Средневековый варвар - Лондон (Логан) Кейт - Страница 10

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая

Лорм всхлипывал вслух.

— Благодарю вас, — тихо произнесла Фоллен и заторопилась к выходу.

Уайет проводил ее взглядом, и, когда он обернулся к Таллуле, его черные глаза были полны боли.

— Дети тянутся к этому парню, — заметил Норм и предложил Уайету отменный бифштекс.

Но Уайет стоял перед Таллулой, пытливым взглядом всматриваясь в самые тайные глубины ее души.

Он пугал ее. Он взял ее руку и поднес к губам. В его глазах было полно вопросов, о которых Таллуле не хотелось даже думать, не то чтобы отвечать на них.

— Фоллен не для тебя, — дрожащим голосом прошептала она.

— А как насчет тебя, Таллула Джейн? — тихо проговорил он в ее ладонь.

Таллула отдернула руку, но сохранила в ладони эти слова.

— Нет, — едва слышно ответила она и поспешила готовить молочный коктейль для Браунов.

Уайет, проследив, как Таллула подала второй кусок пирога Маку Джонсу, повернулся к выходу. Проходя мимо хозяйки кафе, он негромко сказал:

— Я провожу тебя домой. Пешком. По пути ты будешь давать мне уроки.

Как только Уайет вышел за дверь, его обступила толпа мужчин.

После недели пребывания Уайета на кухне кафе Норм смирился с этим и стал в особо напряженные часы допускать его до плиты. Он рассказывал Уайету всяческие поварские байки и с любопытством наблюдал за тем, как Таллула изо дня в день дополняет гарниры жареным луком.

Таллула не хотела смириться. Но всякий раз, когда Уайет оказывался рядом с ней, ее уверенность в себе улетучивалась.

Танцы с бывшими ухажерами лишь усугубляли ее подавленное настроение; Таллула поняла, что после Джека ни один мужчина не действовал на нее так. Ночами к ней не шел сон, и даже лукотерапия не помогала.

Во сне она слышала низкий глухой голос Уайета: «Я хочу тебя».

Когда он впервые под ее руководством готовил пирог, Таллула буквально таяла, глядя, как его огромные руки любовно колдовали над тестом. Его пальцы так же ловко управлялись с будущим пирогом, как в свое время расправляли крошечные крылышки приманки.

Отношения Уайета и Фоллен радовали Таллулу. Уайет вел себя по-дружески, не допуская никаких заигрываний. Таллула не могла запретить ему танцевать с Миракл; со щемящим сердцем она наблюдала за тем, как нежно Уайет обращается с девочкой. Казалось, эти мгновения — самое прекрасное, самое драгоценное, что есть у него в жизни. На глаза Таллулы навертывались слезы, и лук тут был ни при чем.

Каждый вечер после работы Уайет встречал ее, и начиналось взаимное обучение.

Таллула решила, что ей следует освоить технику рыбной ловли. Уайет мрачно, но терпеливо смотрел на то, как она забрасывает крючок в речку, потеряв при этом несколько его драгоценных блесен. В ответ на это Таллула объясняла, как ведет себя женщина, когда она увлечена, и предложила Уайету поменьше хмуриться, например, когда она закидывает удочку.

Уайет, похоже, честно соблюдал расстояние, на котором старалась держаться от него Таллула. Если он подходил слишком близко, у нее в животе все переворачивалось, и она спешила ускользнуть прочь. Когда Уайет появлялся в кафе, Таллула бросалась обслуживать клиентов с такой скоростью, что Норм жаловался на каторжный труд. Поэтому она переключилась на надраивание всех полированных поверхностей, какие только могла найти.

Похоже, Уайета это забавляло.

В начале второй недели июня, к недовольству мясника, Таллула отказалась от дальнейших поставок свинины — не могла забыть глазки-бусинки Лероя. Мясник раздраженно заявил, что, по его мнению, всем вегетарианцам уготована в аду самая горячая сковородка. Ведь усилившийся в последнее время интерес к рыбалке окончательно подрывал его дело.

Отец Таллулы, радостно предвкушая тот день, когда Уайет устроит демонстрацию своих снастей у него в магазине, попросил дочь непременно присутствовать. Это событие, назначенное на субботу, собрало огромное количество народу. Его должна была открывать торжественная процессия детей во главе с Лероем.

Таллула не вызывалась участвовать в этой акции. Она не просила его стоять у нее за спиной, держа ее левую руку в своей руке и управляя леской. Ее правая рука, также с помощью руки Уайета, бросила снасть в разноцветные кольца, плавающие по поверхности расположенного неподалеку от магазина спортивных товаров пруда.

Весь Элеганс был свидетелем того, как Уайет нашептывает что-то Таллуле на ухо: а говорил он о всех немыслимых вещах, которые собирается с ней сделать.

Вынужденная прижиматься к нему спиной, Таллула невольно чувствовала его желание. Впрочем, ее дрожащие ноги не оставляли сомнения в ответном чувстве. Ни от кого не ускользнула и довольная улыбка ее отца, одобрительно взирающего на них.

К радости Миракл, Уайет держал ее на одной руке, а второй закидывал блесну в выбранные ею колечки. Она была просто очарована, когда он вложил ей в руку поводок Лероя. Девочка несколько раз останавливалась во время шествия, чтобы гордо поправить водруженную на голову поросенка соломенную шляпу с цветами Провожая Таллулу домой, Уайет заметил разболтанную дверную петлю и затянул ее с помощью перочинного ножа. Таллула попыталась выпроводить его, но он медленно привлек ее к себе и поцеловал так, что она растаяла.

А может быть, она растаяла от тех слов, что говорил ей Уайет? Как он хочет ее… Внезапно Таллула поймала себя на том, что прижимается к нему, целуя с таким жаром, какого не помнила с юности. Его огромные руки прошлись по ее ребрам, она застонала, изнывая от желания ощутить их на своей груди. И, словно прочтя ее мысли, Уайет медленно и нежно обхватил ее грудь. С удовлетворением вздохнув, он провел рукой по округлым формам, и Таллула снова ощутила себя женщиной, способной внушать страсть…

В этот июньский вечер на увитом виноградом крыльце своего дома Таллула впервые в жизни испытала, что такое сидеть на коленях влюбленного мужчины. Уайет, вытащив на крыльцо массивное деревянное кресло, привлек ее к себе, устроив ее голову на своем плече, и в певучей южной манере тихо произнес:

— Таллула.

Она так испугалась, что, порывисто вскочив с его коленей, скрылась в доме.

В следующее воскресенье — заканчивалась третья неделя июня — Уайет лежал на берегу речки в одних джинсах, а Таллула старательно училась правильно закидывать удочку. Вечернее солнце словно вымазало золотым маслом смуглую кожу Уайета, и Таллула то и дело отвлекалась, поглядывая украдкой на единственную седую прядь у него в волосах, которую видела даже во сне.

— Надо оставлять женщине некоторую свободу, — рассеянно заметила Таллула, не отрывая взгляда от поднимающейся к поверхности воды форели. Почему-то рыба упорно держалась в стороне от тех мест, куда она закидывала наживку. — В определенные моменты, например когда я разгорячена после волейбола, не бросай на меня такие знойные взгляды. И потом, зачем ты прямо-таки со злобой сказал Джонни, что кончились те времена, когда можно было шлепать меня по заду?

— Ты была вспотевшая, — ответил Уайет, засовывая в рот травинку. — И я действительно был зол. Не дергай так резко.

— И что с того, что я вспотела? Видишь ли, Уайет, женщинам тоже свойственно потеть. Я трачу много сил. — Таллула вытерла потные ладони о шорты. — Никогда-никогда не говори женщине, что она потеет. Это дурной тон.

— Иди сюда, — промолвил Уайет так тихо, что его слова едва не потонули в шуме воды. Листья осин трепетали, колеблемые легким ветерком, пели птицы.

Таллула замерла с поднятой удочкой. Что-то неведомое пробудилось в ней, когда Уайет ранним утром постучал в ее окно, и это чувство снова стало разгораться в ней.

— Иди сюда, Таллула, — повторил он протяжным голосом, от которого ее всегда пронимала дрожь.

Таллула сглотнула комок в горле, вспоминая выражение его лица, когда Уайет выслушивал ее раздраженную речь по поводу «сумасшедших, просыпающихся ни свет ни заря в воскресное утро». Он не спеша окинул взглядом ее длинную футболку, обнаженные ноги, затем привлек Таллулу к себе, глухо прошептав:

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая