Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/89
• Следующая

— Это не его крестьянки, это твои рабыни, — ответила Сандра. — С какой стати ему одевать чужих рабынь?

— А с какой стати мне одевать чужих крестьянок? — буркнул Барабин, когда лестница кончилась и перед ним открылся длинный коридор.

Коридор вывел его вместе со спутницей в просторный зал, и тут уже стало не до споров, потому что в зале Романа ждал король.

Но в дверях Сандра успела прошептать Барабину на ухо:

— Король видел меня и я ему понравилась. Он будет ночевать здесь и ему понадобится гейша.

— Помнится, ты не хотела быть гейшей даже при короле, — ответил Роман.

— Но ведь потом ты отпустишь меня на волю. Ты обещал! И все девки удавятся от зависти, когда узнают, что я спала с королем.

— О черт бы вас всех побрал! — негромко, но от души воскликнул Барабин в сердцах, но Сандры рядом уже не было. Она неслышно отступила в угол зала и опустилась там на колени.

А Барабин, скосив на нее глаза, пожал плечами и пошел к королю.

Король Гедеон был еще не стар. Во всяком случае моложе барона Бекара. Если тому было сильно за пятьдесят, то королю — от силы к пятидесяти.

Кудрявые волосы без седины, каштановая борода, умные глаза, сильное тело.

И приятный баритон, которым его величество задал первый вопрос, прозвучавший с ноткой искренней заинтересованности:

— Я слышал, тебя называют Фолк Эрасер[7]. Но ведь это не имя? Назови свое имя и скажи, какие народы ты истребил и где это было. Надеюсь, не на моей земле? В Баргауте не так много народов, чтобы можно было безнаказанно их истреблять.

— Мое имя — Роман Барабин, — ответил Роман. — Я чужеземец и плохо говорю на вашем языке. Возможно, меня неправильно поняли. Я говорил об отрядах, а не о народах.

Это была неправда. Когда его неправильно поняли в первый раз, Роман говорил не об отрядах, а об отдельных убитых им людях. Но это давно забылось и быльем поросло, а за минувшую ночь Барабин со своей командой и вправду истребил целый отряд аргеманов.

Да и в прошлой жизни Барабину приходилось если не истреблять, то по крайней мере выводить из строя такие группы людей, к которым вполне применимо слово «отряд».

Так что нельзя сказать, будто он бессовестно врал королю.

Но король тоже был не лыком шит и цену военному искусству знал.

— Говорят, ты истребляешь врагов силой колдовства, — сказал он.

— Говорят, — ответил Барабин с особой интонацией, которую можно было расшифровать в том духе, что «компетентный источник не подтверждает, но и не опровергает данную информацию».

Или, выражаясь менее изысканно — мало ли что говорят.

Разумеется, королю уже рассказали обо всех подвигах Истребителя Народов, не забыв и про сторукого великана-оруженосца, и, конечно, про драккары, которые не должны были загореться от пары огненных стрел — но запылали как миленькие. Так что отпираться было бессмысленно.

Но открыто признавать себя чародеем Барабин тоже не хотел. Хотя в королевстве Баргаут вроде бы не принято без суда и следствия тащить колдунов на костер, неприятные последствия все равно возможны.

А ну как его величество захочет лично убедиться в паранормальных способностях собеседника и потребует немедленно сотворить на его глазах какое-нибудь чудо.

Но у короля, судя по всему, были более далеко идущие планы. Он нуждался в чуде не сейчас, а позже — под стенами замка Ночного Вора. И справедливо полагал, что воинственный колдун из неведомой земли не будет лишним в его войске.

Готовность Барабина служить королевству Баргаут не вызывала у его величества сомнений. Человек, готовый переметнуться к врагу, не приложил бы столько усилий, чтобы привести «Торвангу» в баргаутский порт и удалить мощный отряд аргеманов из-под стен заговоренной крепости Беркат.

И даже если причина этих действий — личные счеты с Ночным Вором, все равно в лице Истребителя Народов король Гедеон приобретал ценного союзника.

Правда, путалась под ногами эта чертова аргеманская добыча, которой Истребитель Народов задумал распорядиться совсем не так, как хотелось бы королю.

Его честь великий господин дон Гедеон предпочел бы разделить невольниц между воинами, а «Торвангу» забрать в королевский флот.

Но закон и обычай были на стороне барона Бекара и воинственного чародея. И настраивать против себя их обоих накануне решающей битвы с главным врагом было бы крайне неразумно.

И все-таки в глубине души король надеялся, что Истребитель Народов провалит последнее испытание.

Клятва на Книге Друидов — вещь серьезная, о чем не преминул сообщить Барабину одетый в белое священник, появившийся откуда-то из темноты.

В зале с узкими окнами, в которые не смог бы протиснуться взрослый человек, вообще было не очень много света. А дальняя его часть и вовсе плавно уходила в темноту.

Оттуда и вышел священник в сопровождении двух красивых девушек в длинных белых хитонах. Их босые ноги были скованы тонкими серебряными цепочками, которые тихонько позванивали при ходьбе.

Девушки несли большую книгу в светлом кожаном переплете. Барабин обратил внимание на вытисненное в центре обложки изображение мощного дерева, с ветвей которого подобно елочным игрушкам свисали круглые плоды, нарисованные в виде точек.

— Подойди, чужеземец, и возложи руку свою на великую Белую Книгу Друидов, которую почитают все люди Аркса до самого края земли. Если же ты пришел из страны, где люди забыли истину, как многие дендрики и терранцы, то знай, что Книга Друидов не терпит лжи, и того, кто покривит душою в клятве, в тот же миг поразит беспощадная молния Вечного Древа.

«Вот только молнии Вечного Древа мне и не хватает для полного счастья», — подумал Барабин, коснувшись ладонью гладкой теплой кожи.

— Теперь клянись! — прогремел голос священника.

Местных клятвенных формул Барабин не знал, а подсказывать ему, похоже, никто не собирался — так что пришлось импровизировать.

Пауза несколько затянулась, и на лице короля мелькнуло недоумение, готовое перерасти в сдержанную радость от того, что Истребитель Народов не смеет произнести требуемую клятву.

Но тут Барабин наконец связал в уме нужную формулировку.

— Клянусь, что я завладел именным мечом барона Дорсета без колдовства и обмана, — произнес он, и на несколько секунд в зале наступила гробовая тишина.

Все ждали молнии.

Девушки в хитонах даже отступили от Романа на шаг вместе с книгой, и рука его соскользнула с обложки.

Общее молчание первым нарушил священник.

— Клятва произнесена! — объявил он.

Барабин понял, что молнии не будет, но его терзали смутные сомнения по поводу того, почему ее не будет. То ли потому, что он сказал правду (ибо не владел колдовством и не обманывал барона Дорсета, который под влиянием собственных галлюцинаций сверзился с лошади), то ли потому, что молния Вечного Древа — это миф, не имеющий под собой никакой почвы.

А между тем, Барабину хотелось бы знать это поточнее. Вдруг в следующий раз понадобится определенно солгать, положив руку на Книгу Друидов.

Не хотелось бы попасть под молнию.

Тем временем к Барабину снова подошел король. На лице его тоже отражались сомнения — но по другому поводу.

Клятва Истребителя Народов явно оставила у короля двойственное впечатление. Дон Гедеон чувствовал, что Барабин чего-то не договаривает.

Но официально формальности были соблюдены. И королю ничего не оставалось, кроме как завершить процедуру.

— Великая королева Тадея была волшебницей, и ее майордом, славный герцог Глен, был чародеем, каких ныне уже нет, и с тех пор в Баргауте не существует препятствий для посвящения в рыцарское достоинство соискателей, владеющих магическим искусством.

Его величество возвысил голос, и гулкое эхо заметалось под сводами зала.

— Благородный дон Роман бар-Рабин! Ты доказал свое право владеть именным мечом и носить титул барона Дорсета. Не откажи мне в праве прикоснуться к твоему мечу, дабы я мог завершить посвящение, как подобает по закону и обычаю.

• Предыдущая
• 31/89
• Следующая