Том 1. Стихотворения - Бунин Иван Алексеевич - Страница 81
- Предыдущая
- 81/160
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
81
10. II.16
Мулы *
Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,
Ненастный день темнел и ночь была близка,
Грядой далеких гор, молочно-синеватых,
На грани мертвых вод лежали облака.
Я с острова глядел на море и на тучи,
Остановясь в пути, — и горный путь, виясь
В обрыве сизых скал, белел по дикой круче,
Где шли и шли они, под ношею клонясь.
И звук их бубенцов, размеренный, печальный,
Мне говорил о том, что я в стране чужой,
И душу той страны, глухой, патриархальной,
Далекой для меня, я постигал душой.
Вот так же шли они при Цезарях, при Реме,
И так же день темнел, и вдоль скалистых круч
Лепился городок, сырой, забытый всеми,
И человек скорбел под сводом хмурых туч.
10. II.16
Сирокко *
Гул бури за горой и грохот отдаленных
Полуночных зыбей, бушующих в бреду.
Звон, непрерывный звон кузнечиков бессонных.
И мутный лунный свет в оливковом саду.
Как фосфор, светляки мерцают под ногами;
На тусклом блеске волн, облитых серебром,
Ныряет гробом челн… Господь смешался с нами
И мчит куда-то мир в восторге бредовом.
10. II.16.
Псалтирь *
Бледно-синий загадочный лик
На увядшие розы поник,
И светильники гроб золотят,
И прозрачно струится их чад.
— Дни мои отошли, отцвели,
Я бездомный и чуждый земли:
Да возрадует дух мой господь,
В свет и жизнь облечет мою плоть!
Если крылья, как птица, возьму,
И низринусь в подземную тьму,
Если горних достигну глубин, —
Всюду ты, и всегда, и един:
Укажи мне прямые пути
И в какую мне тварь низойти.
10. II.16
Миньона *
В горах, от снега побелевших,
Туманно к вечеру синевших,
Тащилась на спине осла
Вязанка сучьев почерневших,
А я, в лохмотьях, следом шла.
Вдруг сзади крик — и вижу: сзади
Несется с гулом, полный клади,
На дышле с фонарем, дормез:
Едва метнулась я к ограде,
Как он, мелькнув, уже исчез.
В седых мехах, высок и строен,
Прекрасен, царственно спокоен
Был путешественник… Меня ль,
Босой и нищей, он достоин
И как ему меня не жаль!
Вот сплю в лачуге закопченной,
А он сравнит меня с Мадонной,
С лучом небесного огня,
Он назовет меня Миньоной
И влюбит целый мир в меня.
12. II.16
В горах («Поэзия темна, в словах не выразима…») *
Поэзия темна, в словах не выразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат,
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!
Тревогой странною и радостью томимо,
Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»
Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,
И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.
Поэзия не в том, совсем не в том, что свет
Поэзией зовет. Она в моем наследстве.
Чем я богаче им, тем больше я поэт.
Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!
12. II.16
Людмила *
На западе весною под вечер тучи сини,
Сырой землею пахнет, бальзамом тополей.
Я бросил фортепьяны, пошел гулять в долине,
Среди своих спокойных селений и полей.
Соседский сад сквозится по скатам за рекою,
Еще пустой, весенний, он грустен, как всегда.
Вон голая аллея с заветною скамьею,
Стволы берез поникших белеют в два ряда.
И видел я, как тихо ты по саду бродила,
В весеннем легком платье… Простудишься, дружок!
От тучи сад печален, а ты, моя Людмила?
От нежных дум о счастье? От чьих-то милых строк?
Ночной весенний ливень, с каким он шумом хлынул!
Как сладко в черном мраке его земля пила!
Зажгли мне восемь свечек, и я пасьянс раскинул,
И свечки длились блеском в зеркальности стола.
13. II.16
«Стена горы — до небосвода…» *
Стена горы — до небосвода.
Внизу голыш, шумит ручей.
Я напою коня у брода,
Под дымной саклею твоей.
На ледяном Казбеке блещет
Востока розовый огонь.
Бьет по воде, игриво плещет
Копытом легким потный конь.
81
- Предыдущая
- 81/160
- Следующая
