Тарра. Граница бури - Камша Вера Викторовна - Страница 56

Покончив с делом, эльф не стал возвращаться в пустой дом, а прилег прямо на залитой лунным светом поляне. В который раз он клял себя за то, что связал себя с абсолютно чужим существом. Хотя, не будь Нанниэли, не было бы и Нэо.

…Когда-то Астен Кленовая Ветвь преступил неписаный закон Бессмертных – не любить тех, чья жизнь коротка, как век бабочки, ведь любовь, пережившая ее источник, превращает жизнь в полусмерть. Астен Кленовая Ветвь был слишком беспечен и нарушил заповедь. Влюбленные были счастливы около двадцати лет. Потом его подруга, жившая в лесу на краю болота, исчезла. Женщина поняла, что ее красота тает, как весенний снег, и не стала дожидаться конца любви. Астен ее больше никогда не видел. Сколько она прожила, каков был ее конец, не знал никто.

Эльф остался со своим народом, равнодушно приняв решение Совета Лебедя, избравшего ему в жены Нанниэль Водяную Лилию. Потом на свет появились близнецы, столь редкие у эльфов. О дочери Астен старался не думать, но был еще и сын, унаследовавший от отца дар Слова и благоговение перед Жизнью и Знанием.

Отданный людям вопреки воле матери и многие годы не представлявший, кто он на самом деле, Рамиэрль успешно прокладывал себе дорогу в мире смертных. Скоро песни золотоволосого барда запели на разных краях Благодатных земель, и немало красавиц грезили о бездонных синих очах с поволокой. Шли годы. Наконец «случайная» встреча с Уанном открыла барду глаза на то, что он – эльф и жизнь ему предстоит по-эльфийски бесконечная и наполненная всяческими сложностями.

Роман согласился вернуться в родные края к соплеменникам. Астен сразу же нашел с сыном общий язык, чего нельзя было сказать о матери и сестре. Душа барда рвалась в большой мир, но он честно сидел в болотах, постигая новые для себя премудрости и схватывая на лету колдовские приемы. Вечно торчать на заповедном острове Роман не собирался, на что Эмзар с Астеном и надеялись. В один прекрасный день Нэо Звездный Дым покинул Убежище, добровольно приняв на себя ношу разведчика.

Роман бродил по арцийским дорогам около пяти лет, потом вернулся, рассказал затворникам об увиденном и вновь ушел. Теперь либер знал, чего ищет, – он прислушивался к сплетням и легендам, вникал в россказни пьяниц и бред деревенских дурачков, вчитывался в старинные трактаты. Иногда находил, чаще – нет, что-то он везет в Убежище сейчас?

…Эльфийский принц Астен Кленовая Ветвь глядел в ночное небо и впервые в своей длинной-длинной жизни думал о том, что и это небо, и этот мир, возможно, нуждаются в его защите.

«Золотой» ударил пикой об пол и отступил на шаг, давая дорогу. Рене, кивнув гвардейцу – в Таяне и Эланде не терпели арцийской манеры смотреть на слуг и охрану как на предмет меблировки, – прошел к королю.

Полученное приглашение несколько удивляло: король был жаворонком из жаворонков и имел обыкновение заниматься делами в утренние часы. Брату покойной жены Марко доверял, но душу изливать не спешил, ограничиваясь делами. Рене не навязывался – он и сам предпочитал свои заботы таскать самому, не перекладывая на чужие плечи. Зачем он понадобился королю, с которым после завтрака обсуждал письмо Базилеку, адмирал не представлял, но Марко казался подавленным и смущенным. Таким Рене его еще не видел.

– Что будешь пить?

– Царку. Разве все так серьезно, что надо начинать с выпивки?

– Вряд ли я смогу что-то объяснить на трезвую голову. Ты помнишь, как мы впервые встретились?

– Разумеется. Я привез тебе Акме. Отец и братья не могли оставить Идакону – ожидалось нападение ортодоксов.

– Ты уже тогда произвел небывалое впечатление на наших дам, – несколько натянуто улыбнулся король.

