Время войны - Антонов Антон Станиславович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/86
• Следующая

— Да нет, на автобусе не мог. У него же эта штуковина была на шее. Ну, та, которая взорвалась.

— А может, он ее надел перед тем, как сюда забраться.

— Какая разница? Главное, что с моря он мог высадиться вполне. Эта береговая охрана вообще мух не ловит. Надо бы с ними разобраться — уж очень похоже на саботаж.

— Короче, так и запишем: высадился с моря и добрался до части неизвестным способом. Можно и дело так озаглавить: «Аквалангист».

Но тут на поверхность всплыла другая проблема. Откуда было знать амурскому аквалангисту, что четыре дня назад именно в этот полк поступила новейшая техника. Ведь наверняка лазутчик забрался в парк боевых машин для того, чтобы посмотреть на танки ТТ-55.

Другой причины просто быть не могло. Всю остальную технику, которая здесь имела место, амурцы знали не хуже, чем ее хозяева.

Значит, кто-то из тех немногих, кому было известно о доставке десяти новых танков в 13-й ОМП, работает на амурцев. И вероятно, ему известно, что на Дубравском тракторном заводе, где производятся эти танки, из-за нехватки комплектующих на сегодняшний день нет ни одной готовой машины. Так что 13-й ОМП — единственное место во всем округе, где имеются полностью боеспособные и укомплектованные танки этого типа.

Правда, еще несколько десятков ТТ-55 едут сейчас по железной дороге и морем на восток, но в пути до них добраться, пожалуй, будет посложнее.

Об этом размышлял самый осведомленный из всех контрразведчиков — полковник из штаба округа, но делиться своими мыслями с остальными он не спешил. Только равный ему по званию территориал из окружного управления мог претендовать на полноту информации, но он был слишком занят организацией допросов и осмотром места происшествия.

Оперативники в званиях от лейтенанта до майора рыли носом землю, но не нарыли ничего, кроме растертых в пыль осколков очковых стекол и сломанной оправы. Проку в них было не больше, чем в мелких кусочках ошейника, которые разлетелись после взрыва на несколько метров и посекли ноги любопытным солдатам, неосмотрительно приблизившимся к трупу амурского шпиона.

Так считали все, кроме одного капитана, который отыскал несколько довольно крупных фрагментов ошейника, а также кусок оправы от очков, который показался капитану подозрительным.

Это было всего лишь маленькое углубление в том месте, которое располагалось точно над переносицей, а в нем — нечто, похожее на капельку расплавленного стекла. Это вполне могло быть производственным дефектом или наоборот, украшением, но что-то мешало капитану, привыкшему подвергать все сомнению и не верить своим глазам, безоговорочно принять это объяснение.

А другого у него не было.

— Вы кто, спецназовцы или детсадовцы? — уже в четвертый раз спрашивал у своих рейнджеров начальник разведки легиона маршала Тауберта генерал-майор Сабуров.

Рейнджеры понуро молчали. Они прекрасно понимали, что начальник разведки прав. Плох тот спецназовец, который позволяет так вот запросто убить себя первому встречному часовому.

Правда, в душе они все были уверены, что уж с ними ничего подобного произойти не могло. Просто Леша Баранов по прозвищу Архар действительно был плохим спецназовцем. Обыкновенный собровец, хоть и с опытом чеченской войны.

У генерала Сабурова было слишком мало рейнджеров и слишком много работы для них, поэтому на задания, которые казались простыми, они ходили в одиночку.

Один суперэлитный боец из «Альфы» или «Вымпела» может выжить в бою против ста обычных солдат. А еще лучше — уклониться от боя, не дав им себя обнаружить. А Леша Баранов нелепо погиб в схватке один на один с заведомо слабым противником. И при этом провалил задание, поскольку так и не добрался до танков ТТ-55.

— Вам что, действительно так нужен этот танк? — попытался перевести разговор в конкретное русло один из рейнджеров, как раз из «Альфы». — Ну так пошлите меня. А лучше пошлите группу. Мы вам этот танк по винтику раскрутим и сюда привезем.

