Блестящая партия - Хенли Вирджиния - Страница 38

Она попыталась привести свои мысли в порядок.

— Мы… мы не можем быть вместе, Френсис.

— Простите. Я и забыл, что вы еще никогда этим не занимались. Я пойду первым, потом, немного подождав из предосторожности, вы пойдете за мной. Вы ведь знаете, где расположена моя комната?

— Да-да, конечно.

Джон Расселл возвращался в Уоберн-Эбби, и от верховой езды в голове у него прояснилось, хотя негодование так и не остыло. Он был в ярости из-за того, что пьяный принц Эдуард раскрыл его инкогнито, и не в меньшей ярости на самого себя за то, что пошел на этот маскарад.

Он язвительно рассмеялся.

— Джорджина Гордон даже не напускала на себя непорочный вид! Не было ни малейшей нужды беспокоиться, что Френсис воспользуется ею. Жертва становится охотником… охотницей, — поправил он самого себя с отвращением.

Джон отвел лошадь на конюшню и прошел в свою комнату. Он знал, что ему уснуть будет нелегко, потому сразу начал укладывать вещи для поездки в Тависток. «Как только брат вернется из Кимболтона, я уеду».

* * *

Джорджина проснулась внезапно и сразу посмотрела, одна ли она в постели. В голове у нее прояснилось, и она облегченно вздохнула.

— Теперь вспомнила.

Вспомнила, что молча смотрела, как герцог Бедфорд исчезает во мраке, а потом поспешно вернулась в бальный зал и нашла сестру.

— Кажется, я слишком много выпила. Мне нехорошо. Прошу тебя, Сьюзен, пошли со мной в мою комнату.

Джорджина чувствовала себя немного виноватой. Она дала понять Френсису, что придет к нему, тогда как вовсе не имела таких намерений. «Герцог Бедфорд будет в ярости. Но в этом деле есть и светлая сторона — быть может, теперь он перестанет преследовать меня».

Она решила не спускаться в столовую и попросила принести завтрак в свою комнату. Но когда явилась ее матушка, Джорджина поняла, что попалась в ловушку.

— Что это ты делаешь в комнате? Я искала тебя повсюду, и меньше всего мне могло прийти в голову, что ты сидишь здесь. — Герцогиня Гордон вырвала из руки дочери поджаренный хлебец. — Трехдневный визит герцога Бедфорда был устроен ради тебя, как тебе прекрасно известно, дочь моя. Битый час герцог ходит взад-вперед, бросая взгляды на лестницу, дожидаясь тебя. — Джейн замолчала, чтобы перевести дух. — Играть в прятки, чтобы возбудить в нем интерес, вещь прекрасная, но когда его дразнят, это уже не игра, а жизненно важное дело.

— Да, — с серьезным видом сказала Джорджина. — Мы должны нанести удар, который парализует все усилия наших соперников.

— Вот это решимость. — Насмешки в словах дочери Джейн не заметила. — Не зря нас называют гордыми Гордонами.

— Маменька, «гордый» означает «неотразимый» и «с большим самомнением».

— Вот именно. Гордон и Расселл составят прекрасную пару!

— Я сейчас оденусь и спущусь вниз.

— Непременно надень что-нибудь такое…

— Что-нибудь такое, что его парализует?

Герцогиня бросила на дочь спокойный взгляд:

— Если под словом «парализует» ты подразумеваешь что-то, что потрясет его до глубины души, это будет славно, Джорджина.

* * *

— Вы сегодня просто ослепительны, — сказал Френсис, целуя ей руку.

Джорджина решила, что сейчас нужно прибегнуть ко лжи, и коснулась лба.

— Я вовсе не чувствую себя ослепительной. Ночью я была почти в бессознательном состоянии от выпитого. Я ничего не помню, но Сьюзен сказала, что ей пришлось уложить меня в постель.

— Pauvre petite,[11] — посочувствовал Френсис.

Выглянув в окно, Джорджина увидела, что дети Шарлотты играют в талом снегу с отпрыском Сьюзен.

— Ах, не могу устоять — мне так хочется пошлепать по лужам. Не хотите пойти поиграть и пошалить с моими племянниками, племянницей и со мной, ваша светлость?

— Играми и шалостями, о которых я думаю, занимаются не на талом снегу.

В Джорджине проснулась любовь к насмешкам:

— Вы уверены? А по-моему, игры на свежем воздухе очень бодрят. — Она открыла окно в эскарповой галерее и крикнула Мэри: — Сейчас я приду играть с вами!

Джорджина избегала герцога до самого обеда. Поскольку это должен был быть его последний вечер в Кимболтоне, у нее не хватило духу сидеть у себя в комнате. Все дочери Гордонов и их мужья опустились к поздней трапезе за исключением Луизы. Маркиз Корнуоллис был во Франции, поэтому хотя Луиза и ее молодой муж собирались провести Рождество вместе со всей семьей, прибыть в Кимболтон раньше чем на следующей неделе не могли.

Разговор был оживленный и временами просто-напросто непристойный, потому что герцогиня и ее несдержанные на язык, оживленные дочери рассказывали множество забавных анекдотов, в то время как мужчины смеялись, пили и, забыв о гордости, терпеливо сносили обиду, когда наступал их черед стать мишенью для шуток.

Взглянув на Френсиса Расселла, Джорджина огорчилась, увидев, что тот наслаждается этой семейной забавой, словно такие забавы были для него совершенно внове. Он смеялся неприличным шуткам и просто упивался лестью, расточаемой ему Джейн Гордон.

— Леди Джорджина, вы обещали мне пройтись по галерее, чтобы посмотреть на произведения искусства, которыми славится этот великолепный замок. Пойдемте?

«Вот хитрая задница — выдумал обещание, которого я никогда не давала, и сообщил об этом всем присутствующим. Я не могу назвать его лжецом в присутствии матушки и не могу отказаться сопровождать его, чтобы не показаться неучтивой».

— Буду весьма рада. Только боюсь, вы будете разочарованы, ваша светлость. Живопись Кимболтона не может сравниться с собранием произведений искусства Уоберн-Эбби.

— Вы должны приехать в Уоберн посмотреть мою живопись, раз вы такая страстная любительница искусства. Ваша матушка рассказывала мне о ваших многочисленных талантах.

— Надеюсь, не обо всех, — пробормотала Джорджина.

Она увидела, что в глазах его разгорается желание, и испугалась того, что может произойти, когда они останутся наедине. Она взяла свою шаль с пейслийским узором и завернулась в нее так, чтобы скрыть грудь.

Когда они пришли в первую галерею, герцог остановился, привлек ее к себе и поцеловал. На его губах чувствовался вкус бренди, и после первого поцелуя Джорджина попробовала отстраниться.

Заметив ее неуступчивость, Френсис вздохнул.

— Я знаю, что вам нужно замужество, Джорджина. Вы ведете умную игру — то подойдете ближе, то отойдете, и хотя мне очень не хочется в этом признаваться, но я попался в ваши сети. После долгих размышлений я решил сделать вас герцогиней Бедфорд.

«Меня вы даже не спросили. Просто взяли и решили».

— Ваша светлость… Френсис… Я понимаю, что вы оказываете мне большую честь, но, боюсь, не могу выйти за вас замуж.

Герцог был ошеломлен. Он словно окаменел. Потом рассмеялся и взял ее за руки.

— Я вас потряс. Вы считаете себя недостойной такого высокого положения. Но я вас люблю и хочу, чтобы вы были моей женой.

— Прошу прощения, ваша светлость, но я не могу принять ваше предложение.

— Я не желаю считать ваш отказ ответом просто потому, что знаю — вы говорите несерьезно.

Она высвободила руки.

— Вы заблуждаетесь.

— Неужели вы хотите, чтобы я ухаживал за вами точно какой-то жалкий влюбленный болван?

— Это не входит в мои намерения, Френсис. Чтобы сделать вас жалким, моего участия совершенно не требуется.

— Я приглашаю вас — и, разумеется, вашу семью — приехать в Уоберн встречать Новый год. Прошу вас, не отказывайтесь, Джорджина.

«Вы думаете, что, если поманите меня наградой в виде великолепного аббатства, это заставит меня передумать? Ясно, что вы считаете меня меркантильной, а этого оскорбления я вам не прощу».

— Виноват. Мне следует сделать это предложение герцогине Гордон. Я так увлечен вами, что забыл о хороших манерах.