Месть Ледовой Гончей - Погуляй Юрий Александрович - Страница 9

– Собираешься оспаривать мою команду? – прищурил глаз моряк. – Я лучше знаю, что надо, а чего не надо. Так что заступаете оба. Дежурите до рассвета, потом отоспитесь. Дел завтра будет немного.

Я кивнул. Обычно смена шла до четвертого часа. На камбузе, у плит, над рельсом висели диковинные часы, по которым и жила команда. Если до рассвета, значит, в два раза дольше. Ночка предстояла тяжелая.

Половой немного помолчал, а затем сказал то, что крутилось у него на языке:

– Зиан нормальный парень. Просто надо уметь себя поставить, юнги. И поставить, не наживая себе врагов. На моей памяти был один морячок, что тоже сцепился с Зианом на кулаках. Очень гордился собой потом. Смелый был, отчаянный. Мы тогда ходили к югу от городов Содружества. Добыча там побогаче, но и нервов тратится побольше. Погиб тот паренек при первой же вылазке. Единственный, кто погиб. Причем совершенно по-дурацки: сорвался с борта ледохода, когда с посудины вынесли последнее. Тело нашел Волк.

Мы с Фарри понимающе переглянулись. Надо же, какое совпадение.

– И ни у кого не возникло подозрений? – спросил я.

Половой фыркнул:

– Подозрения… Капитана не интересуют подозрения. Он слушает только факты. Конечно, секрета нет, как помер тот паренек. Но никто ничего не видел. А если и видели – то молчали.

Он икнул, тяжело вздохнул.

– Фух… Ты молод еще, Бауди. Слишком молод. Из тебя может получиться толк, если будешь осторожнее. И если до тебя не дотянутся лапы офицерья штурмовой бригады. Коротышка Яки за тебя очень просил, и ты его сильно подвел, Бауди.

– Почему, если все знают о том, что произошло, никто ничего не делает?

– Знают и догадываются – разные вещи. Когда подрастешь – поймешь. Закон на «Звездочке» – это Мертвец. То есть, конечно, капитан, по-хорошему. Но Мертвец самый справедливый из офицеров. Он не будет домысливать и рассуждать, чертов сын льдов и ветра.

– У нас на борту три поклонника алого камня! – пробурчал я, возмущенный ситуацией.

– А офицеры постоянно прикладываются к бутылке, – осклабился Половой, глаз его потемнел. – Половина абордажников тайком играют в курду. Инструментарии из-под полы продают в порту энгу и лишние детали. Но вся команда – это цельный механизм, юнга. Если разоблачать – то разоблачать всех. Капитан это понимает. Все это понимают, кроме, наверное, Мертвеца. Но тот не верит в то, чего не видит. И не видит того, что ему приказал не видеть старина Гром. Это просто, но надо подрасти, чтобы понять. Надо повзрослеть, вникаешь? Нет людей, не нарушающих законы. Жизнь непростая штука.

Никогда Половой не говорил с нами так долго. Сказывалось его опьянение.

– Найти командира не так просто, как кажется, – продолжал моряк. – Волк и Сиплый – хорошо командуют. На их место почти никто не метит, а если метит, то не дотягивает по умениям. Я слышал, как сокрушался по этому поводу Старик. Была бы замена – мигом бы выперли обоих. И шамана во льдах найти непросто, совсем непросто. Особенно искателям приключений вроде нас. Капитан это понимает. И ты пойми. Юнг в любом порту можно отыскать. И покрепче и посмышленее, чем вы. Так что закон штука такая… Нестабильная. Пока никто не наглеет, на прегрешения можно прикрыть глаза, как и поступает капитан. Мудрый человек, скажу я вам.

Я промолчал, хотя внутри все стенало от возмущения. Закон должен быть стабилен. Закон должен быть для всех. Во что может превратиться мир, если все будут жить по принципу капитана Грома?!

– Мы все поняли, мастер Половой, – пробубнил унылый Фарри.

– Главное, чтобы понял наш бортовой дурачок. И в будущем держал свои кулаки в карманах, где им самое место.

Моряк опять тяжело вздохнул и неожиданно улыбнулся:

– Но не расплывайся лужей слез и печали. Может, обойдется просто побоями.

– А вам не страшно жить в такой безнаказанности? – сказал я. – Не страшно, что в следующий раз они выберут вас?

– Нет, мне не страшно. У всего есть предел. Зиан хоть и сосатель камней, а не дурак. Понимает, что если слишком долго гнуть железо, то и оно лопнет. Потерпел бы ты месяцок-другой, и не случилось бы того, что случилось.

При этих словах Фарри кивнул и бросил на меня быстрый взгляд. Он так и поступил. Я понимал его и принимал такое решение. Но сам поступиться гордостью не смог. И смогу ли в будущем?

– Ладно, заболтался я совсем. Собирайтесь и дуйте на камбуз. Потом приду проверю, увижу, что спите, – пожалеете.

С этими словами Половой поднялся и побрел к своему лежаку, а мы отправились на камбуз, дежурить.

– Клянусь Светлобогом, ну и кашу ты заварил, Эд, – сказал мне Фарри, когда мы поудобнее устроились за одним из столов.

Я пожал плечами, слушая глухой звук двигателей и едва слышный храп из залы, где отдыхали механики. У плиты мастера Айза что-то ритмично позвякивало в такт вибрации ледохода. Стоит сказать, что первые дни от постоянной тряски я не мог спать, но потом, конечно, привык.

Из всех шаманских фонарей в столовой горело только два. Под одним из них мы и устроились. Удивительная все-таки человеческая черта: тянуться во тьме к свету.

– А как же Барроухельм, Эд? Как же компас? – Фарри старался говорить тише, подавленный окружающей нас темнотой. – Ты опять готов всем рискнуть? Ты же не один теперь, Эд. Теперь это еще и мое дело, знаешь ли.

– Я не мог иначе, Фарри!

– А я вот смог почему-то…

Его укор был справедлив: в Снежной Шапке осталась девушка, которую мой друг бросил из-за мечты разгадать тайну компаса. Тайну погибшего Одноглазого. Тайну Черного капитана. Удивительно, не правда ли? Умирающий шаман взял с меня слово отнести артефакт из города Содружества, но больше всего усилий по исполнению моего обещания прилагал именно Фарри.

Нечестно это с моей стороны. Некрасиво. Но когда я сцепился с Зианом ан Варром – о компасе и не вспоминал.

«Ты просто думаешь только о себе, Эд».

– Отчасти я тебя понимаю, – кивнул Фарри. – Помня этого тщедушного гаденыша, понимаю. Но именно что отчасти. Учись сдерживаться, Эд. Это пригодится тебе в будущем! А вообще в моей жизни уже и так было слишком много пиратов. Когда будем выбираться отсюда, Эд?

– Когда «Звездочка» прибудет в какой-нибудь порт Содружества.

– Отличный план. Но что, если она никогда туда не придет? – В свете фонаря я увидел, как он хитро прищурился. Мне нечего было сказать на это. О таком повороте я старался не думать. Я вообще старался не думать о том, что делать дальше. Нынешнее течение жизни меня вполне устраивало. Что будет – то будет…

– Мы уже два месяца бездарно потеряли. Нет, конечно, пусть Светлобог и дальше хранит нас от приключений. Но я не хочу путешествовать с пиратами, Эд. Это, конечно, не капитан Кривоногий, но все же. Это бандиты, разбойники. Надо что-то делать. Как-то выбираться отсюда.

Кривоногим звали корсарского капитана, растоптавшего детство моего приятеля. Фарри почти год был рабом пиратского судна и добывал огненный порошок.

– Выберемся! – уверенно сказал я, хотя про себя подумал, что все не так уж плохо и сейчас. Если не учитывать проблемы с Зианом – жить можно.

Мой друг покачал головой, тяжело вздохнул, положил руки на стол и ткнулся в них подбородком. Вновь вздохнул. Я посмотрел ему в глаза.

– Дай посмотреть, – тихо попросил Фарри. Я понял, что он имеет в виду компас.

– Нет, извини. Вдруг кто-то увидит. Он же светится, мы тут всю столовую раскрасим.

Фарри обиженно засопел.

– Не обижайся, пожалуйста.

– Да я не обиделся, – соврал Фарри и тут же исправился: – Нет, наверное, все же обиделся.

Он широко улыбнулся.

– Я не хочу рисковать. Да и чего ты там не видел? – пояснил я свой отказ.

– Он красивый. И когда я на него смотрю, то чувствую некую важность всего, что происходит. Мне кажется, будто мне просто не везло раньше. С этим Кривоногим, с Воровским Законом, пусть он смерзнется вовеки. А теперь все будет не так плохо, понимаешь? Вдруг этот компас приведет нас к Добрым? Ведь если есть черные капитаны, значит, есть и их враги. Мне так хочется разобраться в этом, Эд! А мы торчим здесь, на этом ледоходе, как служки при таверне.