Враг из прошлого - Гусев Валерий Борисович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая

Мы заглянули в сарайчик. Сети там не было. Прислоненные к стене, стояли ровными рядами весла, висели повсюду красно-белые спасательные круги.

Но не это главное. Мы увидели в этом сарайчике еще такое, что навело нас на всякие мысли…

Уголок в этом сарае, с паутиной по стенам и на окошке, был занят чем-то вроде мастерской народного умельца. Небольшой верстак и много полок. А на полках стояли всякие красивые поделки. Чего тут только не было. Фигурки людей и животных, домики, лодочки и кораблики, ангелочки, колокольчики. Некоторые фигурки были откровенно деревянные, а некоторые выглядели как из какого-нибудь металла или мрамора и даже будто из стекла.

— Ни фига! — восхитился Алешка. — Вот тебе и Лодочник! А это что? Гляди, Дим! Классная фишка!

На верстаке, зажатый в тисочки, красовался пистолет совершенно как настоящий. Точная копия «макарова». Только из дерева. Покрасить его черной краской — от настоящего не отличишь.

Алешка повертел пистолет в руках и снова закрепил его в тисочках. С большим сожалением.

Мы еще полюбовались на поделки, поискали по углам сеть. К моему удовольствию, мы ее не обнаружили.

— Ладно, — сказал я, — поехали домой, скоро родители приедут.

— Ты все-таки, Дим, папе про этого песчаного жителя пока не рассказывай. А то вдруг мы что-нибудь напутали. Может, он вполне хороший человек.

Я Алешку давно уже знаю, чуть больше десяти лет. Он, конечно, человек неожиданный. Но иногда его поступки можно предугадать. Он, разумеется, вместо сети уже что-нибудь другое придумал. Такое же не скучное. Например, вырыть у входа в пещеру яму и замаскировать ее ветками. Свалится туда песчаный житель, а мы тут как тут. Как заорем: «Ага! Попался!..»

Алешка сел за весла. Он тоже хорошо гребет. Но только все время отвлекается. На все, что видит вокруг. «Дим, рыбка плеснула. Дим, чайка тебе на голову капнула. Дим, слышишь, в лесу собака лает. Дим, красивые у меня шнурки, да? Мама от них ахнет».

И при каждой фразе ему почему-то нужно обязательно бросить весла и пожестикулировать. В конце концов я прогнал его на корму и взялся за греблю.

Из-за этих «Дим, а ты слышал? Дим, а ты видел? Дим, а ты знаешь?» мы добирались до своего берега довольно долго. И когда причалили, стало ясно, что наши родители уже приехали. Мы пошли к дому. Мама, наверное, уже что-нибудь готовила, а папа и Матвеич сидели на капитанском крыльце и о чем-то тихо разговаривали.

— Давай вокруг дома подкрадемся к ним, — шепнул мне Алешка.

— А зачем?

— Как заорем — они как подскочат!

Не знаю почему, но эта дурацкая идея мне понравилась. Мы обошли дом и притаились за углом, выбирая момент. И вдруг Алешка придержал меня за руку и приложил палец к губам. Мы замерли.

— Ну что ты, Сережа, — говорил Матвеич успокаивающим голосом, — у вас славные пацаны. Озорные, конечно, фантазеры, но честные. Они не могли это сделать.

— Тогда мне эта история, — тревожно проговорил папа, — еще больше не нравится. Я навел справки, Федор Матвеич. Ганс освободился несколько месяцев назад.

— Ерунда. Ты думаешь, он захочет снова оказаться за решеткой?

— Кто его знает? Он же неуправляемый.

— Но пистолет здесь ни при чем. И твои ребята тоже. Тем более что этот пистолет, ты же знаешь…

— Стоп! — сказал папа. — По-моему, нас подслушивают. И даже пишут на диктофон. — И папа указал на две падающие из-за угла тени на траве — одну побольше, другую поменьше. — Сдавайтесь! — крикнул папа. — Руки на капот!

Мы вышли из-за дома.

— Вы брали пистолет? — строго спросил папа.

— А что? — вопросом ответил Алешка.

— А то!

— Я два раза брал. И Димка один раз.

— А дальше?

— А дальше ничего. — Алешка невинно похлопал глазами.

Папа и Матвеич переглянулись. Папа снова хотел было что-то спросить, но тут на «мостик» выскочила сияющая мама. И радостно защебетала:

— Вот они! Все такие же! — Оглядела нас. — Боже мой, Алешка, что с твоими ногами? Куда ты дел шнурки? Дима, а ты вроде здорово поправился.

— Мы его заставляем пробу снимать на кухне. Чтобы он нас не отравил. Ты привезла для тетушки Тильды собачий корм, цветы и кофе? А то она всегда такая голодная.

— Она что, — удивилась мама, — цветы ест?

— Не знаю, — уклонился Алешка. — Она, кажется, все ест. Она тут для Димитрия песню такую пела, старинную. Романец называется. «Отвaри поскорее калитку!»

Не всегда поймешь — когда он всерьез тарахтит, а когда ехидничает.

— А я ей должен автопортрет нарисовать. В виде подсвечника. На полке. Она этого достойна. Вообще-то не ей, а ее Сене Бернару.

— Сенбернар — это ее собака?

— Верный друг. Но еще не череп.

— Все, — сказала мама. — Я спокойна. С вами все в порядке. Отварная калитка, автопортрет подсвечника, собачий череп на полке.

— И пропавший пистолет, — добавил папа.

Вот! Недаром же Сеня Бернар его облизывал! Недаром мне показалось, что в его пакете что-то есть!

— Какой пистолет? — спросила мама.

— В виде подсвечника, — хмыкнул папа. — Какой же еще?

— Ничего не понимаю, — сказала мама. — Один пистолет я уже нашла. Так у вас еще один потерялся?

Папа с Матвеичем опять переглянулись. А Лешка тут же еще туману напустил:

— И мы с Димитрием один пистолет нашли. В тисках. Некрашеный.

— Федор Матвеич, дорогой, — сказала мама, — мы вам сочувствуем.

— Да ничего, не беспокойтесь, — ответил он. — У меня еще один пистолет есть.

— Некрашеный? — упавшим голосом спросила мама. — В тисках?

— В сейфе.

— А где он, — живо заинтересовался Алешка, — этот сейф?

— Фиг найдешь, — подмигнул ему Матвеич.

И тут Алешка вдруг тоже подмигнул и хитренько заявил:

— А я уже давно его нашел. И этот ваш сейф, и этот ваш пистолет в сейфе. И эту вашу обойму с патронами.

— А это что? — спросила мама и протянула нам ладонь, на которой лежал пистолетный патрон. — В кого вы стрелять собираетесь?

Я только хлопал глазами и вертел головой.

— А это чей автопортрет? — она развернула рисунки подошв. — Левый и правый профиль?

— Так, — сказал папа. — Пошли в дом. Будем разбираться. Проведем допросы и очные ставки. И определим меру наказания. В том числе и для Матвеича. За то, что распустил свой экипаж.

— Его уже кто-то до меня распустил, — проворчал Федор Матвеич.

Мама уже успела прибраться в доме и даже частично накрыла стол, разложив на тарелках всякие городские вкусности. И тут же прикрикнула на Алешку:

— Алексей, колбасу грязными руками не хватают!

— А чистыми хватают? — спросил Алешка.

— Колбасу хватают вилками, — серьезно пояснил папа.

— А флотский борщ чем хватают?

— Какой флотский борщ? — приятно удивился папа. — А ну-ка, тащите его сюда.

— Будешь его вилкой хватать? — хихикнул Алешка. И я понял, что если нам и попадет, то не очень круто.

Мы сели за стол. Папа спросил:

— С кого начнем?

— С меня, — сказал Алешка. В одной руке он держал ложку с борщом, а в другой кусок колбасы. — Я открыл страшную тайну.

И он рассказал, что в песчаном карьере скрывается в песчаной пещере Окаянный Ганс. Он днем варит себе на костре флотский борщ и мокрые ботинки, а ночью бродит вокруг дома, чтобы напасть на Матвеича и отомстить ему за свою загубленную жизнь.

— Мы уже приготовили с Димитрием рыбную сеть, чтобы его отловить, да не успели — вы уже приехали.

Папа слушал очень внимательно и все время переглядывался с Матвеичем. А Лешка сильно увлекся своим рассказом. Даже не заметил, что закусывает флотский борщ уже не колбасой, а сыром. Мама на это смотрела с ужасом.

— А как он выглядит? — спросил папа.

— Нормально, — сказал Алешка. — В ботинках, в штанах и в куртке. — И не заметил, что в левой руке у него уже не сыр, а сникерс.

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая