Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена - Борисов Олег Николаевич - Страница 26

– Надо связаться с соседями и узнать, не объявились ли… Можно послать гонцов к лесникам, вдруг… Стоит оставить заставы на дорогах и ждать, когда они выйдут из леса…

Презрительно фыркнув, командующий резко обернулся к старику, который мрачно застыл у края стола:

– Что скажет лорд Дейста? Он лучше других должен знать выскочку, посмевшего бросить вызов всему королевству.

– Гнать, как бешеную собаку. Не давать ни сна, ни отдыха. Выдавить из леса на открытое место, там окружить конницей и расстрелять всех до единого!

Глаза Гудернара загорелись недобрым огнем. Посмотрев на карту, он бросил на нее прутик, которым собирался отмечать передвижения войск, и скомандовал:

– Лорда Дейста и лорда Лэксефа прошу остаться. Остальным – вон!..

Дождавшись, когда многочисленная свита удалится, полководец прошипел им вслед:

– Прихлебатели!.. Лишь бы по углам прятаться… – Повернувшись к старикам, потер руки и продолжил: – Вы, только вы способны оказать реальную помощь. Господин Дейста поможет разгадать, куда именно побежит этот хитрец… А господин Лэксеф окажет нам необходимую помощь продуктами, людьми и снаряжением. Вместе мы в самом деле заставим мерзавцев выбраться из чащобы и принять бой в поле, где наша конница и пехота смогут атаковать трусливых зайцев, а не бродить вслед за ними по болотным кочкам… Прошу ближе, господа. Давайте обсудим наши планы… Я двинул часть набранных загонщиков вот сюда. Передовые заставы здесь и здесь… Как вы думаете…

Три головы склонились над картой. Двое обсуждали и спорили до хрипоты, предлагая разные варианты, и разрушали чужие идеи, не считаясь ни с королевской кровью, ни с возрастом старого лорда. Третий лишь тихо страдал, подсчитывая возможные убытки и вздрагивая каждый раз, когда разгоряченная спором парочка стучала кулаками по столу…

Глубоко за полночь общая идея охоты была согласована и одобрена всеми высокими сторонами. Лорд Дейста сумел вырвать для себя командование северными загонщиками, дав клятву Гудернару, что не тронет бунтовщиков до момента, когда собранные воедино войска не смогут нанести победный удар.

– Да кто же молочную корову режет! – закричал рябой мужичок в изгвазданном в грязи тулупе.

Попытался перехватить чужую руку с ножом, но лишь полетел в кусты, получив пинок в спину. Три наемника повернулись к заворчавшим крестьянам, потянув из ножен мечи. Убедившись, что стычка закончится лишь проклятиями в их адрес, один из громил пренебрежительно усмехнулся и повернулся к мычащей скотине. Удар ножом, и поредевшее стадо потеряло еще одну корову.

За три дня, что разнородный отряд пробирался к болотам, отношения между людьми достигли опасной черты. От поножовщины удерживала лишь трусость жителей брошенных деревень: никто не хотел умирать первым. Тем более сейчас, когда наемники все еще представляли собою организованную и сплоченную силу, сбившись в крохотную, но крайне агрессивную группу.

На окраине леса взбунтовавшийся йорт заглянул в маленькое поместье, оставленное хозяевами. На скорую руку обшарив опустевшие строения, мрачные мужики подожгли дома и сараи и двинулись дальше на юг. Неожиданно начавшаяся оттепель превратила узкие тропы в хлюпающие под ногами канавы. Уставший скот и нагруженные лошади замедляли продвижение отряда, который спускался в болотистую низину, истыканную редкими пологими холмами. Поплутав по сухим ломким камышовым зарослям, люди разбили временную стоянку на одном из подветренных склонов.

Слухи о «королевском прощении» и мести зарвавшимся эггендомам стремительной бурей разнеслись по всей округе. Порывистый ветер мотал дымные хвосты над пожарищами, вороны собирались черными похоронными командами над повешенными телами несчастных, не успевших бежать от слепой ненависти разъяренных соседей. Пролив кровь, к отряду потянулись ватаги местных жителей, вооруженных по большей части луками и самодельными копьями. С каждым часом, по мере того как прибывали все новые и новые крепкие мужчины, в сторону наемников все громче звучали недобрые голоса.

Увешанным оружием чужакам не забыли припомнить и проявленную во время перехода грубость по отношению к бывшим «союзникам», и убитый без разбора скот, и несколько драк, в которых пока не пошло в ход оружие. Остатки Приболотного йорта замолкли, предпочитая не портить отношения с родственниками ради пришлых, а наемники, пробившие сталью общую дорогу на юг, сбросили показное добродушие и в открытую демонстрировали свою звериную натуру, стараясь наложить загребущую лапу на любые ценности.

Поздним вечером, когда легкий мороз превратил талый снег в серую хрустящую коросту, к застывшему рядом с крошечным костерком Хейдеру подошли двое: старик Форкомма и худой незнакомец, телосложением больше смахивающий на мальчишку-переростка. Сев без приглашения рядом с бастардом, маркагарен тихо произнес, косясь на сопровождающего:

– Тут такое дело… У тех валунов, где вечером корову забили, стоит конь с припасами… Если сейчас соберешься, то успеешь уйти…

– Почему? – Казалось, что молодой мужчина ничуть не удивился столь странному предложению.

– Твой знакомец Хаваскатт собрал людей и исчез. Мы обнаружили это только сейчас. С собою они прихватили все, что успели награбить за эти дни, и запасы мяса, которые на всех готовили еще днем. Селяне пока это не заметили, но счет идет на десятки тапп, не больше. Как обнаружат, то постараются отыграться на тебе.

– Как на чужаке, посмевшем прикрывать их во время лесного похода?

– Как на глупом сыне лорда, не успевшем сбежать вслед за сообщниками… Это для меня ты человек, дравшийся с родней плечом к плечу. А для них ты враг, по недоразумению пока не сброшенный в ближайшую канаву с перерезанным горлом…

Молчавший до этого момента незнакомец подал голос:

– Я уважаемого Форкомму давно знаю. И раз он говорит, что тебе жизнью обязан, то готов помочь. Но другие слушать не станут, а сразу за колья возьмутся. Или еще проще, расстреляют из луков, чтобы не поранил кого ненароком…

– Вам надо не обо мне печалиться, – покачал головою Хейдер. – Вам надо следопытов по округе разослать, стоянку дальше в болота перенести, на несколько мелких групп разбиться. А вы обиды считать начали…

– А чего ты хочешь? – удивился худой мужчина, вороша прутиком угли. – Это для тебя неделя-другая здесь как развлечение. А мы тут уже три года в землю ложимся, детей хороним и от поборов отбиться не можем… Люди бы не поднялись так легко, коли терпения еще хоть крошку бы нашли… Но нет сил больше на кровопийц смотреть, вот и вскинулись…

– Это вы против почти безоружных соседей поднялись. Но как вы против латников и королевской конницы встанете? Ведь пока его величество начнет разбираться, лорд и подручные постараются вас в трясину вбить! Вам надо не о моей голове думать, а о своих заботиться! До королевского прощения еще дожить надо… Да и будет ли оно, прощение?!

Из низины раздались крики, замелькали факелы, и кто-то истошно заголосил, надрывая голос. Повернувшись на шум, Форкомма тяжело вздохнул:

– Эх, что ж ты так… Теперь ни я, ни кто другой тебе не помогут. Заболтал ты свой шанс, господин милорд… Теперь тебе все чужие грехи вспомнят и благородное происхождение по капле выпустят…

Придержав коня, седовласый наездник внимательно посмотрел на чернеющие впереди заросли кустарника и отдал команду:

– Привал! До рассвета отдыхаем, часовых менять каждые три хинка… Не стоит лошадей по буеракам калечить…

Соорудив из наломанных ветвей подстилку, Хаваскатт бросил поверх стеганое одеяло и устроился на ночлег. Не успел закрыть глаза, как из холодной тьмы кособоко возник баткарл.

– Может, передохнем чуть-чуть и сразу дальше пойдем?..

– Чего испугались? – нахмурился главарь.

– Да ребята там трех идиотов приголубили… Болтались под ногами, да и за день успели свое заслужить… Вот и не удержались…

– Думаешь, погоню пошлют?

– Могут, – с сомнением в голосе протянул коротышка.