Набег - Григорьева Ольга - Страница 32

— Как истинная вера созидает добро, невозможное для неверующего, так козни сатаны могут вершить зло, недоступное добрым людям, — сообщил монах.

— Какие там козни! Дрых этот страж, как хорь на заморозке, — шепотом съязвил стоявший подле Сигурда крестьянин.

— Верно, зло, искушение.

Услышав знакомый голос, Сигурд вздрогнул, вытянул шею. Он не ожидал, что рыжий слуга вмешается в разговор властителей, однако тот уже стоял перед Рагнаром, мял в руках шапку, переминался с ноги на ногу.

— Видел я ее ночью. Голая шла по двору… Вернее, не шла — кралась, будто тать. А я, как только взглянул на нее, так мигом уснул.

Те, что стояли ближе и расслышали слова рыжего слуги, заохали, зашумели. Кто-то принялся креститься.

Понимая, что пропускают нечто важное, люди из задних рядов навалились на впереди стоящих. В давке кто-то громко выругался, запищал ребенок. Речь слуги полетела, передаваясь из уст в уста и обрастая новыми подробностями. Площадь забурлила, толпа надвинулась на окруживших помост урман. Харек потянул бич, Бьерн перехватил удобнее клевец, Рагнар зло зыркнул на графа. Опомнившись, правитель поднял руку, заверещал:

— Стойте, жители города Гаммабурга!

Стоять никто не собирался. За спиной Сигурда выкрикнули:

— Сучка дьявола! Бей ее!

Вслед за словами в колдунью полетел ком земли, шлепнулся на помост, рассыпался. В ответ свистнул бич берсерка, располосовал надвигающуюся толпу надвое. Толстая грудастая баба схватилась за плечо, у нее из-под пальцев брызнула кровь. Чернобородый мужик в кожаном переднике кузнеца подхватил ее, заметил кровь, побагровел:

— Ах ты, выродок!

Шагнул к Хареку. Тот жахнул бичом ему по роже. Кузнец закрыл ладонями лицо, упал. Забыв про собственную боль, грудастая баба рухнула подле него на колени, завыла. Теперь всем стало безразлично, куда и как исчез рыжий жеребец. Толпа почуяла кровь, закипела, задвигалась, выталкивая назад тех, кто слабее и трусливее.

Сигурд принялся пропихиваться к людям Бьерна. У него не было оружия, но он даже не подумал об этом. Бонд подчинялся древней силе, толкающей его навстречу драке.

На помост полетели камни. Маленькая колдунья присела на корточки, съежилась, закрыла голову руками. К ней одновременно запрыгнули Рюрик и Тортлав. Оба тонкие, юные, светловолосые, больше похожие на ангелов, что были нарисованы на картинках в монастыре, чем на воинов. Встали по обе стороны от колдуньи, защищая от камней, набросили на нее плащ, вытащили мечи. О чем-то требовательно загудел голос Рагнара, но был заглушен ржанием лошадей. Брат графа, дергая поводья и сминая конем горожан, выбрался из толпы, поскакал к крепости. Ему навстречу уже бежали воины Бернхара, на ходу натягивая кольчуги, надевая шлемы. Лучники лезли на уступы в стене, брали на прицел оставшиеся у пристани корабли северян. Заполыхали огни — факельщики готовились поджигать стрелы. Что-то повелительно выкрикнул Бьерн.

Услышав его, ведьма выпрямилась, прислонилась спиной к столбу, закрыла глаза. Ее губы зашевелились, выплескивая незнакомые Сигурду слова. Она говорила совсем негромко, однако непонятные, не имеющие никакого смысла, загадочные фразы тягучей патокой плыли над площадью, вливались в уши, глушили прочие звуки. Певучая речь набирала силу, нарастала, заставляла людей замирать на месте, застывать, словно изваяния, а ведьма уже шла по помосту навстречу толпе, широко разведя руки и шурша длинной юбкой. Сползший плащ волочился за ней тяжелым шлейфом. Первые ряды попятились.

— Господи, спаси нас! — всхлипнул кто-то.

— Господи! — вторя ему, зашелестели голоса.

— Господи!

Словно отзываясь на их мольбы, сминая колдовскую песню Айши, в монастыре зазвонили колокола. Звон был необычный — гулкий, грозный.

Подле Сигурда очутился прежний крестьянин. Протиснулся, распихивая людей локтями, сорвал с башки шапку, принялся креститься. Люди вдруг замолчали, стали толкать Сигурда, сбиваясь в сторону. Бонд поднялся на носки, вытянул шею.

Рассекая толпу, как корабль послушную воду залива, к помосту шел настоятель Ансгарий. Рядом с ним ковылял Кьятви. Лицо у старого урманина было бледным, с горячечными пятнами на щеках, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Одной рукой Кьятви придерживал на плечах дорожный корзень, а другой вел под уздцы недавнюю пропажу — рыжего жеребца, подарок короля Людовика Гаммабургу. Конь горделиво переступал точеными ногами, гнул шею, косился на людей хитрым черным глазом. Ветер взбивал гриву, мохнатые губы подергивались. Хотя на нем не было всадника, спину жеребца украшало грубое седло, совсем не подходящее под конскую стать. Справа от него покачивался колчан со стрелами, слева — пустой бурдюк. Под бурдюком на боку коня виднелся неглубокий порез, на шкуре вокруг него засохла кровяная корка.

Бернхар оторопело взирал на шествие. Люди, пропустив Ансгария и его спутников, молча смыкались за конским крупом. Рагнар что-то быстро шепнул на ухо Бьерну, ярл убрал клевец за пояс. Следуя примеру хевдинга желтоглазый берсерк спрятал бич.

Ведьма распахнула потемневшие глаза и, словно вмиг утратив силы, рухнула на колени. Рюрик присел возле нее на корточки, Тортлав продолжал стоять.

Ансгарий подошел к помосту, повернулся лицом к толпе. Сигурда вновь удивил его величественный вид. Несмотря на бедное одеяние и неброскую внешность, Ансгарий казался самым могущественным из всех собравшихся. Кьятви подвел к нему жеребца, похлопал по холке. Ансгарий выпростал из рукава правую руку, простер ее вперед, словно желая благословить толпу.

— Господь вернул нам пропажу, — гулко проговорил он.

Народ зашумел. Несколько горожан из тех, что оказались ближе к коню, принялись громко перекликаться, тыкать пальцами на колчан.

— Варги, — услышал Сигурд. — Это оружие варгов.

Коренастый грузный мужик, предводитель отряда лучников, которые охраняли крепостную стену, очутился перед настоятелем, указал на жеребца.

— Откуда ты его привел?

Вместо Ансгария ответил Кьятви:

— Я встретил его у ограды монастыря. На нем уже не было седока. Должно быть, потеряв всадника, конь сам вернулся домой.

Лучник недоверчиво прищурился, обошел жеребца, заглянул ему под брюхо, подергал упряжь, словно проверяя ее на прочность, просунул палец в разрез на бурдюке.

— След боя?

— След убийства, — возразил Кьятви. Провел рукой сверху вниз, показывая, как пеший рубит мечом сидящего на лошади всадника. — Тот, кто украл коня, был убит.

— Выходит, коня украл варг… Или варг убил того, кто украл коня, — лучник почесал подбородок, воззрился на Бернхара. — Как бы там ни было, варги давно не появлялись на нашей земле. Что их привело?

Ища помощи, правитель Гаммабурга обернулся к брату, но тот растерянно смотрел на коня.

— Ты знаешь, что их привело, Бернхар! — неожиданно громко и внятно сказал Ансгарий. — Варги идут за теми, кому мы дали пристанище. Беда идет в город.

Подтверждая его слова, в монастыре, а затем и в церкви за стенами крепости вновь заговорили колокола. Завыли предвестием скорой смерти.

— Смотрите!

Головы дружно повернулись на крик. Высокий парень в лисьей шапке, вытянув длинную руку, указывал куда-то за крышу крепости, откуда медленно текли в небо черные клубы дыма.

— Варги, — обреченно прошептал мужичок подле Сигурда. Кто-то из женщин всхлипнул.

Мгновение над головами людей висела прозрачная до боли тишина, нарушаемая лишь тревожным гулом колоколов.

— Близко! Они уже близко! — Визг прорезал ее, подобно ножу, и люди заголосили, заметались, в панике давя друг друга. Боязнь скорого нападения погнала горожан к своим домам, к семьям. Им было уже все равно, кто украл коня из монастыря и зачем, страх лишал их рассудка. Сигурда пихали со всех сторон, мелькали перекошенные лица, раззявленные в крике рты, выпученные глаза.

— Господи всемогущий, спаси и сохрани мя, грешного, — шелестел у плеча бонда голос крестьянина.

Из шевелящейся орущей толпы выскочила Ингия, упала на колени перед Ансгарием, принялась целовать полу его одеяния.