Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? - Мартиросян Арсен Беникович - Страница 111

• Предыдущая
• 111/232
• Следующая

Правда, первоначально Энгельс ставит на первое место, как фактор войны, аннексию Эльзас — Лотарингии Германией, но потом он отодвигает этот момент на задний план и выдвигает на первый план завоевательное стремление русского царизма, утверждая, что «вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей?

Это, конечно — преувеличение. (Обратите внимание на этот пункт — ведь в сопоставлении с поступавшей к нему информацией о заговоре, в т. ч. и военных, ориентированном на ситуацию возникновения войны, это означает, что Сталин открыто предупреждает, в т. ч. и оппозицию, не говоря уже о Западе, что он хорошо все понимает, но именно поэтому-то и не допустит повторения 1917 г. — А. М.)

б) Переоценку роли буржуазной революции в России… в деле предотвращения надвигающейся мировой войны. Энгельс утверждает, что падение русского царизма является единственным средством предотвращения мировой войны. Это — явно преувеличение.

Новый буржуазный строй в России… не мог бы предотвратить войну хотя бы потому, что главные пружины войны лежали в плоскости империалистической борьбы между основными империалистическими державами.

в) Переоценка роли царской власти, как «последней твердыни общеевропейской реакции»… Что она была последней твердыней этой реакции — в этом позволительно сомневаться.

…Эти недостатки статьи Энгельса представляют не только «историческую ценность». Они имеют, или должны были иметь еще важнейшее практическое значение.

В самом деле, если империалистическая борьба за колонии и сферы влияния упускаются из виду, как фактор надвигающейся мировой войны, если империалистические противоречия между Англией и Германией также упускаются из виду, если аннексия Эльзас — Лотарингия Германией, как фактор войны, отодвигается на задний план перед стремлением русского царизма к Константинополю, как более важным и даже определяющим факторам войны, если, наконец, русский царизм представляет собой последний оплот общеевропейской реакции — то не ясно ли, что война, скажем, буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной, а войной освободительной, или почти освободительной?

Едва ли можно сомневаться, что подобный ход мыслей должен был облегчить грехопадение германской социал-демократии 4 августа 1914 года, когда она решила голосовать за военные кредиты и провозгласила лозунг защиты буржуазного отечества от царской России, от «русского варварства».

Характерно, что в своих письмах на имя Бебеля, писанных в 1891 г. (через год после опубликования статьи Энгельса), где трактуется о перспективе надвигающейся войны, Энгельс прямо говорит, что «победа Германии есть, стало быть, победа революции, что «если Россия начнет войну — вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были!»[427]

Обратите внимание на возмущенное цитирование Сталиным слов Энгельса из письма Бабелю, особенно на самые последние — «если Россия начнет войну — вперед на русских…»

Дело в том, что за шесть с небольшим месяцев до упомянутого выше письма Сталина Тухачевский, повинуясь указаниям Троцкого о подготовке поражения в войне с Германией, с 10 февраля 1934 г. начал настойчиво продвигать тезис о некой целесообразности нанесения превентивных ударов по противнику в целях срыва его мобилизации, но прикрытия своей, т. е. проще говоря, стал настаивать на целесообразности для СССР выступить в роли агрессора![428]

А еще ранее, с 20 ноября 1933 г., он впервые заговорил о непонятно откуда взявшемся приоритете встречного боя между хорошо вооруженными армиями![429]

По сути дела выходит, что «теоретические изыскания» Тухачевского были четко скоординированы не только с указаниями Троцкого, но и на основании последних — с еще только планировавшейся попыткой публикации статьи Энгельса! По сути дела стараниями Тухачевского у Запада на руках появились бы якобы неоспоримые козыри некой агрессивности СССР! Ну прямо по Энгельсу!..

22 июля 1934 г. Сталину удалось провести через Политбюро решение о нецелесообразности печатания статьи Энгельса[430]. Таким образом, очевидно, что в отношении политической составляющей описанной выше попытки он-таки дал своевременный отпор, чего, к сожалению, не скажешь в отношении военной. И уж если за что-то и винить Сталина, то именно за это, потому что, когда он спохватился, в принципе было поздно[431] — авантюрная, если не попросту злоумышленно преступная концепция Тухачевского прочно укоренилась в и так не отличавшемся разнообразием взглядов на ведение современной войны мышлении генералитета того времени.

Результат же оказался более чем трагический…

Но как тогда оценивать действия Жукова и Тимошенко накануне войны? Ведь и они туда же — аналогичными методами, т. е. нанесением превентивного удара, умышляли сорвать развертывание войск вермахта? Речь идет о тех самых, никогда и ни при каких обстоятельствах не докладывавшихся Сталину планах от 11 марта и 15 мая 1941 г.

Ну не пора ли осознать, что если эти «гениальные» Планы хоть раз были бы доложены Сталину, то в силу его всеми признаваемой сильнейшей памяти и на фоне жуткой трагедии разыгравшейся в первые дни и недели войны, список «жертв» сталинизма мгновенно пополнился бы еще двумя фамилиями — Жукова и Тимошенко!

Истинная цель этих планов, равно как и баек Жукова о них, особенно о последнем, от 15 мая 1941 г., совершенно в ином. И она будет названа на страницах этой главы, когда очередь дойдет и до этого…

С точки зрения обороны концепция Тухачевского была фатально неадекватна, если не злоумышленно преступна, самому понятию обороны, потому как в случае ее претворения в жизнь всей системой реализованных в ее исполнение мер она откровенно создавала все условия для подставы наших войск под абсолютно гарантированные и никак неизбегаемые разгром, поражение и уничтожение!

Потому что жестко сориентированные на немедленное встречно-лобовое контрнаступление, в формате контрблицкрига или, строго по-военному, на отражение агрессии только немедленными стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, войска Первого стратегического эшелона в таком случае находятся в состоянии крайней неустойчивости именно с точки зрения обороны, да и прикрытия тоже!

Потому что сколь немедленной не была бы немедленность — простите великодушно за эту вынужденную тафтологию, но лучше просто не придумал — запланированного встречно-лобового контрблицкрига, однако же пребывающие в состоянии крайней неустойчивости именно с точки зрения обороны (и прикрытия тоже) войска под воздействием неизбежного при внезапном блицкриге оглушительного шока просто физически не могут, тем более автоматически, перейти, особенно единым, многотысячекилометровым фронтом во всеобщий, организованный, немедленный встречно-лобовой контрблицкриг без крупномасштабных трагических последствий для себя.

• Предыдущая
• 111/232
• Следующая