Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров - Барнс Маргарет Кэмпбелл - Страница 3

Король мягко посадил ее на место.

— Кого ты хочешь видеть, милая? — нежно спросил он.

Елизавете больше всего хотелось остаться одной, но в тишине были слышны крики играющих в королевском парке детей, и она сказала:

— Пусть ко мне придет Ричард.

— Мудрое решение. Я всегда считал его хорошим компаньоном, — заметил король уходя. С порога она слышала, как он приказал кому-то привести сюда герцога Йоркского.

Ричард пришел к ней, едва удерживая в руках тяжелую книгу в кожаной обложке.

— Дикон, ты взял «Историю Трои»! — упрекнула она.

— Я знаю, я ведь немного умею читать. Я взял ее из королевской коллекции, — заметил он, глядя на нее правдивыми глазами.

— Как ты мог это сделать?

— Нам нужна была книга, чтобы провести брачную церемонию.

Он казался всем деликатным, но в нем было неприятное упрямство, нехарактерное и для остальных детей королевской семьи. А ведь ему было всего лишь десять.

— Ну, она нам пока не нужна, — сказала ему Елизавета. — Давай поставим ее на место, к остальным книгам. К счастью, отец ее не хватился. Надеюсь, на ней нет следов от росы на розовых лепестках.

— Бесс, я очень аккуратно обращался с ней.

— Я вижу.

— Что ты здесь делаешь?

— Сначала я была в моей комнате на примерке… Они все время заставляют тебя заниматься этим.

Но теперь мы здесь одни. Бесс, мне больше нравятся книги, а не одежды.

— Дикон, ты знаешь, мне кажется, что книги мне тоже очень нравятся. Да, я почти в этом уверена.

Дикон осторожно поставил тяжелую книгу на полку и стал удивленно оглядываться.

— Послушай, ты сидишь на троне! — удивленно сказал он.

— Отец сам посадил меня сюда. Ты же знаешь, что иначе я бы не стала на него садиться.

— Конечно, нет, — согласился Ричард.

— Может, на нем когда-нибудь будет сидеть Нед.

— Я надеюсь, что до этого еще пройдут годы, — заметила Елизавета.

— И что, он удобен, этот трон?

— Нет. Очень твердый, — засмеялась девушка. Ее саму удивило, что она так скоро начала смеяться.

Мальчик подошел и прижался к сестре. Ей было так приятно, что он рядом с ней. Дикон начал строить замки из маленьких шрифтов мастера Сексто-на, а Елизавета погрузилась в свои мысли. В конце концов, если не считать обиженного самолюбия, почему она так взволнована? Она никогда не видела дофина. И теперь сможет остаться в Англии вместе с Ричардом и всеми остальными. Она крепко прижала к себе мальчика, думая, что он занят строительством башни, но с этим мальчиком никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Видимо, он продолжал о чем-то серьезно думать, и эти думы, конечно, были навеяны разговорами взрослых.

— Как странно, не правда ли, Бесс, — заметил он, водружая бумажный флаг на башне. — Так много людей хотят восседать на королевском троне, невзирая на то, что там так неудобно сидеть!

Через несколько месяцев Елизавета надела новое бархатное платье, но на этот раз черного цвета. Стоя у открытого окна, она чувствовала жаркие лучи солнца. Маленькие ивы вдоль берега реки покрылись золотым пушком, и сирень наполняла ароматом дворцовый сад. Радость апрельского утра, казалось, было совершенно невозможно совместить с видом гроба, в котором лежало тело ее отца.

Эдуард IV был хорошим солдатом и большим, сильным мужчиной, он умер легко, во цвете лет — гроб его был длинным и тяжелым. Похоронщики спотыкались, когда выносили его из церкви. Сверху они казались Елизавете странными человекоподобными коротконогими созданиями. За ними под звуки реквиема следовали лорды. Над катафалком возвышалась деревянная фигура Эдуарда Плантагенета в алом сверкающем плаще и переливающейся на солнце короне. Фигура казалась очень яркой среди мрачных, в темной одежде лондонцев, пришедших поглазеть на процессию. Елизавете казалось, что ни один человек среди этой толпы не может сравниться с отцом, — перед ним все мужчины выглядели карликами.

Когда мужчины сели на коней и похоронная процессия пришла в движение, Елизавета уже не смогла сдержать крик: отец, который так любил и оберегал ее, навсегда покидал дом. Он начал свое последнее путешествие, чтобы упокоиться в Виндзоре.

Сколько же всего случилось в эти последние страшные дни!..

Шарканье подошв людей, несших гроб короля по тихой улице, казалось, вот-вот доведет ее до сумасшествия.

Ей было хуже, чем дочери любого — обыкновенного — отца. В ее горе была тревога не только за ее собственное будущее, но и за судьбу династии, судьбу страны.

Выйдя из оконной ниши, где она стояла, Елизавета подошла к родственникам, она хотела получить у них утешение. Здесь собрались все, кроме ее старшего брата. Он неожиданно, и даже странно и страшно неожиданно, стал таким важным. Сейчас он находился со своим учителем в Лэдлоу. Елизавета внимательно посмотрела на них всех — на свою мать, королеву, теперь вдовствующую, сидевшую поодаль за столом, на своих младших сестер и на Ричарда — так непривычно выглядящих.

Видеть мать ей было неприятно; возмущало, что овдовевшая женщина держится спокойно, совсем без слез. Она что-то задумала: перед ней лежало незаконченное письмо: она, как всегда, старалась держать судьбу, управлять ею. Впрочем, даже это могло казаться естественным: ведь весь двор знал, что Джейн Шор, дочь перчаточника, имела больше причин искренне оплакивать короля. Она была самой заметной из всех многочисленных возлюбленных короля. И в то же время именно из-за нее даже блеск его имени несколько померк. По ее вине он провел последние годы в бездействии и лени. И хотя он честно заработал покой своими былыми смелыми победоносными войнами, но слава, добытая им, из-за связи с Джейн Шор несколько померкла. Елизавета подумала о том, что дочь перчаточника превратилась теперь в испуганную, потерянную, беспомощную женщину.

В семнадцать лет Елизавета Плантагенет знала об изменах своего отца все. Но чувствуя его любовь к себе, она не могла понять, как унижение может так зачерстветь женское сердце, из-за перенесенного унижения — именно это произошло с ее матерью.

У нее опять потекли слезы, и она повернулась ко всем спиной. Сейчас скорбная процессия поворачивала на Кинг-Стрит, и вскоре задрапированный бархатом гроб с огромным серебряным крестом на нем окажется за поворотом реки, и его снова станут окуривать ладаном подле креста красивой деревушки Чаринг. Неужели только она одна оплакивает короля? Но прежде чем процессия пропала из виду, она услышала легкие шаги, и маленькая холодная ручонка взялась за ее руку.

— Куда они несут его? — шепотом спросил Ричард.

— В Виндзор, — ответила Елизавета, крепко держа его за руку.

Когда он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, то в ярком солнечном свете показался меньше и незащищеннее, чем всегда.

— Почему не в Тауэр, Бесс?

— Радость моя, в Тауэре люди или сидят в тюрьме, или живут некоторое время до коронации, — она тоже говорила шепотом.

— И там поселится наш брат Эдуард, до того, как его станут короновать?

— Наверное.

Он быстро обдумал проблему, как делал всегда, почему она и считал, что он очень умный и все быстро схватывает.

— Но Нед так молод, ты полагаешь, что он может быть королем?

— Ричард, ему уже тринадцать. Конечно, пока что вместо него будет править регент.

— Кто?

— Наверное, мама или дядя Ричард из Глостера.

— Мне бы хотелось, чтобы это был дядя Риверс.

— Но Риверс — всего лишь дядя с материнской стороны, из ветви Вудвилль, и в нем нет королевской крови!

Елизавета подумала, что именно в этом причина нашей неуверенности: в нашей матери не течет королевская кровь. Король тайно женился на ней, когда был совсем молодым.

Но такие проблемы не интересовали маленького Ричарда. Ему просто нравился лорд Риверс — такой веселый и простой, и нервировал дядя Ричард, при котором он смущался. Он вырвал свою руку из руки сестры и просуну голову в окно, чтобы лучше разглядеть, что происходит внизу.