Маски Черного Арлекина - Яковлев Олег - Страница 5

Мертингер двигался по узкому переулку, преодолевая квартал за кварталом, держа путь от одного фонаря к следующему. Он чувствовал приближение моря, он уже слышал, как плещутся волны о берег, запах соленой воды стал настолько сильным, что у него получалось перебивать жуткую вонь, исходящую от канав по обе стороны дороги. Еще чуть-чуть... Еще немного, и он увидит то, чего не видел никогда. Море... Это описываемое в легендах и балладах-айлах прекраснейшее из чудес мира! Еще каких-то тридцать футов. Двадцать... Десять... Свернуть за угол и... Тупик. Ход преграждала глухая кирпичная стена, возле которой высились пирамиды старых бочек и ящиков. Фонарь на ближайшем доме смог высветить силуэты нескольких жалких оборванцев, которые, видимо, считали сложенные из прогнивших досок лачуги не худшим местом для ночлега, нежели нормальный дом. Разбуженные приближением всадника, они, точно грязные помойные крысы, начали шевелиться и шушукаться между собой.

– Прóклятый подери этот город, – себе под нос прорычал эльф, поворачивая коня. Должно быть, придется возвращаться на площадь с колодцем, а оттуда уже заново искать путь к морю и...

– Милорд заблудился?

Закутанный в плащ всадник вздрогнул, никак не ожидая услышать здесь подобное обращение.

«Мой Лорд», так мог бы обратиться к нему лишь эльф его Дома или же тот, кто раскрыл его личность, что само по себе казалось невозможным. Откуда же ему было знать, что на улицах Сар-Итиада самый распоследний воришка именует себя «милордом»? Конечно, ведь все они – подданные Ночного Короля, а какой же король без вельмож?

Всадник пристально посмотрел на наглеца, посмевшего таким образом завести с ним разговор. Человек оказался низкого роста, хрупкого сложения и, видимо, небольшого достатка, судя по грязным обноскам, в которые он кутался, стараясь согреться. Изучение его лица ничего не открыло эльфу, кроме разве что исключительной молодости говорившего. Странник пока еще не научился различать мимику людей и читать проявления их чувств по губам, бровям и глазам, хотя и задавался с некоторых пор этой целью.

– Милорд ищет ночлег или кабак? – вновь спросил парень.

– Я ищу стоянку кораблей, – безразличный голос холодно прозвучал из-под капюшона, проигнорировав очередного «милорда».

– О! Я могу легко проводить милорда в порт! – Грязный попрошайка заулыбался беззубым ртом. – Нет ничего надежнее верного проводника, знающего ночной Сар-Итиад как свои пять пальцев! Всего один золотой!

– Хорошо, – недолго подумав, согласился эльфийский лорд. – Проведи меня к кораблям.

Оборванец решил подзаработать, что ж, странник был не против, но при этом мальчишка ни на мгновение не избежит внимательного взгляда. Сар-Итиад не проведет готового ко всему чужака, подсунув ему даже такого, кажущегося невинным, ребенка.

Нежданный проводник подбоченился и зашагал по переулку с видом заправского фата, вышедшего под вечер прогуляться по тенистым аллеям и насладиться пением птичек. Вот только вместо аллеи здесь был грязный переулок, а из птиц лишь чайки кричали, причем так мерзко, что каждой хотелось поскорее забить что-нибудь в клюв. Мертингер направил коня следом.

– Меня зовут Жакриó, милорд, – радостно заявил молодой оборванец и одним прыжком оказался подле чужака – просто идти впереди коня он явно не собирался, решив, по-видимому, вдобавок развлечь путника интересной беседой. Признаться, на самом деле северный эльфийский лорд не любил интересные беседы. – А вас?

– Митлонд, – представился эльф чужим именем.

Лорд Мертингер придавал особое значение путешествию инкогнито, ведь, как уже говорилось, он пребывал в чужой стране, где каждый был бы не прочь либо прирезать его, либо посадить в клетку, как диковинного зверя. Тем более что в разных землях у него было много старых врагов, и совершенно незачем было лишний раз побуждать их к действию одним неосторожным словом.

– Ого! Какое интересное имя! – восхищенно присвистнул паренек, тщетно пытаясь ухватить эльфийского коня под уздцы. – Держу пари на десять звонких тенриев, что оно не ваше! А настоящее не скажете? Или вам десять золотых жалко?

Оборванец хитро улыбнулся, с равным успехом он мог бы поставить на кон все сокровища Ночного Короля – за душой у парня не было ни гроша.

– Не проси того, что не принесет тебе ни счастья, ни покоя, человек, – последовал ответ.

Паренек понял, что его вежливо попросили заткнуться. Когда Жакри обернулся, чтобы ответить так, как подобает истинному сар-итиадцу, тусклый свет уличного фонаря на одно короткое мгновение высветил облик незнакомого господина, и портовый попрошайка невольно проглотил все те слова, что вот-вот должны были сорваться с его языка. Промелькнувшее на миг под капюшоном лицо чужака было не просто страшным, оно ужасало. Подобных уродств даже в смрадных трактирах нижнего Сар-Итиада, известном месте обитания отнюдь не избалованной утонченностью черт разношерстной воровской братии, ему не доводилось видеть. В безобразных шрамах, что «украшали» его нанимателя, казалось, проглядывали следы от пяти чудовищных когтей какого-то гигантского зверя. Такое невозможно было бы скрыть даже семью слоями самого лучшего грима, но обладатель кривых отметин даже не думал скрывать их.

– Кххх... Славные шрамы, милорд... – сбивчиво пробормотал оборванец. – Не хотел бы я быть на вашем месте, должен признаться.

– Ты и так не на моем месте, – отрезал Мертингер. – Кончай свою глупую болтовню и покажи мне корабли.

– Как будет угодно милорду.

Жакри торопливо засеменил вперед, правой рукой нащупав за пазухой теплую рукоять кинжала. На всякий случай, а то еще мало ли как все обернется. Он был готов поклясться, что под плащом у незнакомого господина сокрыто кое-что подлиннее простого ножа.

Они стояли на деревянных мостках пристани, вдыхая холодный соленый бриз и вглядываясь в непроглядную воду, освещенную бледным звездным светом. Море... Мертингер был очень разочарован. Легенды лгали, а менестрели, вырвать бы им языки за такую дерзость, его сильно переоценивали. Сейчас оно казалось ему всего лишь огромной, до безбрежия, черной каменной равниной, на которую кто-то зачем-то дует, отчего ее верхняя грань вся исходит волнами. Гигантский черный обсидиан... Нет здесь той возвышенной красоты, невиданного зрелища, которое завораживает и может навечно приковать к себе взгляд. Есть лишь чернота, смола... и ничего более.

Эльф молча застыл, держа под уздцы коня, а паренек-бродяжка присел на край мостков, свесив босые ноги над волнами и болтая ими в такт прибою. Никто не мешал им – еще к сумеркам вся торговля на набережной уже прекратилась, хотя в ночном воздухе до сих пор витали терпкие запахи рыбы, смолы и краски – самых ходовых здешних товаров. Впрочем, хоть людей и не было видно, корабли никуда не делись.

– Смотрите, милорд! – Мальчишка начал восторженно показывать на темные громадины, выступающие над поверхностью воды в свете редких, свешенных с мачт фонарей. – Вон там – «Гнев Тайдерра» старика Райфена, а вот это – «Гордая Шлюха», Эовер Мерфи, ее капитан – полный болван в мореходстве, но удачлив, как Прóклятый! А здесь швартуется «Черный Лунь» Хенка, но сейчас он в море, ушел далеко на запад. А чуть поодаль – «Расписной Красавец» Джона Тобболта, самая уродливая посудина из всех, что когда-либо выходили в море! А вон там...

Мертингер внимательно посмотрел на паренька. Сияние в серых мальчишеских глазах заинтересовало его куда больше темных силуэтов потрепанных кораблей корсаров. Эльфийский лорд попытался вспомнить, когда в последний раз его самого так волновало хоть что-то в этом несчастном мире, и не смог. Он привык к равнодушию, привык к бесстрастию, обрек себя на затянувшуюся в веках душевную боль. Даже его любовь походила на холодную снежинку, застывшую навеки в его ледяном сердце. Не потому ли Аллаэ Таэль предпочла ему того человека, того самого, чтоб он никогда не рождался, пленника Логнира Арвеста? Предпочла того, в ком горел настоящий, живой огонь.