Веский довод - Лоуренс Стефани - Страница 30

• Предыдущая
• 30/32
• Следующая

— Там был один врач, насчет которого я сомневался с самого начала. В прошлом он страдал алкоголизмом, но лечился и ко времени нашего знакомства уже лет пять не брал в рот ни капли. Он достался мне «по наследству» от коллеги, на место которого я пришел. Тот честно предупредил, что этот парень великолепный хирург, но за ним надо присматривать на случай, если он опять сорвется и запьет.

В первый год моей работы в той больнице он вел себя безупречно и в самом деле оказался очень талантливым хирургом. Поначалу я проверял его работу и интересовался, как он живет вне стен больницы, — иначе я просто не мог доверять ему жизнь пациентов. Но постепенно я начал расслабляться, очевидно, убедив себя в том, что он окончательно излечился от своего недуга. А затем и вовсе перестал следить за ним.

Доминик видела, как трудно Конраду вспоминать это. Она опустилась около него на колени и взяла его за руки.

— И что же произошло?

— Я поставил его во главе бригады, осуществлявшей удаление злокачественной опухоли. Пациент умер прямо на столе. Если бы я удосужился проверить коллегу, то узнал бы, что от него ушла жена и что накануне операции он пил ночь напролет. Его даже близко нельзя было подпускать к операционной.

— Я помню этот случай, — тихо сказала Доминик. — Суд тогда постановил, что пациент в любом случае прожил бы всего несколько месяцев и…

— Но он умер на столе! И не имеет значения, сколько он прожил бы — несколько месяцев или несколько дней! Я вел этого больного и обязан был удостовериться, что бригада хирургов готова к операции. И тогда же я решил, что не имею права занимать должность, по которой в моих руках находится жизнь и смерть людей.

— Я думаю, ты отнесся к себе слишком строго.

— Возможно. Но я не могу себя переделать. После суда я подал заявление об уходе.

— Но твое имя даже не упоминалось в газетах! Я помню наверняка, потому что ты… произвел очень большое впечатление на меня, когда работал у отца…

Конрад, казалось, даже не обратил внимания на то, что Доминик помнила о нем все те годы, которые они не виделись.

— Меня не вызывали в суд даже в качестве свидетеля, — отрешенно сказал он. — Суд посчитал, что тот хирург завалил операцию, и его уволили с работы. После этого он снова лег на лечение в наркологическую клинику. А я решил расстаться со скальпелем.

— Значит, ты бросил хирургию из-за того, что кто-то из твоих коллег совершил ошибку, так?

— Не кто-то, а мой подчиненный! Я отвечал за его действия! Я ушел из той больницы и устроился работать в клинику в Филадельфии.

— Ты действительно поколесил немало!

Конрад улыбнулся.

— Помнишь перекати-поле? — Он помедлил и добавил: — Поэтому я решил снова двинуться в путь — чтобы не обрасти мхом, сидя на одном месте.

Доминик ощутила, как ее горло сдавил холодный обруч.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, слегка побледнев.

— Сегодня утром я снова почувствовал себя в операционной уверенно. У меня не было никаких опасений, что операция может закончиться плохо. И я был доволен тем, как работала вся бригада, включая тебя, Доминик.

— Не захваливай меня! Я всего-навсего делала свою работу! — Намек Конрада на его скорый отъезд сделал ее раздражительной. — Стало быть, тебе не нравится работа в Бейбиз Хоспитал?

Конрад ответил не сразу.

— Мне все здесь очень нравится, но мне надо двигаться дальше, вернуться в хирургию и полностью посвятить ей свое время и силы.

— Когда же ты собираешься уйти из больницы? — спросила Доминик, удивившись своему спокойному тону.

— В конце апреля, когда истечет срок моего контракта. Я просто не возобновлю его. Я знаю, мне нелегко будет найти работу, которую мне хотелось бы иметь, но я упорный. Хирургия — это единственное, что меня по-настоящему интересует. Ты понимаешь?

Доминик опустила голову, чтобы Конрад не видел ее лица.

Профессиональное начало брало в ней верх над эмоциями, которые были аккуратно заморожены и запрятаны глубоко внутри ее существа. Все повторялось. Доминик чувствовала себя сейчас точно так же, как и тогда, когда осталась одна, беременная, за тысячи миль от дома. Она выкарабкалась из той ситуации, выберется и из этой. Тем более что сейчас у нее есть интересная, хорошо оплачиваемая работа и самый замечательный в мире сын. У нее есть все, что ей нужно.

— Разумеется, я понимаю тебя, Конрад. Приятно слышать, что ты наконец нашел свое истинное призвание, — бесстрастно сказала Доминик. — Хирургия, конечно, намного интереснее, чем административная работа.

Конрад взял ее за плечи. Она напряглась, стараясь не реагировать на его прикосновение. Конрад всего-навсего мой коллега, который скоро покинет больницу ради другой работы, мысленно уговаривала она себя. Ничего противоестественного в этом нет.

— Я был уверен, что ты поймешь! — с облегчением воскликнул Конрад. — Что ты делаешь сегодня вечером?

— Мы с Джулией договорились сводить мальчиков в кино, — солгала Доминик.

Он чмокнул ее в щеку.

— Тогда до завтра.

Доминик не двинулась с места. Она словно окаменела. И только когда за Конрадом закрылась дверь, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Конраду нравится жить подобно перекати-полю, и она ничего не может с этим поделать. Но она переживет это. Она уже однажды доказала, что умеет держать удар.

Доминик зашла в свою крошечную туалетную комнатку, примыкавшую к кабинету, и побрызгала холодной водой на лицо. Затем заставила себя улыбнуться. Так гораздо лучше! Мысль о походе с мальчиками в кино уже не показалась бредовой.

Скоро мне предстоит проводить свое свободное время в занятиях такого рода, сказала себе Доминик. Я должна постепенно готовить себя к отъезду Конрада, чтобы, когда он наконец покинет меня, боль от расставания не была слишком острой.

Наступил декабрь. Доминик загнала свои чувства поглубже и не позволяла им взять верх над разумом. Она намеренно избегала встреч с Конрадом, а когда он приглашал ее куда-нибудь вечером, отказывалась, ссылаясь на занятость или усталость. Однако дважды они все же сходили на бродвейские спектакли и один раз поужинали в ресторане.

Доминик боялась, что более частые встречи с Конрадом разбередят ее душевные раны, которые, как ей казалось, уже начинали затягиваться. Она чувствовала, что и Конрад постепенно начал отдаляться от нее, и в конце концов их роман превратился в платоническую дружбу. Доминик убеждала себя: это именно то, что ей нужно и только таким образом она сможет пережить горечь расставания с Конрадом.

На Рождество она поехала с Чаком к родителям. Доминик принимала деятельное участие в подготовке к празднику — украшала елку, готовила рождественские блюда и внешне выглядела оживленной и веселой, но внутри у нее все было сковано арктическим холодом.

Праздники закончились, и Доминик, вернувшись в Нью-Йорк, снова приступила к работе. Недели сменяли одна другую, и она решила, что первый круг эмоционального ада она уже прошла. Присутствие Конрада в больнице, конечно, бередило ей сердце, но она надеялась, что, как только он уедет, ей станет намного легче.

Иногда Доминик позволяла себе помечтать о том, что может освободиться место в хирургии Бейбиз Хоспитал, но она тут же прогоняла эту мысль, зная, что быть рядовым хирургом Конрад не согласится. Все высокие посты в отделении хирургии больницы были заняты. Нет, сказала себе Доминик, скоро он расправит свои мощные крылья и полетит искать счастье в другие края, а я начну заново перестраивать свою жизнь.

Было промозглое февральское утро, на улице шел мокрый снег. Доминик находилась в отделении ортопедии. Приехал Дастин Дерек со своей мамой. Предыдущий протез снова оказался неудачным, и Патрик с помощью Доминик только что сменил его на новую, очень дорогую модель. Доминик помогла мальчику встать с кушетки.

— Дастин, ты, надеюсь, осознаешь, что ты один из немногих, кто получил такую великолепную суперногу, — сказала она, провожая его до двери.

• Предыдущая
• 30/32
• Следующая