Тайное сокровище олигарха - Александрова Наталья Николаевна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/52
• Следующая

– Нет, у него есть работа, – Аветик чувствовал все бо?льшую неловкость, – дело в том… не знаю, как вам и сказать… Он просил о возможности поговорить с вами. Говорил, что это очень важно. – Аветик протянул хозяину картонный квадратик с цифрами: – Вот номер его телефона.

Лазоревский удивленно уставился на белый прямоугольник.

Очень многие люди добивались встречи с ним – кто-то хотел предложить его вниманию совершенно идиотскую коммерческую идею, кто-то воображал, что его так вот запросто возьмут «в штат» сотрудников и порученцев одного из самых богатых людей страны; попадались и законченные кретины, сообщавшие, что приходятся ему близкими родственниками или незаконнорожденными детьми; очень часто ему пытались угрожать – ко всему этому он давно уже привык.

Но все эти бесчисленные претенденты на его внимание суетились, пытались дозвониться до него или переслать по почте или Интернету свои предложения, требования или угрозы, а этот человек высокомерно передает ему через Аветика карточку с номером телефона и хочет, чтобы он сам, он, Владимир Лазоревский, позвонил ему!

Это было необычно. Это было даже забавно. Это вызывало невольное любопытство.

И еще одно обстоятельство играло тут большую роль.

Этим обстоятельством была телятина с козьим сыром по-провансальски, которую только что приготовил для него Аветик.

Телятина была божественна, впрочем, как все, или почти все, что готовил его повар.

После такой телятины отказать Аветику в просьбе было невозможно, тем более что он никогда, или почти никогда, ни о чем не просил.

Да еще и любопытство…

Неизвестно, какой из двух мотивов сыграл более важную роль, но Лазоревский взял мобильный телефон и набрал семизначный номер, отпечатанный на карточке.

– Здравствуйте, Владимир Борисович, – тут же отозвался незнакомый, довольно приятный мужской голос, – вы разговариваете по защищенной линии? Ваш телефон не могут прослушивать?

– Линия защищена, – подтвердил Лазоревский и взглянул на Асланяна, движением бровей велев ему выйти.

Повар мгновенно удалился, и Лазоревский проговорил:

– Я вас слушаю. У вас две минуты, чтобы кратко изложить суть дела.

– Мне хватит и минуты, – ответил незнакомец, – только сначала все-таки подключите скремблер: разговор действительно предполагается очень серьезный.

Почувствовав к неизвестному собеседнику невольное уважение, Лазоревский перешел к письменному столу и достал из верхнего ящика скремблер – насадку на телефон, предназначенную для шифрации и расшифровки звуков человеческой речи. Его собеседник должен подключить к своему телефону такое же устройство, оно будет расшифровывать слова Лазоревского, а все, кто попытаются подслушать их разговор, услышат только бессвязный набор звуков.

Лазоревский включил скремблер и повторил:

– Я вас слушаю.

– По вполне понятным причинам я не могу представиться, – начал собеседник. Голос его, искаженный скремблером, стал механическим и каким-то квакающим, но слова понять было очень легко. – Недавно у вас кое-что пропало…

Лазоревский напрягся. Этот человек относился к самому худшему разряду людей: это был шантажист!

– У меня ничего не пропадало, – холодно возразил собеседнику Владимир Борисович.

Он сожалел, что искаженный скремблером голос не передает его холодную, презрительную интонацию.

– Не будем играть в кошки-мышки, – ответил квакающий голос, – мы оба знаем, о чем идет речь, и незачем терять время на…

– Вот именно, незачем! – раздраженно прервал его Лазоревский. – У меня ничего не пропадало, и, если вам больше нечего сказать, я отключаюсь.

– Если бы вы не были серьезно заинтересованы в предмете нашего разговора, вы бы уже давно отключились, однако вы продолжаете меня слушать, и выслушаете до конца…

Лазоревский промолчал, вынужденный признать правоту своего невидимого собеседника.

Тот продолжил:

– Я не буду называть тот предмет, о котором мы говорим, это весьма небезопасно. Скажу только, что его хотели передать… другому заинтересованному лицу. Я был против такого сценария, и эта передача не состоялась. Теперь известный вам предмет находится у меня, и я хотел бы возвратить его вам.

– Есть ли в этом смысл? – зло проговорил Лазоревский. – Уйдя из моих рук, даже на время, этот предмет обесценился…

– Вовсе нет, – быстро возразил квакающий голос, – никто не… никто не вскрывал ваш предмет, вы легко сможете в этом убедиться, так что его тайна сохранена. Более того, вы сумеете извлечь из происшествия большую пользу: если в неких кругах распространятся слухи о его пропаже… или о похищении, вы можете по своим каналам подогреть эти слухи. Таким образом, начнется крупная игра, в которой у вас на руках окажутся все козыри…

– Большой блеф… – задумчиво проговорил Лазоревский.

– Большой блеф, – подтвердил его собеседник, – все игроки будут думать, что у вас ничего нет, а у вас на руках – все козыри! Согласитесь, это дает вам огромные шансы!

– Каковы ваши условия? – проговорил Лазоревский после недолгого раздумья.

– Вы переведете шесть миллионов евро на номерной счет в мюнхенском «Аква-банке». Номер я вам сообщу. Ваш доверенный человек встретится со мной один на один завтра, в четырнадцать часов сорок минут. Место встречи я назову за полчаса до встречи. Убедившись, что предмет у меня, он сообщит об этом вам, вы завизируете перевод денег. Мой доверенный человек сообщит мне из банка, что средства поступили на счет, и я отдам… предмет сделки.

– Шесть миллионов? – проговорил Лазоревский задумчиво.

– Да, и вы понимаете, что это очень невысокая цена! Другой покупатель готов заплатить гораздо больше!

Маркиз блефовал. Он не знал в точности, на какую сумму договорился со своим покупателем покойный Хорек. Те миллионы, которые он обещал в Париже участникам памятной встречи, нельзя было воспринимать всерьез – Хорек, конечно, не собирался платить исполнителям, он с самого начала планировал разделаться с ними.

С другой стороны, Леня понимал: если такой человек, как Лазоревский, хранил чемоданчик в особом сейфе, возил его с собой, не расставаясь с ним даже на несколько дней, берег как зеницу ока – значит, содержимое чемоданчика куда дороже всех его акций и вложений, всех его коллекций антиквариата и произведений искусства, вместе взятых, и олигарх не станет скупиться, чтобы вернуть свое сокровище.

– Хорошо, – проговорил наконец Лазоревский, – как я с вами завтра смогу связаться?

– Позвоните мне завтра в четырнадцать часов по этому же телефону.

На следующий день ровно в четырнадцать ноль-ноль Владимир Борисович Лазоревский сидел в своем кабинете, окруженный избранными сотрудниками службы безопасности. Он взглянул на минутную стрелку часов и набрал номер своего вчерашнего собеседника.

– Встреча состоится на платформе прибытия поездов станции метро «Купчино», – коротко сообщил квакающий, искаженный скремблером голос. Затем он быстро и четко продиктовал номер счета в мюнхенском банке.

Отключившись, Лазоревский переглянулся со своими приближенными.

– Номер определить не удалось, – доложил специалист по связи, – у него установлена блокирующая аппаратура.

– Ничего, – отмахнулся Лазоревский, – если бы вы и установили номер, это все равно ничего не дало бы. Телефон явно зарегистрирован на подставное лицо, а после операции его выбросят. Поедешь ты, – повернулся он к начальнику своей службы безопасности, – возьми с собой двоих надежных ребят, больше не нужно, они только поднимут лишний шум и привлекут к себе внимание.

Отставной генерал-майор ФСБ Лаврентий Георгиевич Урушадзе повелительно махнул рукой двоим опытным, проверенным бойцам и быстро спустился в гараж. До встречи оставалось всего тридцать пять минут, а ехать им было достаточно далеко.

За минуту до назначенного срока Лаврентий Урушадзе стоял на полупустой платформе станции метро «Купчино». Высокий, вальяжный, уже начинавший слегка полнеть пятидесятилетний мужчина, отставной генерал элитного ведомства, он редко лично занимался оперативной работой, считая, что это ему не по возрасту и не по рангу, но Лазоревский недвусмысленно приказал ему самостоятельно произвести обмен, а приказы Самого не обсуждались.

• Предыдущая
• 48/52
• Следующая