Оруженосец в серой шинели - Конторович Александр Сергеевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/61
• Следующая

   А я и сам теперь не пойму. Раз никто не хочет, чтобы я стал Серым, чего я так переживаю?

   – Сандр, существует много способов стать особенным. Только пойми сперва, зачем тебе это? Что ты будешь со своим даром делать в этом мире?

   – Наверное, сражаться? – неуверенно ответил вопросом на вопрос я.

   – За что?

   А вот это сильно она сказала. Я уважительно посмотрел на девушку. Логичнее было бы ожидать, что она спросит «против кого?» На такой вопрос и ответить-то было бы легче. Я глубоко задумался, Пламена ехала рядом и не тревожила меня разговорами.

   – А зачем твой дар тебе? Ты что с ним делаешь? – прервал я свои бесплодные раздумья.

   – Сохраняю равновесие, – ни минуты не раздумывая, ответила она. – Между людьми и природой. Я верю во взаимосвязь всех явлений в мире, в живую и неживую природу, и в то, что люди – лишь малая ее часть.

   – Ты любишь животных?.. За что ты любишь животных? – быстро поправился я. Девушка еле заметно улыбнулась, мои усилия она явно оценила.

   – Они не знают предательства и любят нас, единожды выбрав, всю свою жизнь. Это многого стоит.

   Я вздрогнул, услышав ее слова.

   – Лексли почти также сказал, когда… экх-м-м-м… однажды.

   Девушка метнула в мою сторону пронзительный взгляд. Черт, наверное, я разволновался, потому что какое-то мгновение я был уверен, что на меня уставилась пара огромных сапфировых… кошачьих глаз. Я моргнул, и морок рассеялся. Пламена уже смотрела в другую сторону, потеряв ко мне всякий интерес. Но был момент…

   Спустя день.

   – Дома нет никого, не открывают, – удивленно протянула Пламена.

   Я улыбнулся.

   – Сразу видно, что ты иностранка, не знаешь местных обычаев.

   – Так я же ни слова даже не произнесла, просто постучала в двери.

   – В том-то все и дело. В наших местах не принято открывать двери после первого стука. Считается, что если сразу открыть, то в дом войдет нечистая сила. Надо постучать второй раз, назвать себя, после этого хозяева с тобой заговорят и отворят двери, если сочтут нужным, – сообщил я Пламене, раздуваясь от важности и попутно барабаня в дверь кулаком. – Почтенный Гиру, откройте, это сын миледи Ерш с сопровождением!

   – Можно подумать, нечистой силе нужна дверь, чтобы войти! Какие предрассудки! – фыркнула девушка, презрительно пожав плечами. – Как я посмотрю, тут у вас шагу не сделать, не напоровшись на какую-нибудь очередную примету, признак или знамение. Голова кругом идет.

   Пламена была права относительно этого замечания. В обществе бытовали порой нелепые и необъяснимые пристрастия или запреты, к которым здравый смысл не имел никакого отношения. Например, по непонятным причинам многие добропорядочные обыватели испытывали неприязнь к желтому цвету. Его разновидность – рыжий оттенок – вообще считался отвратительным и даже «нечистым». Редкие обладатели рыжих волос, будь то мужчины или женщины, были вынуждены перекрашивать волосы в черный или каштановый, тщательно скрывая тот факт, что они рыжие – или терпеть насмешки и плохое отношение со стороны окружающих. А завидев, к примеру, лису, человеку надо было срочно определяться, бежит ли зверь от реки, или к реке. И в зависимости от этого делался вывод – принесет ли эта встреча удачу или, наоборот, сулит неприятности. Нельзя было есть по воскресеньям хлеб левой рукой, ходить в гости ровно в три часа дня, поворачиваться правым боком к нищему у церкви. Примет таких было множество – на каждый случая своя. Не отставала и церковь. По неизвестной причине святые отцы не переносили ткани в клетку, и все священники публично осуждали при любой возможности «дикие», по их мнению, идеи – сшить камизу или дублет с подобным рисунком. Ни в чем не повинная ткань в клетку подвергалась всенародному поношению везде и всюду – почти как одежда дьявола. По большей части, все эти бытовые запреты не имели под собой никаких объяснений и только затрудняли и без того непростую жизнь обывателей. Я был свободен от большинства предрассудков, мать и Лексли тоже не слишком придавали многим приметам значения, но в обществе свято чтили их, а нарушители вызывали недоверие и подозрительность у людей, так что нам приходилось со всем этим мириться.

   Эта харчевня, носившая гордое имя «У трех королей», когда-то, несомненно, знавала и лучшие времена. На потолке и стенах ещё были местами заметны остатки цветной росписи, а над стойкой хозяина висела картина, долженствующая, по-видимому, изображать кого-то из указанных персонажей. Возможно, что и всех троих. Но многолетняя копоть настолько «разукрасила» её, что сказать это с уверенностью было нельзя. Под стать этому было и все остальное. Хозяин заведения давно уже махнул рукой на происходящее и не делал более никаких попыток хоть как-то выбраться из подобного состояния. Впрочем, вполне возможно, что оно его и устраивало – граф острым взглядом разглядел одежду хозяина и отметил, что сшита она из весьма недурственного сукна. А стоит оно очень даже недешево… не всякий трактирщик побогаче может себе такое позволить!

   Поэтому Легенс, никак не высказывая своих догадок, спокойно проследовал к нужному столику, присел и заказал себе кувшин вина. Мало ли в каких местах ему приходилось бывать, исполняя волю короля? И похуже встречались… да и поопаснее, чего уж там… Граф был смелым человеком, неплохим бойцом на мечах и кинжалах и постоять за себя мог. А что до этой дыры… так не всякого же, с кем встречаешься, можно пригласить к себе домой? Некоторые встречи лучше не то что не афишировать – вообще даже не вспоминать. Равно как и людей, с которыми там приходилось общаться. Сегодняшняя встреча – как раз такой и являлась.

   До указанного времени оставалось ещё около часа, и советник короля это знал. Он всегда приходил на место встречи первым – и заранее. Мало ли… не все его собеседники относились к людям честным и порядочным – скорее, совсем наоборот. Пару раз подобная предусмотрительность очень даже помогала. Подстраховка всегда имелась – вот и сейчас граф с удовлетворением отметил сидящего в дальнем углу зала угрюмого верзилу с длинными, пшеничного цвета усами. Разумеется, он сам Легенса в лицо не знал – как и не знали этого ещё четверо сотоварищей верзилы. Граф их не видел, но не сомневался в том, что все они находятся где-то поблизости. Условный знак – и уже через пару минут у него будет неслабая поддержка в лице отряда наемных головорезов. А им совершенно по барабану, кому и за что рвать глотку именно в этот момент – уплачено…

   Стало быть, можно слегка расслабиться и выпить немного вина. Кстати, неожиданно неплохого! Надо же! Не ожидал, право слово…

   Ещё стакан?

   А почему бы и нет?

   В конце-то концов, до намеченного времени ещё час, почти час…

   – К этому вину хорошо идет копченый сыр…

   Граф поперхнулся – человек возник почти ниоткуда. Только что не было никого – и вдруг! А ведь в дверь он не входил!

   Его собеседник, тем временем, отодвинув массивный стул, неторопливо уселся напротив. Шляпы он так и не снял, и низко нависшие поля частично затеняли верхнюю часть лица. Свет от подпотолочных ламп гостя почти не освещал. Только горевшая на столе свеча позволяла хоть как-то его рассмотреть.

   «Так-так-так! А ведь до назначенного времени ещё час! Но он пришёл… да нет же! Ниоткуда он не приходил – всегда здесь был, где-то в зале или внутри, за стойкой! Значит, трактирщик меня узнал… и дал условный знак своим товарищам. Понятно, откуда у него деньги на дорогое сукно! Стало быть, что? Это – их постоянная точка, хозяин которой получает от них какое-то содержание… потому и бардак вокруг, зачем чего-то ещё делать? И так хорошо…»

   – Вы правы, любезнейший…

   – Ном. Мое имя – Ном.

   – Пусть так, – кивнул, соглашаясь граф. – Не скрою, вас было нелегко отыскать!

   Собеседник пожал плечами.

   – Однако же – нашли?

   – Да. У меня… у моего нанимателя есть пара вопросов несколько… э-э-э… приватного свойства.

• Предыдущая
• 21/61
• Следующая