– Для своих лет я вел себя сносно, – кивнул Рене, не понимая, куда клонит собеседник. Марко замолчал, глядя в кубок. Аррой зятя не торопил, вспоминая события давней таянской осени. Горящая всеми оттенками желтого и красного Замковая гора, вызывающе синее небо, серебристые крепостные стены… Рене, росший в краях сосен, гранита и серого моря, упивался этим великолепием, а Акме… Сестра была ошеломлена и перепугана. Она не видела раньше своего жениха, знала только, что он наследник престола и ему двадцать девять лет! Старик! Сорокасемилетний герцог неожиданно рассмеялся. Марко поднял на него вопросительный взгляд.

– Что с тобой?

– Просто вспомнил свой первый приезд и то, каким я был молодым и удивленным.

– Я боялся не понравиться невесте, ведь я был намного ее старше и никогда не считал себя красавцем.

То, что думала Акме о муже, умерло вместе с ней, а если не с ней, то с Иннокентием… С братом она говорила о чем угодно, только не о себе. И не об Эланде, куда она так больше и не приехала, хотя муж предлагал ей это, и не раз.

Сестра как живая встала перед глазами. Не исхудавшая, смертельно больная женщина, какой эландец видел ее за три месяца до смерти… Первой из череды таянских смертей. Он помнил темноглазую невысокую девушку с очень спокойными жестами. Единственный раз самообладание ей изменило, когда она у Всадников Горды ожидала своего жениха. Акме вцепилась в руку младшего брата, как в последнюю надежду, но, завидев кортеж таянского наследника, вновь превратилась в дочь и сестру эландских маринеров. В Эланде не плачут, не боятся, не оглядываются…

– Поверишь ли, у меня не было других женщин, кроме нее.

Рене верил. Во-первых, об этом же доносили прознатчики, а во-вторых, Марко никак нельзя было отнести к достопочтенному братству юбочников. Сам Рене позволял себе куда больше. Тем не менее Марко все еще оставался интересным мужчиной – среднего роста, худощавый, с красивой сединой и умным волевым лицом. Пожалуй, годы даже пошли ему на пользу, король выглядел сейчас куда внушительней, чем тридцать лет назад, но местные красотки могли спать спокойно – главным в жизни Марко Ямбора была Таяна. Он мечтал, чтобы стареющая Арция признала окраинное королевство равным себе, и почти добился своего. Не затевая ссор с соседями, король расширял границы Таяны, продвигаясь к Последним горам. Селившиеся там с высочайшего дозволения десять лет не платили налогов, их никто не смел спрашивать о прошлом. Этого было достаточно, чтобы в Таяну потянулись те, кто по тем или иным причинам не мог обрести покоя в своих странах. Марко раздвинул границы Таяны и на юг, присоединив несколько мелких герцогств. Король носился от города к городу, заводил новые ремесла, проверял таможенников, проводил маневры… На галантные похождения просто не оставалось времени.

Жену, впрочем, Марко искренне любил, после ее смерти как-то сразу постарел, и никому даже в голову не приходило, что он женится второй раз. Рене не считал второй брак родича достойным поступком. И разумным тоже не считал: сорок с лишним лет разницы – слишком даже для королей. К тому же была еще и очевидная для всех любовь калеки Стефана к безответной и тихой наследнице Тарски. Эландец был человеком жестким, а порой и жестоким, он давно понял, что цель может требовать не лучших средств, а выпускать из рук Тарску нельзя, но Марко поторопился. Стефану становилось лучше с каждым днем, а договориться с Кантиской и Мунтом особого труда не составляло.

Прегрешения Митты были слишком очевидны, и Церковь за умеренную плату дала бы благословение на повторный брак. Женитьба же Марко Стефана сломала, хотя тот и старался не подавать виду. О том, что творилось у принца на душе, не знали ни Рене, ни Шандер, с которым адмирал выпил не один кувшин вина, гадая, что же заставило Стефана отказаться от Герики, вновь выказавшей коровью покорность.

Шандер был изрядно зол на эту безмозглую девицу, соглашавшуюся с каждым новым женихом. Адмирал полностью разделял чувства капитана «Серебряных». Суровый со своими сыновьями, эландец был бы вне себя, добейся он от них подобного послушания. От раздумий эландца оторвал Марко. Король сказал, как отрезал:

– Аларик, мне нужен наследник. Ланку я отдаю Эланду и жду от тебя равной услуги.

Маринеры утверждали, что Счастливчик видит людей насквозь, но на сей раз Рене не понял ничего. Король торопливо пояснил: