Крещенные кровью - Чиненков Александр Владимирович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая

Анна покорно кивнула.

– Тогда пошли, – коротко приказал он.

Они вернулись в горницу.

– Скажи мне, ведьма, с кем бежать собралась? – потребовал Игнат.

– С чего ты взял?

– Узлы твои эту мысль подсказали.

– Они тебя обманули.

Игнат достал из кармана часы. Стрелки показывали полдень.

– Не отдашь мне золото, я убью тебя, – вздохнул он театрально. – Или жизнь твоя молодая ничего не значит?

– Я очень хочу жить, – тихо сказала Анна. Голос ее дрожал.

– Тогда жизнь твоя в обмен на золото!

– Но я правда не знаю про него!

– Быть посему, покажи мне, что ты принесла домой утром с пожарища.

– Альбом с фотографиями, ты его уже видел. – Девушка старалась не смотреть на Игната, чтобы не привести его в бешенство.

– Врешь, паскуда! Послушай, Нюша, я не собираюсь здесь торчать до старости. Но мне очень нужно золото вашего чертова «архангела», – маузер снова надавил на висок Анны. – Говори, сучка!

– У… у Ивана Ильича имелись деньги, но немного. Он был богат, но не здесь, а в Тамбове. Если у него и осталось золото, то спрятано оно только там.

– Тогда для чего он сюда притащился? Как нищий на заработки?

Перед глазам у Анны все поплыло. Боль в области виска стала нестерпимой.

– О-он собирался вернуться в Тамбов. – еле слышно проговорила она.

– Не брешешь?

– Нет. – Анна судорожно глотнула, ее била нервная дрожь.

– Быть по-твоему, – сказал Игнат. – Пойду с Ивашкой по душам посудачу. А ты меня здесь дождешься. Может быть, у меня еще к тебе вопросы появятся.

Игнат связал девушку найденной в избе веревкой и уложил на кровать. Анна не сопротивлялась. Прикрутив для верности еще и к кровати, Игнат затолкал ей в рот платок. В глазах связанной застыл ужас. Она начала вырываться и мычать. Тогда Игнат со всей силы ударил ее ладонью по лицу. Анна еще разок дернулась и затихла.

– Теперь очередь Ивашки! – прошептал он, глядя на девушку. – Надеюсь, он более сговорчивый, чем эта грязная сука…

В сенях скрипнула дверь. Брынцев замер. Маузер в его руке был готов в любой момент к действию. Игнату не было видно из-за печи, кто вошел, но он понял, кто это…

Кругом так тихо, что Маркелу даже стало немного не по себе. Вдруг со стороны степи прогрохотал пулемет, а над головой просвистели пули. Одна из них прошила чекисту плечо. Показалось, будто раскаленный в кузнечном горне прут пронзил его.

Снова загрохотал вражеский пулемет. Пули зажужжали над головой. Маркел откатился в ближайшее углубление в земле. Слева и справа загремели винтовочные выстрелы – товарищи вступили в бой.

Он пошевелился и попытался занять более удобную для стрельбы позицию, но… еще одна пуля настигла его. Острая боль в правом бедре отозвалась по всему телу остро и мучительно. Маркел привстал, быстро огляделся и, едва удерживая равновесие, бросился в более надежное укрытие – заросшую бурьяном яму.

Только собравшись перевязать раны, Маркел услышал голоса. Затем, привстав, увидел людей: скопцы в панике бежали к реке. Вдогонку им неслись пули – один из мужчин упал на землю. Рядом с ним растянулись две женщины. «Вот подлюги! – вскипел от негодования Маркел. – Что, не видите, по кому жарите?». Выстрелы смешались с криками перепуганных сектантов.

Маркел, выбравшись из укрытия, побежал к несчастным с такой легкостью, будто в его теле не сидели две пули.

– В реку! – кричал им Маркел. – Плывите вниз, покуда мы здесь бандитов задержим!

Увидев ползущего к реке скопца, ноги которого были пробиты пулеметной очередью, Маркел упал рядом с ним и схватил его за руку:

– К реке ползи, там спасение! – закричал на него Маркел. – Только быстрее шевелитеся, нас надолго не хватит!

К ним подбежали остальные, растерянные – жалко смотреть, плачут и дрожат от страха.

– Спасайтесь сами, – вздохнул Маркел, опуская глаза. – Мы вам помочь не сможем! Разве что задержим немного бандитов, пока вы по реке поплывете…

И тут вдруг высокий и самый крупный из скопцов, Савва Ржанухин, встал во весь рост, расправил плечи и, сорвав с головы шапку, бросил ее под ноги. Все оставшиеся в живых сектанты тут же последовали его примеру. Мужчины, женщины, дети и даже раненые, кто смог встать на ноги, не страшась свистевших пуль, образовали круговерть, пришли в движение. Скопцы ходили по кругу, подскакивая и выкрикивая: «Ой, дух! Ой, Бог! Царь Бог! Царь дух!»

– Чего это они? – спросил Маркел у раненого скопца. – Спятили что ль со страху?

– Эдак помирать они хотят, в радении, – пояснил тот, смахивая слезы. – А я вота… – и он пополз к собратьям по вере, цепляясь пальцами за землю, волоча за собою перебитые ноги и подпевая: – Ой, дух! Ой, Бог! Царь Бог! Царь дух!..

Несколько скопцов упали, срезанные бандитскими пулями. Огромная волна классовой ненависти захлестнула Маркела в ту же минуту. Он достал из-за пояса гранату и отведя руку, с силою метнул снаряд через голову, а сам уткнулся лицом в землю. Грохнул взрыв, и комья земли долетели до него. Послышались крики и стоны.

Маркел приподнял голову: пара скакунов без седоков мчались в разные стороны от дымящейся воронки.

– Знай наших, бандюки недобитые! – крикнул вслед лошадям Маркел, вытянул руку с револьвером вперед, прицелился, и… увидел, что тачанки бандитов снимаются с занимаемых позиций.

– Входи, входи, зятек! – произнес Игнат. – Добро пожаловать!

Шурин выглядел взвинченным и взволнованным, но отнюдь не усталым. Аверьян был поражен, увидев его в избе, где ожидал застать только Анну. Однако он пожал протянутую руку.

– Почему ты здесь? – спросил Игнат. – Хотя че я об энтом спрашиваю. Проходи и сам мне все обскажешь.

Аверьян вошел и осмотрелся.

– Ты што, энту чумичку Аньку высматриваешь? – беззвучно рассмеялся шурин. – Без хрена и яиц, а все туда же…

– Жену я ищу, – угрюмо пробубнил Аверьян, не разделяя «радости» Игната. – Дома ее нету, так я мыслил…

– Ты мыслил, что она у своего полюбовника! – уже вслух хохотнул тот. – А ты не такой простофиля, как кажешься. Откель проведал, что полюбовник Стешкин здесь бока пролеживает?

– Проследил за ним, – ответил Аверьян уклончиво.

– Ух ты! – воскликнул Игнат восхищенно. – Ты даже на эдакое способен?!

У Аверьяна внезапно в голове стало пусто, и он почувствовал себя бьющимся на земле, выуженным из пруда карасем.

– Ну чего стоишь, как пень, зятек? – хмыкнул Игнат. – Проходи и за стол садися. Вижу, покалякать со мною хотишь, правда?

Они сели.

– Может, выпьем как бывалочи? – предложил шурин.

Аверьян поднял на него глаза и пожал неопределенно плечами.

– Тогда выпьем, – кивнул Игнат. – Где-то здесь я видел бутыль с медовухой. Достань-ка из комода стаканяки.

Аверьян взял стаканы и поставил их на стол, а шурин принес из спальни бутыль с мутной золотистой жидкостью, наполнил стаканы и водрузил бутыль посреди стола.

– За что пить будем, зятек? – подмигнул ему Игнат. – За удачный твой поджог?

Калачев покраснел от досады и промолчал.

– А может, за твое освобождение от влияния секты? – продолжил насмехаться шурин. – За это стоит выпить, как и за рога, которые тебе нацепила женушка. Хотя… – он осушил свой стакан, прежде чем закончил: – Хотя рогатым тебя называть совестно. Калека безрогий – вот кто ты!

Аверьян отставил стакан, даже не пригубив его. Злые насмешки шурина обидели скопца. Но Игнат еще что-то говорил, а он с угрюмым видом вынужден был слушать.

Брынцев опять наполнил свой стакан медовухой и кивнул Аверьяну:

– Ну ты что? До такой степени башку сектанством заморочил, что пить разучился?

– Што-то мутит меня, право дело, – солгал Аверьян. – Боюся, жалудок в обрат зараз все выплеснет.

– А я еще хочу испить чашу за то, чтоб эта вот изба твоею стала, зятек. Стешка все одно с тобой жить не станет, скопцов тожа нет уже. Так что забирай лавку ихнюю и избу эту в придачу! Ну как? По сердцу тебе подарок мой?

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая