня едут, на фронтах положат. Чтоб ты имел понятие: бригаде запретили активные военные действия. Задача: охранять занятую территорию, обеспечивая воздушную связь с Москвой. Понял? Все как один на тебя работаем! Москве сведения нужны. Поэтому корми свою немочку с ложечки, целуй-милуй, к сердцу прижимай, спинку в бане три, но за N зубами держись! Иначе бойцы мои, которых сотни в земле лежат, встанут и в глаза тебе плюнут! И я – первый! Никто тебя сюда не звал, но раз пришел – живи по нашим законам! Воюй, как Родина велит! А стыд свой зажми в кулак или засунь куда подальше. Сломаем немцам хребет, тогда и будем стыдиться…
Глава 10
Трудно было ожидать, что в Москве сорок третьего года Крайневу сделают необходимую бумагу для Бюхнера (Ильин так и сказал), поэтому Крайнев переместился в свое время и попросил документ у Гаркавина.
– Сделать не вопрос, – сказал Гаркавин. – Поднимем архив, найдем образцы подписи командира дивизии Зонненфельда, образцы штампов, печатей. Меня волнует другое. Лезете в осиное гнездо без должной сноровки. Николая Кузнецова несколько лет готовили.
– Из-за чего проваливаются разведчики? – спросил Крайнев. – Помните? В войну и после? Насколько я знаю, их предавали свои. Кто я на самом деле, в N знают только Седых и Эльза. Сомневаюсь, чтоб у них возникло желание предать. Кузнецова не предали, он и не провалился! Погиб от рук бандеровцев, случайно. А ведь он не только собирал сведения, но и стрелял в важных немцев.
– Ладно! – согласился Гаркавин. – Только я вас умоляю: ни в кого не стреляйте! Кузнецова группа страховала…
Изготовление документа заняло несколько дней – понадобилась кропотливая работа в архивах. Крайнев проводил эти дни с Настей. Федор держал слово, график жены упорядочился. Домашними делами занимался Виктор – времени было навалом, по приходу Насти они ужинали и строили планы на вечер. Провинившийся перед женой Крайнев делал все, чтоб вину загладить: водил Настю в магазины, театры, музеи… Как-то, гуляя по Москве, они забрели на выставку современной живописи и долго ходили по залам, рассматривая картины. Насте захотелось посетить дамскую комнату, она отлучилась, а Крайнев продолжил осмотр. Внезапно он увидел себя. Это был портрет командира первых лет войны. Петлицы вместо погон, три лейтенантских «кубаря», трехлинейка с примкнутым штыком в руках. Лейтенант смотрел не на зрителя, а чуть в сторону, и взгляд его был суров. Он видел врага и вот-вот должен был скомандовать: «В атаку!» Это был Крайнев: его лицо, глаза, твердо сжатый рот и русая прядь, выбивавшаяся из-под пилотки. Крайнев подошел ближе и рассмотрел подпись художника: «О. Казакова». Все стало ясно.
– Нравится? – раздалось за спиной.
Крайнев оглянулся. Это была Ольга. В воздушной блузке, обтягивающих брючках, она смотрела на него и улыбалась.
– Здравствуйте! – сказал Крайнев.
– Здравствуй! – отозвалась Ольга. – Рада, что пришел. Брожу по залу, смотрю, как люди реагируют, вдруг вижу – кто-то у портрета замер. Подошла ближе – ты!
– Замечательный портрет!
– Не подлизывайся! – отмахнулась Ольга. – Как дела?
– Хорошо.
– Слышала, женился?
– Верно.
– Где жена?
Крайнев обернулся. Настя появилась в конце зала. Она шла к нему стремительной походкой, легкое платье под напором встречного воздуха обрисовывало ее точеную фигурку. Крайнев невольно улыбнулся, Настя, увидев, заулыбалась в ответ.
– Она? – тихо спросила Ольга.
Крайнев, не оборачиваясь, кивнул. Настя подошла ближе и вдруг заметила портрет. Подбежала, некоторое время разглядывала, затем вопросительно глянула на мужа.
– Это Ольга, – сказал Крайнев, делая шаг в сторону. – Моя знакомая, художник. Она писала.
Настя назвала свое имя. Ольга шагнула к ней.
– Не подумайте ничего плохого, всего лишь один сеанс. После которого я вашего мужа выгнала.
– Почему? – спросила Настя.
– Пыталась его соблазнить, а он не поддался. Я обиделась.
Настя засмеялась.
– Между прочим, чистая правда. Он подтвердит!
– Будет вам! – Виктор покраснел.
– Пусть жена знает. Не то станет гадать, случайно ли мы встретились, о чем говорили в ее отсутствие. Все в порядке, Настя, встретились мы случайно, а муж любит вас так, что больно смотреть. Выпьем шампанского!
Крайнев начал отнекиваться, но Ольга, не слушая возражений, затащила их в кафе. Они выпили по бокалу, поболтали. Крайнев чувствовал себя скованно, а вот Настя с Ольгой нашли общий язык. Виктору это не нравилось, он сидел мрачный и явно сердился. Ольга, наконец, обратила на это внимание.
– Как вы, Настя, терпите этого хмурого типа? – спросила она. – Прогоните!
– Ни за что! – сказала Настя.
– Почему?
– Прогоню, а кто-то подберет.
– Он не из тех, кого подбирают, – сказала Ольга. – Можете мне поверить. В руки не дается.
– Что взъелись? – сказал Крайнев миролюбиво. – Давайте лучше о картине. Мне понравилась. Не потому, что с меня писано. Дух времени ухвачен.
– Старалась! – сказала Ольга.
– Что вас на войну потянуло? Отец рассказал?
– Что он должен был рассказать? – удивилась Ольга. – Я его в последнее время почти не вижу, ночует в своем банке. Кризис… После того как дедушку перезахоронили, на меня накатило. Захотелось увидеть лица тех, кто воевал. Поначалу думала написать дедушку, но не смогла представить его лицо. А тут набросок завалялся… Кстати! – Ольга повернулась к Насте. – Хочу продолжить и написать портрет фронтовой медсестры. Никак не удается модель найти. Почему-то кажется, что у вас облик девушки сороковых годов.
- Предыдущая
- 28/58
- Следующая
