Кот по имени Сабрина - Коуни Майкл Грейтрекс - Страница 10

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая

— Невелика птичка. — Он рассеянно разглядывал ее, протягивая руку за следующей. Куры, словно загипнотизированные, медленно двигались к нему. — У вас есть кошка? — спросил он, заметив спящего на тракторе Сабрину.

Холодный ужас пробежал по позвоночнику Ханны. Она потеряла над собой контроль. В этом коренастом безумце пробудился инстинкт уничтожения. ОНИ НАШЛИ КОТА, ВАЛЯВШЕГОСЯ НА КУЧКЕ ЗАДАВЛЕННЫХ КУР, ЗУБЫ ЕГО ОСКАЛЕНЫ В ПРЕДСМЕРТНОЙ СУДОРОГЕ. НО ВСЕ ЭТО БЫЛО ЕРУНДОЙ ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧТО ОНИ ОБНАРУЖИЛИ, ВОЙДЯ В ДОМ. ПОЛУОДЕТАЯ…

— Ему требуется врач, вашему коту. Я чую отсюда этот его запах.

— Кот совершенно здоров.

— Вы довольно долго живете с этой вонью, вот и не замечаете. Но другим-то сразу бьет в нос, миссис Пигго.

— Кот не воняет, как вы изволили грубо заметить, мистер Крукшанк. — Кот проснулся и, как заметила Ханна, разглядывал Лодочника с неподдельным ужасом. Звери ЗНАЛИ. — Хотя я намеревалась… э-ээ… привести его в порядок, когда в следующий раз поеду в Ванкувер.

— Я помогу вам сберечь денежки, миссис Пигго.

— И речи не может быть, чтобы я доверила вам Сабрину, мистер Крукшанк.

— Делов-то. Займет всего пару секунд. — Руки у него снова задергались.

— Попробуйте только приблизиться к коту, и я наставлю на вас ружье двенадцатого калибра, кровожадная свинья!

Сабрина умчался.

— С чего это вы так заговорили со мной, миссис Пигго?

— Убирайтесь к черту с моей земли, Крукшанк!

— С удовольствием. — Он подхватил два куриных трупика. — Если это благодарность за то, что я сделал вам по-соседски любезность, вы больше меня здесь и не увидите. В следующий раз, когда у вас замерзнут трубы, разбирайтесь с ними сами!

— У меня нет труб!

— Что же, дьявол, у вас есть?

— Не ваше чертово дело, Лодочник! Убирайтесь!

Она смотрела, как он, шаркая, уходит с висящими в длинных руках курами. Боже, как бы ей хотелось, чтобы Чарльз сейчас был рядом!

Счастье, что «ЗОЛОТАЯ ЛАНЬ» прибудет завтра.

Предел мечтаний Чарльза был достигнут за два года до его странной смерти. Луга побелели от множества овец. Семь сотен и еще шестьдесят три головы, если уж быть точным, ибо в таких вещах он всегда любил точность.

Оставалось взять еще одну, последнюю вершину.

Ее он одолеет в момент собрания Ассоциации островных овцеводов в Гангсе на острове Солтспринг.

— Отрадно видеть, что многие островные фермеры обратили свое внимание на это благодарное животное — овцу, — блеял председатель, начавший заниматься овцами чуть раньше остальных. — Овца вынослива, хорошо сопротивляется болезням, умна и прибыльна, и я уверен, что никто из присутствующих никогда не пожалеет, что вложил деньги в это дело. — После такой лукавой речи он стал вызывать всех участников совещания по очереди, а их, этих бизнесменов на пенсии, было здесь около тридцати, не считая их расфуфыренных жен.

Энтузиазм бизнесменов был настолько велик, что, представляясь, они называли не жен, а своих овец.

— Уэйн Беллами, семь штук породы дорсет даун.

— Эндрю Мак-Файл, пятнадцать овец, которые готовы ягниться.

— Мортимер Бэккер, одиннадцать особей породы суффолкских коротконогих.

Ханна почувствовала, как Чарльз буквально раздувается, предвкушая великое мгновение. Он поднялся и возвышался над этими надутыми дилетантами, как Египетский колосс.

— Чарльз Пигго, семьсот шестьдесят три овцы, дающих постоянный приплод!

Собрание уважительно онемело. Ханне показалось, что они глядели на Чарльза почти с религиозным обожанием. Пигго — имя, с которым впредь положено считаться. Пигго, овеваемый ветром славы, стоит над всем овечьим миром. ВЫПАВШАЯ МАТКА? ПИГГО, ПОЖАЛУЙСТА, ВЗГЛЯНИ! ОН ЗНАЕТ ВСЕ, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ. ОН МАГ ТЕХНОЛОГИИ ОВЦЕВОДСТВА. Затем Чарльз, уверенный в преданности Ханны его великим мечтам, не удержался и добавил:

— И моя жена Ханна.

Почему-то последние слова показались овцеводам так забавны, что зал содрогнулся от грубого хохота. Ханна почувствовала, что вспыхнула. Глупые людишки. Они только играли в овцеводов. Чарльз захватил весь рынок и мог, если бы только захотел, держать их всех в кулаке, раздавить в лепешку.

И все же смех, грянувший после пяти минут высочайшего триумфа, словно отмерил начало катастрофического падения. Чудовищная по величине отара, собранная за год со всех углов северо-запада Тихоокеанского побережья, обещавшая на следующий год троекратно увеличиться, вместо этого начала таять. Овца, купленная в одной местности, не могла сопротивляться болезням другой. Овцы забредали на болота и тонули. Овцы кидались врассыпную у самого края скалы и умирали, разбившись о камни. Овцы проглатывали вместе с водой из ручья печеночную трематоду, и она заживо съедала их изнутри. Овцы сбивались так плотно, что затаптывали друг друга до смерти. Некоторые овцы, вот глупая порода, ложились и умирали вообще безо всякой причины. Будь в этой местности побольше стервятников, небо почернело бы, когда они, эти охотники до падали, кружились бы над обильной добычей.

Поначалу Ханне нравился неизбывный оптимизм Чарльза.

— Следует отдать должное остроумию овец, их неистощимой фантазии в изобретении способов умирания, — заметил он как-то. — Благодарение Господу, что он дал нам мотыгу!

— Не очень ли это хлопотно, дорогой?

— Ерунда. Я всегда говорил, что коли у тебя есть живой скот, то надо смириться с тем, что появится и мертвый. Все будет отлично. Скоро они начнут ягниться. Тот баран, которого мы брали напрокат, был трудягой.

Фермерство несколько огрубляет Чарльза, подумала Ханна. Но только небеса знали, на что он будет похож во время ягнения.

— Сколько у нас… э-ээ… опоросных овец? — нерешительно спрашивала она.

— Ты должна изучить терминологию, если собираешься стать настоящей фермершей, Ханна, дорогая. Это называется ягнящиеся овцы. Черт, у нас будет, кажется, четыре сотни ягнящихся овец.

— Это значит, что они удвоятся, и мы будем иметь уже восемьсот стельных овец?

— Я пытаюсь втолковать тебе, Ханна, что нет таких терминов — опоросные, стельные овцы. Но ты права, может случиться, что к весне у нас будет восемь сотен овец, готовых размножаться. Или, скажем, шесть сотен, по самым скромным подсчетам. Не могу этого дождаться!

Весь ужас овцеводческого фермерства Ханна постигла той зимой, когда холода взяли некоторую дань сдохшими овцами. Как-то она прогуливалась морозным утром, и хрусткая корка у нее под ногами внезапно прогнулась. Ханна погрузилась по щиколотку в склизкое болото, из которого хлынула теплая вонь. Она попала на одно из овечьих кладбищ. Словно со стороны услышала Ханна свой каркающий, наполненный ужасом вскрик. Какой глубины была эта трупная трясина? Она уже утопала в ней по колено, а под ногами все еще колыхалась вязкая жижа. Неужто ей пришел конец? НАШЛА СТРАШНУЮ СМЕРТЬ НА ОСТРОВЕ ГАРСИЯ. ЖЕНА В ОВЕЧЬЕЙ МОГИЛЕ. МУЖ В БЕГАХ. Будь проклят Чарльз со своей дурацкой мечтой!

— Помогите! Чарльз, на помощь!

Некоторое время до нее доносилось лишь несносное блеяние домашнего скота да похоронный шелест болотной ольхи на холодном ветру. Затем, слава Богу, раздалось тра-та-ра-рах тракторного движка. Он приближался, еще скрытый вершиной холма. Высоко на шесте болталась бадья, через край которой свисала голова мертвой овцы. Затем показался и сам трактор. Чарльз, лысеющий, усохший, с ввалившимися щеками, жестко усмехался. Казалось, в те дни он получал какое-то извращенное удовольствие от бесконечных смертей. Постоянные неудачи делали его немного странным.

— Чарльз!

— Привет, моя милая! Приклеилась, а? Тут вчера овца тоже попалась. Надо будет обнести это место забором. Вот, забирайся сюда, мы тебя и вытащим. — Ловко манипулируя рычагами, он стал понемногу опускать бадью, пока она не шлепнулась прямо перед ней на зыбкую землю.

— Не стану я забираться к дохлой овце, дурак! — Эта его нечувствительность была невыносима.

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая