Сияющее Эльдорадо - Хаксли Элизабет - Страница 15
- Предыдущая
- 15/77
- Следующая
Все зависит, очевидно, от того, насколько широко смотришь на вещи, а может быть, и просто от склада ума. Дж. Ватсон предпочитает перемены. Семь лет назад, когда он пришел к руководству на станции Уоллогоранг, там было двенадцать тысяч овец, сейчас их уже тридцать шесть тысяч. Он намеревается удвоить это количество. Ватсон распространяет среди скотоводов соседних хозяйств вопросник, содержащий сто четыре вопроса о разведении овец, на которые, по его мнению, еще не найдено правильного ответа. Он руководит школой — своеобразным сельскохозяйственным колледжем одного преподавателя; хобби Дж. Ватсона — покупка старых машин, из которых он собирает новые; охотиться на своей территории он не разрешает. В его голове возникает еще много различных проектов. Это и разработка новой системы чисел, «которая так же превосходит арабскую, как последняя — римскую»; и регулирование микрофлоры желудка овцы; и указ, обязывающий политических деятелей выходить на пенсию в пятьдесят лет; и устройство «клеверных фестивалей» в сельскохозяйственных районах; и учреждение комитета, борющегося «за чистоту мышления»; и разработка системы, «информирующей о всех опытах, приводящих к отрицательным результатам».
Странно, но в стране, которая посвятила себя борьбе за равноправие, на многих фермах сохраняются явно феодальные отношения. Я не имею в виду какие-либо жестокие методы наказаний за совершенные проступки. Но каждая ферма в Австралии — это община, напоминающая средневековое помещичье хозяйство. Владелец станции Уоллогоранг опекает около тридцати семей. Обычен для фермеров длинный полированный обеденный стол. Буфет украшает посуда из литого серебра, есть и старинные серебряные блюда для мяса с тяжелыми крышками.
В доме много просторных комнат, но все предпочитают собираться в одной небольшой, уютной, где полно журналов, стоят чашки с чаем и висят фотографии лошадей и баранов.
Все время кто-то выходит и входит: молодой человек, коллекционирующий старинные коляски, который только что обнаружил в одном из сараев какой-то экипаж; девушка из сельскохозяйственного колледжа, проходившая здесь практику; французский школьник с острова Новые Гебриды; ученый, интересующийся опытами, проводимыми с овцами на местных пастбищах.
В библиотеке я наткнулась на книгу воспоминаний одного из первых поселенцев. Это было повествование о днях, когда группы каторжников начали прибывать в Австралию и были основаны многочисленные фермы, подобные тем, которые я посетила.
Автор рассказывал, как двое досрочно освобожденных ссыльных купались в крике[41], в то время как мимо них проезжала группа представителей власти. Так как среди проезжающих были женщины, наши купальщики, естественно, остались в воде. Однако это было расценено как проявление неуважения. Виновных вновь заковали в кандалы, и каждый получил сто ударов кнутом двумя порциями, пятьдесят для начала и еще пятьдесят, когда раны начали заживать.
Один ссыльный получил пятьдесят ударов только за то, что однажды темной ночью вбежал в помещение для слуг, крича, что видел дьявола, хотя оказалось, что это был всего лишь белый пони. В лагере для заключенных около Гоулберна некий надсмотрщик по прозвищу Черный Фрэнсис порол заключенных с такой жестокостью, что завоевал печальную славу у всей колонии, в результате чего был убит. Один из заключенных после семидесяти пяти ударов Черного Фрэнсиса кнутом встал шатаясь на ноги, плюнул в лицо своему палачу и сказал:.
— Такой удар не убьет и бабочку.
Правнуки этих людей живут сейчас в Австралии. Разбогатевшие на разведении тонкорунных овец, они создали свое общество, построили удобные красивые дома и пересадили на новую почву английский образ жизни, так же как в свое время англичане — заключенных. Простой и приятный георгианский стиль сохранялся в колонии еще с десяток лет, после того как в Англии уже установился более грубый — викторианский.
В памяти первых поселенцев жили воспоминания об английских помещичьих домах, где многие из них провели свое детство. Некоторые поселенцы служили офицерами в американских колониях и помнили колониальную архитектуру южных плантаций и городов Новой Англии. Они обжигали кирпичи из глины и использовали древесину местных пород для кровли, облицовки стен и мебели.
Самой большой эстетической трагедией для Австралии стало распространение в 50-х годах XIX в. кровельного железа, чье зарифленное уродство сменило деревянную кровлю ручной работы, до этого времени покрывавшую деревенские дома.
Некоторые породы эвкалипта, отполированные в течение столетия, (великолепны. Они светятся. С большим удовольствием вспоминаю я широкие двери, величественную лестницу с балюстрадой, темно-красную обшивку стен, сверкающую и гладкую как стекло, а также прекрасные стулья периода Регентства в Уоллогоранге. Простой фасад в георгианском стиле выходит в сад, наполненный щебетом птиц.
Вспоминаю пропорциональные комнаты в Уингене и большой амбар, который погиб в огне пожара всего через несколько недель после моего посещения, и, возможно, самый прекрасный из колониальных особняков — Кэмден-Парк около Кемпбелтауна, где все еще живут потомки Джона Маккартура[42] по прямой линии. Особняк был закончен архитектором Джоном Берджем[43] в 1835 году.
Простой дом в стиле эпохи Регентства сохраняет прекрасные пропорции; в нем нет ничего показного или дешевого. Маккартур жил во времена, запятнанные скандалами, дебоширством и коррупцией, когда колонию годами терроризировали беспутные офицеры «ромового корпуса» британской армии Нового Южного Уэльса[44].
Семья Джона Маккартура благоговела перед своим хозяином; его жена Элизабет с легким сердцем прошла ради Джона через тяжелые испытания, а помнят его, в основном, как задиристого, вспыльчивого бунтовщика, который, используя связи, захватил огромные территории свободной земли и интриговал против капитана Уильяма Блая — единственного губернатора, пытавшегося призвать к порядку «ромовый корпус». Джон Маккартур вырастил первое стадо тонкорунных овец и экспортировал первое тонкое руно, которое могло соперничать с испанской и германской шерстью.
Его биограф М. X. Эллис писал, что у Джона Маккартура «взрывчатый» характер. Он мог быть высокомерным, язвительным и в то же время любящим, нежным и снисходительным отцом, справедливым и щедрым. Он дрался на дуэли с капитаном корабля, на котором в 1790 г., будучи произведен в чин младшего лейтенанта 68 пехотного полка и затем переведенный в полк Нового Южного Уэльса, отплыл в Сидней. Одиннадцать лет спустя он на другой дуэли ранил командира и таким образом положил конец своей военной карьере. Но возможно, что в обоих случаях Маккартура просто спровоцировали на дуэль.
У него была удивительная способность приобретать влиятельных врагов. Один из них, губернатор Филипп Паркер Кинг, писал о Маккартуре: «0«использует любые ухищрения: хитрость, дерзость, чары глаз для достижения своей цели». Но это говорилось в тот момент, когда Маккартур перехватил стадо овец, которое губернатор Кинг тоже хотел купить. После ссоры с Кингом Маккартур был отправлен в Лондон, где ему предстояло держать ответ за свое поведение. С собой он взял несколько экземпляров растений для сэра Джозефа Бэнкса[45] и коробку с образцами шерсти.
Мериносов привез из Кейптауна не Маккартур. Но из первой партии он закупил четырех овец и двух баранов и сумел вывести чистую породу. Несколько лет спустя он купил у другого офицера значительно большее стадо, которое губернатор Кинг хотел приобрести для колонии. Образцы шерсти, взятые Маккартуром в Лондон в 1802 г., поистине оказались золотым руном. В Новом Южном Уэльсе жесткая шерсть индийской смешанной овцы — причем отнюдь не тонкорунная — стоила два цента за фунт. Владельцы же мануфактур в Йоркшире, отрезанные от европейских источников наполеоновскими войнами, предлагали за тонкую шерсть Маккартур а пятьдесят центов за фунт.
Поняв, какое богатство сможет принести Австралии мериносовая шерсть, Маккартур представил свои планы британским властям. В результате государственный секретарь лорд Кэмден высказал рекомендации о том, что «аренда земель в разумных пределах может быть с уверенностью в успехе предоставлена г-ну Маккартуру только для разведения овец». Таким образом, Маккартур получил пять тысяч акров земель, которые были тогда названы Каупэсчерз (коровьи пастбища) и тридцать бывших заключенных в качестве работников. В настоящее время — это часть поместий Кэмден-Парка. Возможно, что еще никогда предоставление в аренду земли не было столь плодотворным. Оно положило начало промышленности, которая создала Австралию и дала ей возможность выстоять в тяжелые годы. В наши дни овцеводство — одна из ведущих отраслей в экономике Австралии.
- Предыдущая
- 15/77
- Следующая
