Китайская петля - Антонов Вячеслав - Страница 57

• Предыдущая
• 57/79
• Следующая

— Да, Ши-фу.

Пыльные лопухи росли у темно-коричневой стены, сложенной из палей — толстых окоренных бревен, для крепости еще и обожженных. Записавшись у воротного, они вошли в узкую оживленную улицу, ведущую к острогу. Вдоль улицы плотно стояли бревенчатые избы с крутыми тесовыми крышами — двухэтажные, с маленькими квадратными окошками; рядом островерхие торцы амбаров, высокие глухие ворота и, наконец, соединявшие все массивные заплоты — глухие ограды, собранные из толстых плах, вставленных в пазы вертикальных столбов. Кое-где покачивали ветвями невысокие березы, торчали круглые черемухи, за тесовыми углами крыш поднимались освещенные солнцем шатры крепостных башен. Мастер внимательно оглядел улицу.

— А не хочешь ли ты… выпить? — вдруг предложил он Андрею, указывая на одну из потемневших построек. — Насколько я понимаю, это заведение называется кружало.

— Похоже на то.

— Помню, говорил мне писатель Дун Юэ: «Древние не чурались винной чарки и даже прославляли достоинство опьянения». Древние не чурались, так и нам не пристало, верно? Как это говорят — «тяпнем по маленькой»?

— Тяпнем, почему нет?

Заскрипев, с трудом открылась тесовая дверь — темная, залощенная, снизу подгнившая, избитая сапогами. Андрей был в легком напряжении, самые мелкие детали остро бросались в глаза. В кружале вдоль стен шли лавки, перед ними стояли грубо сколоченные столы и такие же табуреты; напротив входа была широкая стойка с подъемным проходом, сбитая из толстых досок, за ней полки, уставленные широкими узкогорлыми бутылями из тусклого стекла. Окошко, затянутое бычьим пузырем, заплыло жиром и намертво въевшейся пылью. За стойкой устроился потный широкобородый целовальник в рубахе с косым воротом — стеклянный стакашек тонул в лапище, поросшей черным волосом. Народу в кабаке было много, чадно, шумно — кто кореша за грудки хватал, кто песни орал, кто девку блудную (на том языке, «блядскую жонку») в углу лапал.

«Нда, заведение… — хмыкнул Андрей про себя. — А наш притончик гонит самогончик!» Увидев свободный стол, Андрей уселся за него, кинув тюк на лавку. Мастер подошел к стойке, спросив «мерзавчик»— малую бутыль зеленого вина, к нему горячих пирогов с капустой и копченой ряпушки — мелкой енисейской селедки.

— Чена бы сюда. Ему все злачные места как дом родной, — заметил господин Ли Ван Вэй, поставив все на стол, — ну да ладно, он свое возьмет. Что ж, с возвращением тебя! — набулькав водки, китаец поднял стаканчик.

— Все-таки с возвращением? — спросил Андрей, чокаясь и закусывая вкусной рыбкой.

— А как же!

— Может, вы и правы, — начал было Андрей и замолк, оглянувшись на соседний стол.

— Эй, дед! — грубо поинтересовались оттуда. — В лоб хошь?

За столом устроились трое «братков», намерения которых читались без всякой телепатии. Не хотелось приезд в родной город начинать с банального мордобоя. Может, Мастер подскажет, как лучше себя вести — судя по всему, господин Ли Ван Вэй не новичок в подобных заведениях. А главное, он явно знал, зачем они зашли в этот кабак.

— Это мне или вам? — спросил Андрей Мастера.

— Вот и разберись, — спокойно посоветовал тот, — но помни: без убийства! А я отойду на минутку-другую, потолкую с этим почтенным человеком, — кивнул он в сторону красномордого целовальника, который стоял, широко раскинув руки и уперев в засаленную стойку пудовые кулаки.

Краем глаза Андрей оглядел гадюшник и ситуация ему не понравилась: фон происходящего непотребства как-то изменился, словно изогнувшись вокруг их столика. Ближе всего сидел темноволосый курчавый парень с длинными усами и колючим небритым подбородком. Жиган — так мысленно назвал его Андрей, — сощурив и без того узкие глаза, недобро поглядывал в спину Мастеру, мирно облокотившемуся на стойку.

— Поднес бы стакашек-то, — ухмыляясь, бросил он Андрею, на секунду нагнувшись и не показывая больше правой руки.

— Да уж нет ничего. — Андрей неторопливо поднял бутыль, демонстративно выплеснув остатки в свой стакан.

— Ну дак ишшо возьми, — посоветовал чернявый.