— Да не в танке дело! — раздраженно отмахнулся Сабуров. — Просто меня бесит, что вы не понимаете самых элементарных вещей. Нас загнали на чужую войну и поставили в такое положение, что выходов у нас ровно два. Либо застрелиться сразу, либо выживать. А если выживать, то значит — играть по их правилам.

— Да все мы понимаем, — прервал генерала альфовец, но тот остановил его резким движением руки.

— Ничего вы не понимаете. То, что Баранов дал себя убить — это полбеды. Но он демаскировал акцию и это может нам выйти боком.

— Не может, — покачал головой альфовец. — Целинцы ни за что не догадаются, кто такой Архар на самом деле.

— Очень на это надеюсь. У нас и так весьма сомнительные шансы на победу. А если мы не победим, то голову оторвут уже лично мне. А она мне дорога, как память. Так что дело не в танке, а в принципе.

Взгляд спецназовца выражал простую и понятную мысль: «Какое мне дело до твоей головы?» Но вслух он ничего подобного говорить не стал, потому что знал — речь идет не только о генеральской голове. Все остальные головы тоже были под большой угрозой.

Дело и правда было не в танке. Просто Сабуров хотел иметь как можно больше информации, чтобы полевые части, начав высадку, не тыкались как слепые котята и не впадали в изумление или шок при виде незнакомой техники противника.

Хотя если честно, то для изумления и тем более шока не было никакой причины. Уровень стабилизации планеты Целина разведка определила в 1949 григорианских единиц с погрешностью плюс-минус 5, а это означало, что в среднем он соответствует земному 1949 году, но в отдельных сферах может опускаться до 1944-го или подниматься до 1954-го.

Иными словами, телевидение на планете уже есть, а сверхзвуковых самолетов практически нет.

Однако генерал Сабуров никак не мог привыкнуть к мысли, что в течение последних семи веков густонаселенная планета, где живут отнюдь не питекантропы и не дебилы, совершенно не развивается и топчется на месте в социально-политическом, культурном и техническом отношении.

Только население растет, и в Западной Целине уже яблоку негде упасть, ибо там на 18 миллионов квадратных километров приходится полтора миллиарда жителей.

Старожилам и уроженцам вселенной с романтическим названием Одиссея понятие «уровень стабилизации» казалось вполне нормальным и совершенно естественным. Спорили только насчет причин этого явления.

Одни знатоки говорили, что тут сказывается влияние цивилизации разумных звездолетов, которые хотят оставаться монополистами в сфере сверхвысоких технологий и преднамеренно тормозят развитие человеческих миров.

Другие утверждали, что все дело в защитной реакции планет Одиссеи, которые таким образом берегут свою экологию от чрезмерных техногенных перегрузок.

Третьи же, не мудрствуя лукаво, списывали все на естественные законы общественного развития. В том смысле, что у любой цивилизации есть некий предел, дальше которого она развиваться не может по причинам внутреннего характера. Выше головы не прыгнешь.

И действительно, изучая два больших государства Целины, легко было объяснить их стагнацию внутренними причинами.

Государственная экономика Целинской Народной Республики на западе и общинное хозяйство Государства Амурского на востоке просто не имели резервов для внедрения технических новинок и даже для их разработки. Любое сколько-нибудь серьезное нововведение могло нарушить весь экономический уклад.

И чем дальше, тем прочнее цементировалась система и тем успешнее она сопротивлялась любым изменениям.

Однако столь долгая стагнация все равно казалась Сабурову странной, и он склонялся к мысли, что дело тут не обошлось без нечистой силы. А к нечистой силе он относил все, что действует по принципу «черного ящика» — и в первую очередь, конечно, цивилизацию разумных кораблей.

Рассудком он понимал, что такое вполне возможно. Нечистая сила на все способна и затормозить развитие какой-то жалкой планетки — для нее раз плюнуть. И тем не менее подсознательно он все время ждал, что у ЦНР вот-вот появится какое-то новое оружие — лучше, чем то, на которое начальник разведки легиона уже вдоволь насмотрелся за семь недель сосредоточения.

• Предыдущая
• 2/86
• Следующая