Эльфы, волшебники и биолухи (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/105
• Следующая

Сильный ветер бросился в лицо. Я пригляделась и кивнула. Ну, так я и думала. Ни фига этот змей не летает! Ну, то есть он летает, но совсем по — другому. Его крыльев хватает как раз, чтобы держаться в воздухе, а вместо полета он использует магию и проскальзывает между потоками воздуха, постоянно открывая и закрывая мини-ВОРОТА. Так — самый обычный змей Горыныч. Три головы, толстое, но гармоничное тело, хвост, лапы. Кому интересен внешний вид — возьмите сборник русских сказок с картинками. Самое оно. Я спокойно ждала. Змей приземлился на площадке и пошел ко мне с нехорошими намерениями. Я ему посочувствовала. Страшная голова протянулась ко мне. Пасть открылась. Сверкнули острые белые, как кинжалы из слоновой кости, зубы. И голова тут же отдернулась. И неудивительно. Перед операцией я одолжила наряд у местного золотаря и как следует вымазала его навозом. Аромат получился такой, что меня даже никто провожать не вышел. И их можно было понять. Не примени я одно заклинание, я бы тоже не выдержала. Змей так дернулся от меня, что чуть не свалился с площадки в речку.

— Ты что, искупаться не смогла?

— И одеть что почище?

— Даже перед смертью?

Все три головы говорили по очереди, впечатление это производило то еще.

- Надо встречать свою смерть достойно…

— И не стараться унести в могилу ни в чем не повинного меня.

— Да одним запахом от тебя отравиться можно!

Не знаю, чего ожидал змей, но визжать я не стала.

— А тебе не все равно? Ты девиц требовал — ну так ешь! Или надо было указывать с самого начала, чтобы девиц мыли и обливали одеколоном и духами.

— Издеваешься!? — взвыло ископаемое.

— У меня же на духи и одеколон аллергия!!!

— Ужасно! Чихаю и кашляю!!!

— А на навоз? — не упустила случая спросить я.

— Мое обоняние в пятьсот раз тоньше человеческого!

— И сейчас твое присутствие, как удар дубиной по носу!

— Я уже почти перестал чувствовать запахи!

— Бедняга! Знаешь, я тебе сочувствую!

У всех трех голов в один момент отвисли челюсти. Я продолжила трепаться дальше. Надо было протянуть время. Если уж этот змей меня не съел сразу, значит, мы просто обязаны подружиться!

— Слушай, а чего тебе людей есть понадобилось? Они знаешь, какие вредные? Вот моя мама, после очередной моей проделки говорила, что любой, кто меня съест, просто отравится!

— И ты, зная это, пришла сюда?

— Моей смерти хочешь!?

— Чтобы я отравился!?

— Во-первых, у меня просто выбора не было. Меня сюда насильно привели. А во-вторых, ты же меня пока не съел! Хочешь, расскажу, что я в детстве вытворяла? Сам убедишься, что меня кушать очень вредно!

— И что же ужасного ты натворила?

— Парня у другой девки отбила?

— Или мужа из семьи увела?

И почему все мужчины, даже Змеи Горынычи, считают, что больше женщины ни на что не годятся!?

Проще было перечислить, чего я НЕ вытворяла. На шесть змеевых ушей — по два на глупую зеленую голову — легло шесть тонн отличной лапши из раздела: “Шуточки на Ивана Купалу” и повисли намертво. Я мазала дегтем свиней, мазала смолой стулья и пол перед кроватью, расписывала ворота коровьим навозом в стиле “модерн”, намертво заклинивала двери, наливала клей в валенки и лапти, ловила крыс, чтобы вытряхнуть их в трубу или запихнуть кому-нибудь за шиворот, подмешивала слабительное или рвотное в пищу, подменяла поленья из поленницы на поленья с начинкой, при сгорании которой выделялся едкий и вонючий дым, изображала привидение…

Короче, будь все рассказанное мной хоть на десятую часть правдой, меня бы скормили змею еще в первый его прилет, да еще и доплатили бы, чтобы съел. Но он пока не собирался этого делать. Змей с удобством устроился на песке, раскинув в стороны крылья и лапы, я привалилась к его боку и выдумывала историю за историей. Прожив в Новограде два дня, я неплохо узнала здешнюю жизнь и врала не краснея.

— Так что еще неизвестно, кто из нас навредил больше — ты или я, — подытожила я рассказы. — Местный правитель меня вообще хотел подарить перстоносцам в качестве политической мести, но потом пожалел, как-никак люди, зачем с ними так жестоко…

— А со мной, значит, можно?

— Я не человек, меня не жалко?

— Так меня теперь травить надо!?

— Сам виноват, — парировала я. — Ну, вот чего ты людей жрешь? Честно говорю — овцы вкуснее! Ты шашлык когда-нибудь пробовал?

— Воровать — несолидно, — пришла к выводу средняя голова. Две остальные черепушки согласно закивали.

— Так договорись о патронаже!

— О чем? — удивился змей.

— Эх ты, — посочувствовала я ящеру. — Столько лет прожил, а своей выгоды не понимаешь! Да будь я змеем, я бы их только так стригла! Смотри, ты прилетаешь и договариваешься, что тебе… на сколько тебе хватает одного человека?

— На три дня.

— Ну вот, отлично. Я так понимаю, что у тебя и еще кормушки есть?

— Есть.

— Как же без них.

— А что?

— Да ничего! Прилетаешь в тот же Новоград и говоришь — вы мне овец, например, раз в десять дней, а я за это помогаю вам отбиться от врагов! Ты же огнем плюешься?

— Еще как!

— Хочешь, покажу?

— Я могу доплюнуть почти до середины реки!

— Ну и представь себе! Ты как вылетишь над полем, как фуганешь огнем, — да от тебя все враги ломанутся, теряя по дороге части туалета! Кстати, пленных тебе же потом скормят!

— Тоже верно.

— Знаешь, с огнем внутри жить сложно.

— Очень опасно и неприятно.

— Почему? — удивилась я.

— У меня во втором желудке образуется горючий газ.

— А когда я его выкидываю наружу, он соединяется с воздухом и воспламеняется.

— Но если его не выкинуть вовремя…

— Взорвешься? — перебила я.

— Нет.

— Не взорвусь.

— Изжога начнется!

— Бедняга! А теперь подумай — тебя сейчас никто не любит, все на тебя охотятся, скармливают всякую пакость…

— Тебя, например…

— Я и говорю — всякую пакость! Да еще и разделывать меня самому придется, так?

— Ну, так!

— А за такую защиту тебе люди и освежуют барана и порубят, как надо и даже в пасть запихнут! Хотя тут я немного вру. Вот последнее — вряд ли. Извини, но зубки у тебя крутые!

— Я и есть самый крутой из всех змеев.

— Все окрестности — моя вотчина.

— На десять дней лета вокруг! Вот!

— И все равно, не надоело вот так? То люди на тебя охотятся, а то они бы о тебе заботились. Что у тебя в сочленении крыла?

Насчет крыла я хотела спросить уже минут двадцать. Наблюдательностью меня природа не обидела, и я заметила, что змей старается поменьше шевелить левым крылом.

— Меня по нему во время бури…

— Деревом огрело…

— Занозу посадил, болит ужасно…

— А вытащить не могу…

— Ни одна из трех пастей…

— Не достает до нужного места.

— Я же говорю — балбес, — мы уже общались совершенно на равных. — Подсади-ка меня, я сейчас ее вытащу. И ранку зашепчу.

— Ты это серьезно!?

— Я же собирался тебя съесть!?

— И съел бы, если бы ты так не пахла.

Слава производителям навоза!!!

— Но не съел же!? Ну, вот и подсаживай! Получишь еще заражение крови — потом не обрадуешься.

- Первый раз вижу такую…

— Нахальную девицу.

— Мало того, что есть ее нельзя, так она еще и лечить тебя рвется… — ворчали головы, ловко подсаживая меня на спину. Говорил все три головы по очереди, логически заканчивая фразы. То ли мысли друг дружки читают, то ли у них одни мозги на троих. Какой материал для науки! Если бы я могла взять этого змея в свой мир! Какой там, блин, профессор Челленджер!? Подумаешь, убогий птеродактиль! Куда ему до моего Змея!? Все биологи бы кипятком от восторга писали. Да и не только они! Историки, например, филологи, священники. Хотя, последние уже не от восторга, а от негодования. Это же не просто дракон, это целый пласт истории, доказывающий, что русские сказки — в большинстве своем не лапша на уши, как религиозные трактаты! Я скользнула по чешуе к крылу. Змею не повезло. У наружной стороны крыла, как раз там, где чешуя оказалась потоньше, торчал здоровый древесный сук, толщиной в мою руку. Он плотно ушел под кожу и вокруг него уже образовался здоровущий нарыв. М-да, хорошо, что я человек с опытом. Лечу всех соседских зверюг. Проще иногда сделать укол, чем объяснить, что я не ветеринар.

• Предыдущая
• 39/105
• Следующая