Греховный намек - Хеймор Дженнифер - Страница 37
- Предыдущая
- 37/60
- Следующая
«Что ж, тем лучше», – подумал Тристан.
– Спасибо, сэр! Большое вам спасибо! – воскликнул актер.
– Простите, а кто тот коротышка, который так поспешно убежал при моем приближении? – осведомился Тристан.
– О, это доктор Макалистер, – пояснил пьяный актер. – Во всяком случае, так он нам сказал.
– Да, верно, Нед, – подтвердила тощая немолодая женщина с седыми волосами и выступающими ключицами.
За стеной послышались громкие охи и ахи.
– О, дорогие! Золотые фрукты растут в лесу. Ведь это моя реплика. – Посылая приятелям воздушные поцелуи, актриса ушла на сцену.
– Я хотел просить у доктора совета. Может, я пройду туда? – спросил Тристан.
– Куда? За кулисы?
Тристан кивнул.
– О, нет-нет, – покачала головой плутовка. – Сомневаюсь, что он там. Доктор сказал, что опаздывает на встречу, и, возможно, он уже далеко отсюда!
– А вы, случайно, не знаете его адреса? – допытывался Тристан. – Где его можно найти?
– Он проводит вечера здесь, в театре, но… – Пьяный актер умолк, так как плутовка, не таясь, толкнула его локтем в бок.
«Странно… – подумал Тристан. – Странно и подозрительно…»
Он твердо решил, что на днях вернется сюда.
– Могу я предложить вам освежающего, милорд?
Тристан неловко переминался с ноги на ногу в маленькой гостиной, принадлежавшей сестре Коннора. Он пришел сюда на следующее утро после посещения театра; дворецкий же, стоявший перед ним, был явно не в своей тарелке.
– Нет, спасибо, – ответил Тристан. – Простите, что ворвался без приглашения, Коннор.
– Все в порядке, сэр. Я к вашим услугам.
– Спасибо, Коннор. – Тристан откашлялся. – Видите ли, я пришел сюда, так как очень тревожусь за герцога.
– О, сэр, нам пришлось немного поволноваться, но уверяю вас, сейчас все в порядке, – ответил Коннор, немного помолчав.
– Однако я слышал кое-какие… высказывания относительно рассудка герцога, – заметил Тристан.
Коннор поморщился и пробормотал:
– До меня тоже дошли слухи, разумеется…
– А это правда, что они пошли от кого-то из слуг?
– Ни в коем случае! – заявил Коннор. – Мы с миссис Крам допрашивали каждого, вплоть до судомоек, и ее светлость – тоже. И мы уверены, что никто из слуг не способен распространять подобную ложь.
– А вы уверены, что это действительно ложь?
– Не сомневаюсь в том, что его светлость вполне здоров. Да, ему сложно приспособиться к новому образу жизни, но если хотите знать мое мнение…
– Да, Коннор, очень хочу. Вы ведь служили в этом доме еще до того, как он уехал на континент. Так что, наверное, успели изучить его характер.
– По моему мнению, герцог в здравом рассудке, милорд. Правда, временами его одолевает тоска, но…
– А он целился в вас из пистолета?
Глаза дворецкого в изумлении распахнулись, но он тут же взял себя в руки.
– Да, сэр, к сожалению… но я не знал, что, кроме меня и герцога, кому-то известно о том случае.
– Почему он это сделал?
– Я вошел в кабинет, не постучав. И видимо, испугал его. По-моему, он в тот момент воскрешал в памяти войну и посчитал меня врагом.
– Черт возьми, Коннор! А что, если бы он прицелился в одну из дам?! Что, если бы затем нажал на курок?!
– Но, милорд, герцог не хотел ничего дурного. И он сразу опустил оружие, когда понял, кто перед ним. К тому же сейчас он гораздо спокойнее и уже не берет с собой пистолет, когда идет куда-нибудь.
Тристан в задумчивости смотрел на дворецкого. Конечно же, Коннор искренний, достойный доверия человек. Но мог ли он, Тристан, сейчас доверять хоть кому-то?
– Вы хотите сказать, что дамы находятся в полной безопасности?
– Да, милорд. Я уверен, что им ничего не грозит. Во всяком случае, со стороны его светлости.
– Что вы хотите этим сказать? – Тристан насторожился. – Значит, кто-то другой может им управлять?
Дворецкий помедлил с ответом, затем проговорил:
– Видите ли, милорд, мне не хотелось бы болтать о том, что творится в доме, где я служу…
– Ради Бога, Коннор! Вы же знаете: я не сделаю ничего такого, что могло бы поставить под удар ваше положение в доме! Я забочусь только о своей жене – ее светлости – и леди Миранде. Говорите же!
Коннор отвел глаза, но тут же вновь взглянул на Тристана.
– Да, сэр, конечно. Я думаю, что намерения у вас самые благородные.
– Вам нужны деньги? Сколько?
Коннор покачал головой:
– Нет-нет, сэр, ведь это подкуп. А я такими делами не занимаюсь.
Тристан со вздохом спросил:
– Так что же вас беспокоит?
– Ну… возможно, мои подозрения ни на чем не основаны…
– Рассказывайте!
– Меня беспокоит мистер Фиск, сэр.
– Что с ним такое?
– Я не доверяю ему, сэр.
– А в чем, собственно, дело?
– Может быть, все это лишь предчувствия. Но… По правде говоря, сэр, я боюсь, что его светлость слишком уж на него полагается. Некоторое время он даже управлял финансовыми делами герцога. Его светлость дал ему полномочия поверенного.
– Черт побери, – пробормотал Тристан. Он знал, что Гарет дал Фиску слишком много власти – но отдать все деньги в его руки… Какой же кузен болван!
Дворецкий же вновь заговорил:
– Сэр, не могу понять, откуда вы узнали об истории с герцогом и пистолетом… Разве что мистер Фиск маячил где-то поблизости и видел всю эту сцену. Откровенно говоря, сэр, мне неприятно, что он тогда не показался нам на глаза.
– Вполне вас понимаю, Коннор. Мне тоже неприятно.
Массивная хрустальная люстра, свисавшая с потолка, и позолоченные бра, куда были вставлены свечи, ярко освещали бальный зал леди Кин.
Гарет улыбнулся Софи, и та улыбнулась ему в ответ, так что можно было бы сказать, что вечер прошел довольно сносно. За ужином он не сделал ни одной ошибки и чудом пережил кадриль, ни разу не наступив на ноги сестре. Впрочем, за это стоило поблагодарить Миранду – последние недели они вместе разучивали танцы и постепенно Гарет вспомнил все па.
Софи снова ему улыбнулась и спросила:
– Готовы к нашему вальсу, ваша светлость?
Полные решимости опровергнуть слухи о его безумии и дурном обращении с женой, они собирались протанцевать вальс; именно так они покажут всему свету, что герцог и герцогиня Колтон находятся в полном согласии.
Но Гарет знал, что жена страдала. Конечно, она улыбалась и делала хорошую мину при плохой игре, но он-то все видел! Софи была бледной, осунувшейся… и неестественно спокойной. И даже цвет ее глаз изменился – из сверкающего янтарного превратился в уныло-карий.
Возможно, отчасти виноват в этом был именно он, Гарет. Но ведь она постоянно противоречила ему, спорила на каждом шагу… Считала, что он не уважает ее мнения, что было совершеннейшей неправдой.
Разумеется, он уважал ее, но… Увы, Софи не могла понять его страха. А он ужасно боялся провалов в памяти. И терпеть не мог ситуаций, когда кто-то обращался к нему, а он не мог ответить. Причем с каждым днем досада на себя росла, и каждый день он убеждался в том, что не сможет стать прежним Гаретом, образцовым английским джентльменом.
Но Софи, казалось, ничего не замечала и этим походила на девочку из его детства, на ту Софи, которая во всем видела только хорошее.
Ах, если бы только он смог найти способ любить ее так же страстно, так же безоглядно, как когда-то…
Гарет отдал слуге пустую чашу из-под пунша и протянул жене руку.
– Я готов, дорогая.
Он повел Софи в центр зала. Понимая, что взгляды всех окружающих были устремлены на него, герцог обнял жену за талию. И почти тотчас же располагавшийся на балконе оркестр заиграл первые такты вальса. Музыка очаровывала их, и они с Софи закружились в танце. В молодости они очень любили танцевать, и Гарет вдруг вспомнил, как однажды вальсировал с Софи в полях, окружающих Колтон-Хаус, – вальс тогда считался безнравственным танцем. А они кружились и кружились, напевая мелодию; Тристан же, сидевший неподалеку, жевал травинку и наблюдал за ними. Наконец уставшие, но смеющиеся и вспотевшие, они бросились на землю рядом с ним. Подол платья Софи, искупавшись во всех ближайших лужах, набух от мутной воды, и Тристан, поморщившись, сказал, что ненавидит, когда потеют, потому что это портит одежду. Гарет тотчас накинулся на него, и они стали драться, а она, Софи, пронзительными криками подбадривала соперников. Под конец все трое стали грязными и промокли до костей; когда же вернулись домой, мальчишек ждала порка.
- Предыдущая
- 37/60
- Следующая
