Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Дерлет Август Уильям - Страница 38

Понс улыбнулся. — Не стоит попусту фантазировать. У нас слишком мало фактов. Если ваша жена не станет возражать, пожалуйста, составьте мне завтра компанию.

Назавтра во второй половине дня мы пересекли очаровательные воды Северна и вскоре подъехали к Россу, провинциальному городку, к счастью, пока не слишком испорченному индустриализацией. Мисс Анструтер встретила нас на платформе.

Казалось, она полностью избавилась от вчерашнего возбуждения и, провожая нас в отель «Лебедь», где заказала нам места, сообщила:

— Дома ничего не изменилось, мистер Понс. Впрочем, вы сами все увидите, когда познакомитесь с отцом за обедом.

— Жду этой встречи, мисс Анструтер.

Она проводила нас до «Лебедя», где мы оставили свои вещи, после чего мы все вместе поехали на окраину городка. Там нашим взорам предстал изящный, построенный в викторианском стиле, дом, окруженный забором.

— В настоящее время, — пояснила мисс Анструтер, — мы живем одни, если не считать кухарки. Обычно тетя Сьюзен во второй половине дня несколько часов проводит в местной больнице — она окончила специальные курсы медсестер, — а еще мы по очереди перепечатываем на машинке бумаги отца.

— В том числе и отчеты по судебным делам? — полюбопытствовал Понс.

— Да, разумеется, а также его лекции — их у него много, — и письма для прессы. Вы ведь знаете, он очень резко выступает против смертной казни.

— Да, мне это известно, — кивнул Понс. — Более того, именно эту тему я и намерен поднять сегодня за обедом. Не возражаете?

— Ни в коем случае. Как знать, может, хоть она выведет его из постоянной тоски и волнений.

Понс взглянул на явно принадлежавший хозяину дома легкий стул, рядом с ним лежала стопка книг, одна из которых оказалась раскрытой сверху. Я взглянул на обложку — «Сомнамбулизм и его причины». Три другие были на ту же тему.

Заметив наш интерес, мисс Анструтер проговорила:

— Здесь он и проводит основную часть ночей, если, конечно, не вышагивает по комнате. Мистер Понс, как вы считаете, ему можно помочь?

— Посмотрим.

Нам недолго пришлось ждать появления остальных членов семьи. Оба они приехали на машине, за рулем которой сидела тетушка Сьюзен, заехавшая за братом в суд. На вид ему казалось немного за пятьдесят, а она была примерно лет на десять моложе. У обоих были весьма мрачные и очень похожие лица — типичные брат и сестра, — чем-то смахивавшие на лошадиные, вытянутые и несколько широкие, с четкими, почти выдающимися вперед челюстями, широкими ртами и ясными, прямо посаженными глазами.

— Профессор Мориарти? — повторил судья, будучи представленным гостю. — Сэр, но я где-то слышал это имя. Чем вы занимаетесь?

— Социология, — ответил Понс, глядя ему прямо в глаза. — Должен признать, по части этого предмета я стою не выше рядового студента.

— Да, — согласился Анструтер, — настоящее исследование на тему человека есть сам человек.

Дочь прервала их беседу и пригласила всех к столу.

— А вы, сэр, — продолжал Понс, — насколько я помню, сделали себе имя на борьбе за отмену смертной казни?

Судье было явно приятно слышать такое.

— Да, пожалуй, если вам так будет угодно.

— А вам не представляется, что подобный подход к данной теме во многом носит противоестественный характер?

Анструтер нахмурился.

— В каком смысле, профессор?

— Ну как же, — проговорил Понс, явно упиваясь собственным красноречием, — ведь вы не могли не заметить, что сама постановка этого вопроса противоречит естественному положению вещей. Вы призываете к тому, чтобы права ущербного поставить над интересами совершенства, и это — через десятилетия после того как мистер Дарвин указал на то, что в природе лишь выживание сильнейшего наилучшим образом способствует сохранению всего вида.

— Это какая-то новая теория, — заметила мисс Сьюзен. — Я никогда не задумывалась об этом.

— Едва ли новая, — ответил Понс. — Скорее довольно широко распространенное мнение. Я всегда считал, что противники смертной казни, ревнители так называемого исправительного, корректирующего воздействия, и им подобные попросту неспособны увидеть за деревьями леса. Во имя спасения одного-единственного индивидуума они готовы сокрушить все человеческое общество. — Он снова повернулся к хозяину дома. — Вы считаете это ересью, мистер Анструтер?

— Я полагаю, — проговорил судья с явными нотками сарказма в голосе, — именно это вы и называете эволюцией?

— Удар! — с улыбкой на лице воскликнул Понс. — А как бы вы охарактеризовали собственные взгляды?

— Я — самый обыкновенный гуманист, профессор.

— О да, — проговорил Понс, с воодушевлением возобновляя свои атаки. — Никогда не приходилось слышать про их фиаско, но каждый из этих теоретиков — назовем их филантропами, психоаналитиками или даже социологами — неизменно стремился доказать, что именно его взгляды являются гуманными, тогда как любые другие лишь оскорбляют благородные инстинкты и чувства человечества. Все они готовы отправить в могилу добрую дюжину нормальных людей, если это позволит им «перевоспитать» — кажется, именно так они это называют — одну заблудшую овцу, которая лишь облагодетельствовала бы человечество, если бы позволила казнить себя при первом удобном случае.

Наш хозяин был явно поражен, если не сказать разгневан.

— Сэр, но это же какие-то средневековые воззрения.

— Снова лозунги! Снова ярлыки! — воскликнул Понс. — Судья Анструтер, смею заметить вам, что лучшая часть человеческого общества неимоверно выгадает, если нам удастся казнить какие-то десять процентов населения, не занимаясь при этом игрой в слова по поводу исключительно ложных моральных установок.

— Профессор, но это же чудовищно! — с ужасом воскликнул Анструтер. — Я не могу поверить в то, что вы говорите серьезно.

— Я никогда не был более серьезен, — ответил Понс.

Наша хозяйка к этому моменту стала проявлять некоторые признаки возбуждения, тогда, как мисс Сьюзен с веселым блеском в глазах вслушивалась в диалог.

Если Понс задался целью довести хозяина дома до бешенства, то следовало признать, что ему это удалось. Судья Анструтер сидел с побагровевшим от гнева лицом; с того момента, когда ему стала ясна позиция Понса, он не поднес ко рту ни кусочка пищи, однако оставался настоящим джентльменом и не дал себе выплеснуть наружу всю ту ярость, которая клокотала у него внутри. Между тем Понс, явно добившись своего, решил сменить тему беседы на более безобидную.

— В конце концов, сэр, вы действуете в соответствии со своими принципами. Ваши заседания неизменно отличаются либерализмом и мягкостью.

Судья сглотнул.

— Я стараюсь быть справедливым, сэр.

— Мой брат проявляет участие к подсудимому, — чопорно проговорила мисс Сьюзен.

— Зато обделяет им его жертву, — со смешком проговорил Понс. — Что ж, таков человеческий характер. Никому не удается заглянуть в собственную могилу.

Мне показалось, что судья вот-вот взорвется от гнева.

— В нашей профессии, — проговорил я, — также более принято спасать человеческие жизни, а не разрушать их.

Мисс Анструтер перевела взгляд с Понса на меня, потом на отца, после чего снова посмотрела на Понса. Она не больше меня понимала, что здесь происходит, однако, как и я разделяла надежду на то, что мой друг вскоре перейдет прямо к делу. Словно прочитав наши мысли, Понс неожиданно проговорил: — Что ж, сэр, наши взгляды полностью расходятся, — голос его звучал спокойно, — и, кроме того, я, видимо, в недостаточной степени изучил предмет самого спора. Зато мне приходилось основательно заниматься проблемами сомнамбулизма. Скажите, сэр, вы когда-нибудь разгуливали во сне?

Эффект, произведенный этим простым вопросом, оказался поистине потрясающим. Красные, даже пурпурные тона гнева улетучились с нашего хозяина, словно смытые невидимым потоком воды. Судья Анструтер смертельно побледнел вперив взгляд в Понса, как будто перед ним сидело привидение.