Греховный намек - Хеймор Дженнифер - Страница 34

• Предыдущая
• 34/60
• Следующая

– Вы считаете Гарета способным на насилие? – спросил Тристан.

– Не уверен, милорд, однако… Вы не единственный, кому он угрожал пистолетом.

– Вот как? – Тристан насторожился. – Кому же еще он угрожал?

– Дворецкому Коннору.

– Но зачем? Почему?

Фиск со вздохом покачал головой.

– Милорд, я не уверен, что все правильно, но, по-моему, все дело в том, что дворецкий неожиданно вошел, когда герцог был погружен в работу.

Тристан в задумчивости кивнул. Походило на правду. Со времени своего возвращения Гарет не выносил слуг. Но неужели он мог угрожать и женщинам?

– Вы считаете, Фиск, что мой кузен может угрожать и дамам?

Гость пожал плечами:

– Трудно сказать, милорд. В такие моменты, когда Кол становится непредсказуемым… – Он помолчал. – Но думаю, что леди Миранда в полной безопасности, так как ее по большей части держат подальше от него. А леди Бертрис и Ребекка редко бывают дома. Но вот ее светлость… – Фиск вздохнул. – Не могу ничего утверждать, милорд… Поверьте, милорд… Мне не хотелось бы расстраивать вас, но… Впрочем, не беспокойтесь, я присматриваю за дамами, и если Кол опять разбушуется, я сделаю все необходимое, чтобы их защитить.

– Не стоит недооценивать герцогиню, Фиск. Она вполне способна постоять за себя.

Гость энергично закивал:

– Да-да, конечно. Я это заметил. Мы с ней стали хорошими друзьями и даже собираемся через два дня посетить вместе театр.

Тристан с удивлением взглянул на гостя, а тот как ни в чем не бывало пояснил:

– Мы с ней решили пойти в «Ковент-Гарден» на новую мелодраму, милорд.

Сделав большой глоток из своего бокала, Тристан пробормотал:

– Прекрасно, Фиск. Уверен, что Софи ждет этого дня с таким же нетерпением, как и вы.

– Надеюсь, что так, милорд.

Тристан заставил себя улыбнуться, хотя ему ужасно хотелось схватить этого наглого выскочку за шиворот и вытрясти из него все лицемерие. Впервые ему показалось, что Фиск насквозь фальшив и что под его угодливой улыбкой скрывалось нечто зловещее. Или, может быть, он совершенно потерял голову и теперь предается глупым фантазиям?

– Я рад вашему приходу, Фиск, – пробурчал Тристан. – И счастлив, что вы присматриваете за моей семьей. Понимаю, что вы пришли ко мне из чистого сострадания, сэр. И за это я вам весьма благодарен.

Мистер Фиск деликатно кашлянул в платочек и проговорил:

– Представляю, сколько неприятностей пришлось вынести вам и вашему сыну, милорд. Да… так куда вы собираетесь?

– Скорее всего на север. Хочу навестить своих родственников в Йоркшире, – ответил Тристан. Возможно, он действительно уедет на время из Лондона. Но сначала ему необходимо повидать Софи.

Доктор Макалистер оказался коротышкой с седыми волосами, ярко-голубыми глазами, розовыми щеками и дружеской улыбкой. Софи невзлюбила его с первого взгляда, но Гарет, по настоянию мистера Фиска, нанял именно этого доктора.

Мистер Макалистер приехал на следующий день после прибытия Ребекки и тети Бертрис. Он прописал пациенту какое-то омерзительное на вкус лекарство, которое только ухудшило настроение Гарета и вызвало новые кошмары. Прошедшей ночью Софи почти час держала Гарета в объятиях, умоляя проснуться. Пробудившись, он едва ее узнал и почти сразу же снова впал в глубокий сон, а утром ничего не мог вспомнить. Софи была абсолютно уверена, что всему виной зелье доктора Макалистера. Она попыталась убедить в этом Гарета, но тот отмахнулся от нее, заявив, что этот доктор – один из самых известных лондонских специалистов по душевным расстройствам.

…И вот сейчас Софи стояла у кровати, наблюдая, как лекарь пускал Гарету кровь. Когда она спросила, почему он применил именно такое лечение, доктор Макалистер десять минут читал ей лекцию о «вредных гуморах», но, по мнению Софи, речь его не имела ни малейшего смысла; она не понимала, что общего между «вредными гуморами» и памятью ее мужа.

Гарет лежал на животе, прикрытый до бедер тяжелым темно-красным покрывалом, а черные пиявки, прикрытые маленькими стеклянными сосудами, усеяли его обнаженную спину и жадно высасывали кровь, раздуваясь на глазах.

Софи стало нехорошо, и она отвернулась.

– Прекрасно! Некоторые начинают отваливаться! – жизнерадостно объявил доктор Макалистер. – Можете снять остальных, мисс.

Послышалось журчание – это горничная лила воду на оставшихся пиявок, чтобы они отвалились от Гарета.

Он тихо застонал и обратился к доктору:

– А нет ли у вас средства от ночных кошмаров? Моя жена говорит, что прошлой ночью я ее не узнал. Я был в тисках сна. Боюсь, я ее пугаю.

Доктор в задумчивости нахмурил лоб.

– Но, ваша светлость, все это обычное воздействие войн и сражений. Ваши кошмары, возможно, никак не связаны с потерей памяти.

– Но все же… Неужели с ними ничего нельзя поделать?

– Хммм… подумаю. Позвольте мне справиться в книгах. Посмотрю, нельзя ли найти приемлемое решение. Но вы должны понимать: все, что я пропишу, нужно принимать вместе с тем средством от потери памяти, которое я уже вам дал.

– Да, разумеется.

Гарет сел в постели и, покачнувшись, потянулся за рубашкой.

«Боже, сколько же крови они у него высосали?!» – мысленно воскликнула Софи, стиснув зубы. Следовало прекратить это безумие! Возможно, память со временем вернется, возможно, нет, – но неужели стоило так страдать из-за этого?! Она была уверена, что Макалистер шарлатан.

Тяжело вздохнув, доктор продолжал:

– По правде говоря, ваша светлость, ваше здоровье может даже ухудшиться, прежде чем настанет улучшение.

Гарет с подозрением прищурился:

– Что вы имеете в виду?

– Рассудок – вещь хрупкая, ваша светлость. Представьте себе детскую игрушку, кубики. Когда вы строите из них замок для того, чтобы создать прекрасную башню, часто бывает необходимо сломать часть уже построенного и строить заново. Иногда приходится делать это снова и снова, пока не достигнешь идеального результата – учитывая размер и форму кубиков. Так вот, разум человеческий – нечто подобное. Приходится утратить его часть, чтобы обрести целое.

Софи в изумлении уставилась на доктора. «Какой вздор! – думала она. – Неужели этот человек считает, что Гарету должно стать хуже перед тем, как наступит выздоровление?! Ведь он и так с каждым днем вспоминает все больше и становится все сильнее безо всякого лекарства!»

Софи твердо решила, что не допустит подобного лечения.

– Вам письмо, миледи.

Софи с раздражением схватила листок бумаги с серебряного подноса, протянутого слугой. На конверте не было адреса, что явно свидетельствовало о том, что письмо написал ее неугомонный муж.

Она почти весь день спорила с Гаретом насчет доктора Макалистера. Наконец после пятичасового чая, за которым царила напряженная атмосфера, он крикнул, что она «фурия, которая не желает его исцеления».

Слишком раздосадованная, чтобы выразить удивление его поведением – вне всякого сомнения, также вызванным ядовитым зельем, – она назвала его упрямым болваном. А он после этого ринулся вон из комнаты и на весь день заперся в кабинете.

Но теперь, когда она вот-вот должна была отправиться в театр вместе с мистером Фиском и Бекки, муж решил послать ей записку. А ведь мог бы поговорить с ней еще несколько часов назад!

Когда дверь за слугой закрылась, Софи развернула записку.

«Так и быть. Я воздержусь от лечения доктора Макалистера, пока мое состояние будет продолжать улучшаться. И пока память снова не подведет меня».

Он несколько раз подчеркнул слово «пока». Но почему же Гарет так мало верил в то, что непременно поправится? Ведь всем было ясно, что он выздоравливал… Господи, что за упрямец!

А последняя строчка гласила: «Предсказываю, что позову его снова через неделю или даже раньше».

Софи смяла листок. Если дойдет до этого, она заменит мерзкое снадобье доктора снотворным, которое приготовит сама. Приготовит безвредный отвар ромашки, лимона и мяты.

• Предыдущая
• 34/60
• Следующая