Тайное сокровище олигарха - Александрова Наталья Николаевна - Страница 50
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
Эта кодовая фраза означала, что деньги Лазоревского благополучно поступили на номерной счет.
Леня закрыл мобильник-раскладушку и убрал его в карман.
Затем он удовлетворенно кивнул напряженно ожидавшему Урушадзе и громко сказал:
– Все в порядке, трансфер закончен. Держите чемоданчик!
Сильным и аккуратным баскетбольным броском он перебросил драгоценный кейс через разделяющее две платформы пространство и через заградительную металлическую сетку.
Отставной генерал ловко поймал чемоданчик и судорожно прижал его к груди.
За спиной у Маркиза, прорвавшись сквозь входные турникеты, появились первые, самые шустрые пассажиры пригородной электрички, и тут же перрон заполнился гудящей, шумной толпой дачников. Леня поспешил смешаться с этим человеческим морем, раствориться в нем, затеряться, как лист в лесу или песчинка на пляже.
Почти в ту же минуту к платформе неторопливо подполз длинный электропоезд метро. Прежде чем он скрыл от Лениных глаз противоположную платформу, он успел разглядеть, как отставной генерал Урушадзе выполняет акробатический номер: прижимая к груди коричневый чемоданчик, пытается одновременно разговаривать по двум мобильным телефонам.
Собственно, мобильный телефон был один, второй был миниатюрным переговорным устройством ближней связи, по которому Урушадзе злобным начальственным голосом отзывал своих оперативников:
– Назад, придурки! Назад! Все равно уже упустили! Теперь у вас другая задача – меня прикрывать, я с грузом!
В мобильный телефон, который он прижимал к уху большим пальцем, Лаврентий Георгиевич говорил совсем другим голосом – раболепным и униженно-подчиненным:
– Все, Владимир Борисович, операция завершена, груз у меня. Так точно, это он, я его хорошо помню. Нет, он не вскрыт, целостность пломбы не нарушена. Так что операция успешно завершена…
– Кой черт успешно! – недовольно ответил Лазоревский. – Человек от вас ушел? Ушел! Каких от него теперь сюрпризов можно ждать?
– Не волнуйтесь, никаких сюрпризов не будет! Я ведь говорю – он не вскрыт, пломба не нарушена…
– Вот если бы вы его взяли – тогда операция действительно была бы успешной, – продолжал недовольно ворчать Лазоревский, – и утечки информации не было бы, и деньги целее… Ну, деньги, допустим, небольшие, но все равно ведь обидно… сам знаешь, копейка рубль бережет… Ладно, приезжай, нечего воздух сотрясать!
В действительности Лазоревский уже вовсе не думал о закончившейся операции, он прокручивал в голове детали Большого Блефа, идею которого ему подсказал похититель чемодана. Владимир Борисович подумал даже, что, если бы Урушадзе со своими людьми поймал этого человека, его стоило бы оставить в живых и использовать в своем аналитическом отделе, потому что мозги у него явно очень и очень неплохо варят.
А Лаврентий Георгиевич Урушадзе поджидал на пустой платформе своих оперативников, недовольно поджав губы. Он думал о том, что Лазоревский недостаточно его ценит и что тот уже совершенно зажрался, если шесть миллионов евро для него – «небольшие деньги» и даже «копейки»!
Еще он думал, что Лазоревский, конечно, очень богатый человек, но в Москве в последнее время им недовольны, и, если попробовать его сдать, можно войти в доверие к таким людям, которые сумеют по достоинству оценить опыт и способности отставного генерала ФСБ…
Дома все было плохо. То есть Энгельсина Софроновна, конечно, поддерживала чистоту в квартире, поливала Лолины цветы и вовремя кормила животных, но без хозяев бедные звери совершенно зачахли. Попугай потерял половину своих ярких перьев и вообще был каким-то потертым, кот Аскольд, встретив Маркиза в прихожей, замяукал так жалобно, что у Лени дрогнуло сердце. Кот здорово похудел, бока его запали, он сутулился при ходьбе. Манишка, раньше сверкавшая белизной, была какого-то грязно-серого цвета – как видно, коту даже умываться не хотелось, пока хозяев не было рядом.
– Мои бедные! – Лола бросила на пол корзинку, откуда тотчас раздался негодующий визг Пу И, и устремилась в кухню, чтобы разгрузить тяжеленные сумки с едой.
Пу И вылез из корзинки самостоятельно и побежал приветствовать своих хвостатых и пернатых приятелей, но те презрительно отвернулись от сытого и заласканного предателя. Пу И обиделся и немедленно напустил лужу в коридоре у входной двери.
– Мерзавец! – тут же заорала выскочившая из кухни Лола. – Вечно от тебя одна грязь! Только ешь да*censored*ганишь!
Пу И так удивился, услышав грозную отповедь от Лолы, которая вечно за него заступалась, что сел прямо в лужу. Маркиз вздохнул, решительно подхватил паршивца за шкирку и прополоскал его под краном в холодной воде. Пу И даже не посмел пикнуть.
Весь остаток дня Лола суетилась над котом и попугаем. Аскольда вымыли специальным французским шампунем для пушистых котов, промокнули шерстку розовым махровым полотенцем и расчесали массажной щеткой. Кроме того, через каждый час Лола подсовывала ему то кусочек буженинки, то ложечку паштета из гусиной печени, то кусочек вареного языка, то лососину, жаренную на решетке, пока Маркиз не прекратил это безобразие. Кот совсем объелся и лежал на боку, свесив лапы, тяжело дыша.
Попугая закармливали грецкими орехами, как рождественского гуся. Лола все сокрушалась по поводу его поредевшего хвоста и даже позвонила знакомому ветеринару.
Цветы тоже выглядели не лучшим образом, потому что воспитанный и благородный кот Аскольд, ранее никогда не позволявший себе подобного безобразия, объел все бутоны на Лолиных любимых фиалках. Но Лола не сделала ему ни единого замечания.
Прошло два дня. Лола крутилась по хозяйству, возилась с животными. Вставала она рано, в ванне по два часа не лежала, как раньше, а магазины посещала исключительно продуктовые и «Все для животных». Исподволь присматриваясь к своей подруге, Маркиз понемногу приходил в недоумение. Своей внешностью она занималась мало. То есть для любой другой женщины этого было бы достаточно, но Лола, которая раньше часами могла проводить перед зеркалом, теперь совершенно охладела к этому занятию.
С Маркизом она почти не разговаривала, просто не обращалась к нему ни за чем. Причем делала это не демонстративно, а совершенно естественно, как будто у нее просто отпала всякая необходимость с ним общаться. К Пу И она тоже относилась теперь совершенно спокойно, абсолютно ничем не выделяя его из прочих домашних питомцев.
Вообще-то положа руку на сердце, такая Лола была гораздо лучше – она не устраивала скандалов по пустякам, не своевольничала, не спорила с Леней до хрипоты и не дулась из-за каждой мелочи. Кроме того, как уже говорилось, она не занимала на два часа ванную комнату каждое утро и не валялась до полудня в постели. Маркиз долго присматривался к Лоле и наконец сильно забеспокоился, потому что уразумел нечто вопиющее: Лола совсем не играла! Она, которая раньше не могла и получаса прожить без того, чтобы не начать представлять кого-нибудь, чтобы не играть какую-нибудь роль, теперь была абсолютно естественной. Не было заботливой и любвеобильной хозяйки песика, не было молодой дамы приятной наружности, не было*censored*ганской девчонки, не было капризной примадонны – осталась обычная молодая женщина, хорошенькая и довольно молчаливая.
Спору нет, такая Лола была гораздо приятнее в общении. Но дело в том, что это была уже не Лола. Леня привык к постоянным вывертам своей подруги, ему теперь даже не хватало ее ежечасной игры, этого театра одного актера. И одного зрителя, то есть – его, Маркиза. Впервые за все время их совместного существования в их с Лолой отношениях не было никакого подтекста. Лола не пыталась вывести его из себя, заставить делать то, чего он не стал бы делать, будучи в спокойном состоянии. Она не пыталась как-то его подначивать, совершенно исчезли также из обихода их обычные, почти что семейные, перепалки. Все хозяйственные вопросы Лола способна была решить сама, поэтому и не обращалась к нему за советом. Чтобы в квартире не стояла глухая могильная тишина, Маркиз включал телевизор. Делать ему было решительно нечего, кроме как гладить кота, который после разлуки с хозяином стал необычайно сентиментальным и все время просился на колени, как маленький. Один раз Леня перехватил Лолин взгляд. Она смотрела, как он почесывал кота за ушами, и в глазах ее застыло какое-то странное выражение.
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