Пара его дружков придвинулась ближе. Один из них левой рукой придерживал что-то похожее на «гасило»— кистень, спрятанный в рукаве. Как тут дерутся, когда начинают — черт их разберет! Бьют обычно внезапно, но для опытного глаза мелкие признаки все же могут указать начало атаки.

— Денег нет, — примиряюще улыбнулся Андрей. Может, удастся спустить ситуацию «на базаре»?

— Дак у ево есть, — указал Жиган на Мастера, с явным намерением заставить Андрея отвернуться.

— У кого? — переспросил Андрей, отворачиваясь и краем глаза замечая выброшенную вперед руку. Уйдя от кривого засапожного ножа, он выплеснул содержимое своего стакана в лицо чернявому. Кыргыз на свадьбе промахнулся, а Андрей попал точно — это стандартный, многократно отработанный прием ресторанных драк. Крепкое спиртное ударило в глаза Жигану, на несколько мгновений лишив того зрения. Кинувшегося дружка Андрей встретил ребром оловянной тарелки в переносицу; другой кореш, неуклюже махнув гасилом, едва успел отскочить от тяжелого стола, пинком отправленного в его сторону. «Ну что, уроды, — драку заказывали?!»

В кабаке поднялся общий рев, разверзшиеся пасти угрожающе захрипели из-за лохматых бород. «Сейчас кодлой кинутся!» Заметив, что чернявый ощупью ищет нож, Андрей схватил за горло бутыль и обеспечил себя розочкой, резко, без замаха, ахнув в жи-ганский лоб. Толстое стекло не разбилось сразу — рука Андрея привыкла к современной, более тонкой посуде, так что пришлось добавить еще и по затылку. Жиган мешком сполз на пол, водка потекла по грязным кудрям, смешиваясь с кровью и осколками стекла.

— Уби-и-или!! — послышался бабий визг откуда-то из угла. — Гришку убили! Ярыжек кличьте!

Перекинув розочку в левую руку, Андрей правой схватил за ножку тяжелую табуретку и со всего размаха отправил ее на крик. В углу затихло.

— Ну что, будем культурно отдыхать? — обратился он к присутствующим, покачивая розочкой. — Или как?

Кодла опасливо оттянулась, в свою очередь выставив ножи. Андрей подтянул ногой еще один табурет.

— Э-э-э, охолонись-ка малость! — раздался сзади неторопливый бас целовальника.

— Простите, это вы мне? — вежливо осведомился Андрей.

— Кому ишшо? Сядь, кому сказано! Дунька, не ори! Вы двое, — скомандовал кабатчик Тришкиным корешам, — волоките малого в чулан. Полежит малость, глядишь, и оклемается. А и подохнет, невелика потеря.

Гришку унесли. Дунька, подшибленная табуретом, тихо подвывала в углу, а публика, получив для успокоения «бутыл» за счет Мастера, снова загудела обычным кабацким гудом.

— Я полагаю, мы договорились? — словно ничего не случилось, закончил разговор китаец.

— Покажь сукнецо-то, — как из бочки, прогудел целовальник.

Китаец сделал знак Андрею, тот швырнул тюк на стойку, а мужик, ловко поймав его, вытянул кусок ткани.

— Лады! Баба моя сукно сторгует. Маланья! — рявкнул он в другую дверь, откуда шустро высунулась девчонка лет десяти. — Покажь мужикам избенку, да сразу назад, не то ухи оборву!

В дальнем от стойки углу снова послышалось рычанье, мелькнули ножи — похоже, завсегдатаи не поделили Дуньку. Прошлая драка якобы забыта, и на Андрея никто не обращал внимания. Впрочем, исходя из своего опыта, он в это не верил. «Миром такое не кончается. Что-нибудь да будет».

— Ну, — довольно сказал Мастер, отойдя от стойки, — кажется, двинулись дела. Вставай, нам пора!

Захватив бутылку с закуской для Чена и оставив тюк с тканью, Андрей с Мастером вышли из кабака. Уже наступил вечер: на востоке светилось проясневшее небо, подпертое темным конусом Николасвской сопки. Тесовые кровли смутно вздымались в густеющей тени, самые высокие по острым конькам были еще подрумянены закатом. Тяжелый оранжевый свет залил Караульную гору, рассеченную резкими тенями каменных бугров и оврагов.

Сзади приблизился дробный копытный перестук, и их обогнал десяток всадников. Бородатые казаки на ходу покачивали пиками, за спинами болтались пищали в кожаных чехлах. Кафтаны у всех были одинаковые, а вот доспех разномастный: у кого кольчуга, у кого кожаный куяк с нашитыми пластинами железа, у кого «бумажник»— толстый простеганный кафтан.

• Предыдущая
• 57/79
• Следующая