Французский поход - Сушинский Богдан Иванович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/23

– Все это господину советнику известно, – довольно равнодушно заметил секретарь, хотя и выслушал Корецкого с надлежащим почтением. – Но замечу: произошло недоразумение. Вас вызывал не канцлер, – все с той же лакейской мстительностью ухмыльнулся он.

– Кто же тогда мог вызвать меня?

Тайный советник господин Вуйцеховский. Вы находитесь в его приемной, и он готов выслушать вас.

– И чей же это тайный советник? Его величества? – уже более умиротворенно спросил Корецкий.

– Было ведь сказано: «тайный», – внушающе вознес к небу свой указующий перст секретарь. – Тайные потому и тайные, что являются таковыми даже для королей. Итак, господин советник, готов выслушать вас.

– Выслушать? – повертел головой Корецкий, заливаясь при этом багровой краской гнева. – С какой стати?! Разве я просил его об аудиенции?

– Тем не менее господин тайный советник ждет вас, – властно напомнил майору секретарь, давая понять, что секретарь тайного советника – тоже человек не случайный.

Еще несколько секунд Корецкий горделиво стоял, все так же заложив правую руку за борт кителя, потом оглянулся на статую рыцаря и лишь после этого, воинственно опустив голову, набычившись, четким шагом прошествовал мимо секретаря.

Миновав еще одну приемную, Корецкий попал в довольно просторный кабинет, посреди которого стоял человек предельно маленького, почти карликового роста, одетый во все черное, включая черный шелковый шарф, таинственно окутывающий его шею.

Появление майора не вызвало у него абсолютно никакого интереса. Словно и не заметил его. Опираясь руками о непомерно широкий, хотя и предусмотрительно низкий стол, тайный советник внимательно рассматривал карту, словно пытался разгадать очередной замысел вторгнувшегося в пределы Речи Посполитой коварного врага. Он и рассматривал эту карту с видом полководца, который не сомневается в том, что в конце концов война все же будет выиграна.

Прошла минута, вторая… Майор прокашлялся, покряхтел, переминаясь с ноги на ногу, снова прокашлялся, осторожно напоминая о себе. Конечно, он привык напоминать иначе, но секретарь свое дело сделал. Магия слова «тайный» срабатывала безотказно. Тем более что он знал, как именно следует внушать ее посетителям.

Слушаю вас, господин Корецкий, слушаю, – нетерпеливо подбодрил майора Вуйцеховский басистым, нагловатым голосом, не отрываясь при этом от карты. Он истолковал ситуацию так, словно молчание это нависло из-за робости Корецкого.

– Позвольте, господин советник, это я… был приглашен, – вовремя спохватился майор, чтобы не заявить: «…готов выслушать вас». Однако не заявил, как-то мгновенно избавился от своих непомерных и всегда таких же несвоевременных амбиций, которые извечно мешали ему – и в армии, и в светском обществе, и при дворе. Вот именно, мешали – майор и сам признавал это.

– Вы абсолютно правы, господин Корецкий. Это я… вызвал вас, – подтвердил тайный советник, и, скрестив руки на груди, долго осматривал офицера точно таким же взглядом, каким еще несколько минут назад тот осматривал бессловесную статую воина в приемной. – Вам нравится ваша служба, господин Корецкий?

– Служба?

– Не военная, естественно. Ваша служба во Франции. Теплая, денежная служба при после Польши в прекрасном Париже? – унизительно подчеркнул Вуйцеховский. – Без походов, звона клинков, крови, грязи. Без риска погибнуть где-нибудь в болотах Мазовии или в дикой степи между Днестром и Бугом. То есть я хотел спросить, мечтаете ли вы о том, чтобы и впредь время от времени вояжировать из Гданьска в Кале – это, если морем; или из Варшавы, через Прагу и Дрезден, да прямо в Париж?

– Простите, ясновельможный, я не совсем понимаю…

– Чего вы не понимаете? Что здесь так трудно поддается пониманию? – искренне удивлялся карлик-советник. – Что здесь вообще понимать?

– Извините, – пропыхтел Корецкий. – Нравится, естественно. Париж есть Париж.

– И все. И все! – жизнерадостно подбодрил его Вуйцеховский. – Вот видите: «Париж есть Париж». И этим все сказано. Зачем усложнять мой вопрос?

– Простите, я… сначала не понял.

– Ничего, это только вначале, потому что обычно я задаю очень простые вопросы. Я годами, го-да-ми, господин Корецкий, приучал себя задавать предельно простые вопросы, – остановился Вуйцеховский напротив рослого Корецкого, с вызовом заложив руки за спину. – Всем, кого хоть изредка принимаю у себя, – он с большими паузами произносил каждое слово в отдельности, чеканя его по слогам, буквально вдалбливая его, как терпеливый учитель, представший перед основательно недоразвитым учеником, – всегда задаю оч-чень простые вопросы, на которые и отвечать-то нечего. Кивни головой – и все тут.

Офицер смотрел на него, как на невесть откуда явившегося всемогущего гномика и абсолютно ни черта не понимал из того, что здесь происходит. О чем, собственно, идет речь? Чего от него хотят?

Прошло минуты две, прежде чем, вырвавшись из-под его гипнотического взгляда, майор наконец понял, что этим уточнением тайный советник парировал все его довольно смелые возражения. Никаких иных объяснений ждать не приходится. Но именно тогда, когда Корецкий окончательно убедился в этом, тайный советник вдруг добавил:

– Это вы со мной не встречались. Но я-то знаю вас давно. Подойдите к окну.

– Я всего лишь сказал: «Подойдите к окну», – рассмеялся Вуйцеховский, забавляясь изумительной непонятливостью советника посла в Париже. – К окну всего-навсего. Вам и в этом что-то не понятно? – еще более искренне рассмеялся он.

Этим смехом Вуйцеховский как бы задавался вполне естественным вопросом: с какой стати офицер с такой мизерной сообразительностью может оставаться советником посла? Да еще в Париже.

– Вы предложили мне подойти к окну? Я верно вас понял? – Подобный вопрос в этой ситуации мог задать лишь совершенно растерявшийся человек.

– Именно это я и предложил. Вон к тому.

А когда Корецкий приблизился к указанному окну, едва слышно подошел сзади и, дотянувшись до занавески, чуть-чуть отодвинул ее.

Граф не провожал королеву. Мария-Людовика ушла в отведенную ей комнату и, полулежа в кресле, дождалась утра. Ложиться в постель она побоялась. Была уверена: если ляжет – никакая сила уже не заставит ее встать и одеться, пока не проспит до полудня.

Граф не провожал ее, потому что после того, как королева уходила к себе, он уже не должен показываться ей на глаза. Так было всегда. Уставшая от ласк, она не могла видеть его. Два часа, как минимум два, ей нужно было для того, чтобы последними, самыми гадкими, какие только могла когда-либо слышать, словами – отругать себя за уличную несдержанность, за бабью похотливость, за то, что давным-давно должна презирать себя, но до сих пор по-настоящему не презирает.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

• Предыдущая
• 23/23