Выбери любимый жанр

Голубой экспресс делает 13 остановок (Сборник рассказов) - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 21


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

21

— Но это скорее нормально, разве не так? От удара, полученного по черепу…

— Вот именно, Югетта! Но из этого следует, что, когда Моран был оглушен, шляпа находилась у него на голове, а в таком случае она должна была смяться. Либо он снял ее до того, но тогда она не могла запачкаться кровью. Или — или, понимаете?

Югетта внимательно рассматривает своего спутника.

— Да, вы из тех, кого зовут «головастыми».

— Исходя из этих двух фактов — книги и шляпы, — нужно было лишь немного поразмышлять, чтобы объяснить исчезновение Антуана Версари.

— Таким образом, вы поняли, как он смог…

— Нет. Именно потому, что он не смог. Если бы он действительно напал на Морана, когда тот входил в свою каюту, мы обязательно увидели бы, как он убегает. А мы его не видели. С другой стороны, Моран не мог ударить сам себя. В таком случае…

— Ну-ну!

— В таком случае ударили Морана несколько раньше. Этим объясняется и его двойное виски — он нуждался в подкрепляющем, — и его нетвердая походка, из-за которой мы решили, что он уже пьян. А криво надетая шляпа просто прикрывала рану.

— Тогда почему он не сказал правду? Зачем весь этот маскарад?

— Чтобы убедить всех, что Версари удалось скрыться.

— Так, значит, по вашему мнению…

— Совсем не по моему мнению, Югетта. Продолжим наши рассуждения. Если бы Версари удалось скрыться, его, безусловно, нашли бы. Искали ведь с часа ночи. «Остров красоты» не такой уж большой корабль, и экипажу известны все укромные места.

— Ну и?

— Ну, это все равно что исчезновение из каюты. Если бы Версари находился на борту, его бы обнаружили. А раз его не нашли…

И Жан-Клод делает вид, что выкидывает небрежно завернутый в газету сверток, который лежит у него на коленях.

— Несмотря на свою рану, Моран вышел победителем. Понимаете, о чем я говорю? Поскольку иллюминатор слишком мал, чтобы через него выбросить противника, то я делаю вывод, что он поднял тело на палубу и сбросил в море. Потом почувствовал желание выпить. Поставьте себя на его место… Вот только почему Версари пытался его убить? — спросите вы. Вероятно, здесь обычное сведение счетов, да мало ли что? В любом случае теперь все встало на свои места. Зачем победителю — Морану — рассказывать, что у него украли туалетные принадлежности? Зачем он просит вас написать об этом статью? Иначе говоря, зачем ему привлекать максимум внимания к несуществующей краже?

— А действительно, зачем?

Жан-Клод издает ехидный смешок.

— Вы только сейчас об этом задумались! Я вижу лишь один возможный ответ: потому что Моран везет с Корсики что-то весьма ценное, на что претендует кое-кто еще. Благодаря покушению, жертвой которого он якобы стал, Моран будет утверждать, что его обокрали, и сможет оставить себе то, чем должен поделиться с другими… Сознайтесь, чертовски хитро придумано! Разбитая башка Морана неплохо поработала.

— Или у вас слишком богатое воображение!

Жан-Клод смотрит на окна отеля, штора в комнате Жака Морана по-прежнему опущена.

— Не возражаете, если мы немного пройдемся? Мне бы хотелось отойти отсюда, прежде чем я закончу свой рассказ… Да и о поезде нельзя забывать!

— Ах да! Ваш поезд!

Когда они оказываются вне пределов видимости «Мартинэ», Югетта спрашивает:

— Что вы еще хотели сказать?

— Точнее, показать… Вы не подержите на минуточку мой чемодан?

Жан Клод разворачивает сверток и показывает Югетте книгу «Унесенные ветром». От неожиданности та останавливается.

— Так вы за этим и залезли в его комнату?

— Именно! Но успокойтесь… На ее место я положил точно такую же, предварительно склеив страницы.

— Склеив страницы?

Жан-Клод открывает книгу. Большим пальцем он протыкает верхнюю страницу, и обнаруживается вырезанное отверстие.

— Обычно это служит портсигаром. Поставьте мой чемодан и протяните руки, Югетта.

Он переворачивает книгу. В ладони девушки падает ожерелье Барбары Штейн.

— Это доказательство того, что я не очень-то заблуждался! Верните его вашей знакомой, а для меня попросите фотографию с автографом.

Какое-то время Югетта приходит в себя, потом поспешно убирает колье в карман пиджака. Они продолжают свой путь. Через некоторое время она спрашивает:

— А как же… Моран?

— А что Моран? До Парижа он, вероятнее всего, не откроет книгу, поскольку тайник кажется безупречным.

И добавляет с какой-то детской радостью:

— В итоге получается, что он говорил правду. С той лишь разницей, что колье было спрятано не в сумочке с туалетными принадлежностями.

— А ее он сам выбросил в иллюминатор?

— Браво, Югетта! Видите, стоит только немного подумать!

— Я вижу. А вот вы все время думаете.

В конце улицы Риволи виден вокзал, и Жан-Клод машинально смотрит на часы.

— Не беспокойтесь, не опоздаете, — замечает Югетта.

— Просто я сообщил о приезде и мне бы не хотелось, чтобы дома волновались.

— Ну конечно! Папа и мама! Ладно, простите, малыш… Я вас оставляю. Не чувствую в себе сил подняться по всем этим ступеням.

— Я не сержусь.

Он протягивает ей руку.

— Счастлив был с вами познакомиться, Югетта. И приключение было забавным. По крайней мере, надолго останется воспоминание о круизе.

— Вот именно — по крайней мере!

Она смотрит, как он удаляется, размахивая чемоданом. Потом медленным шагом возвращается к морю.

Ловушка

Болье

За столом для игры в бридж четверо игроков заканчивают последнюю партию: Антонен, Винсен, Симона Далюэр, хозяйка дома, и старый кюре, друг семьи. Ночь. Просторная гостиная, обставленная в провансальском стиле, освещена несколькими высоко подвешенными лампами с пестрыми абажурами. Четверо игроков всматриваются в угол комнаты. Там, над шахматной доской, глубоко задумавшись, сидят Далюэр и совсем еще юный Поль Ламбер. Рука Далюэра медлит, лицо выражает недовольство. Поль невозмутимо, полузакрыв глаза, смотрит на своего противника. Игроки в бридж медленно подходят к ним. Они следят за игрой, и Винсен качает головой.

— Все кончено, старина, — говорит он Далюэру.

— Вас кто-нибудь учил? — спрашивает Антонен Поля Ламбера.

— Нет… Просто пролистал несколько книг.

— Тихо! — восклицает Далюэр. — Нельзя ли немного потише?

Закусив губу, он передвигает ладью. Но Поль уже сделал ход конем: по всему чувствуется, что сейчас он «добьет» Далюэра. Он поднимает голову. Симона с тревогой смотрит на него. Он улыбается милой детской улыбкой и с прекрасно разыгранным легкомыслием передвигает фигуру по доске.

— Ах, простите! — смущается он. — Я не так хотел пойти.

— Ну ничего! — говорит Далюэр. — Ход есть ход.

И хвастливо произносит:

— Шах!

Антонен и Винсен воздевают руки к небу.

— Как же так, — говорит Винсен, — он же был в ваших руках!

— Вы бы в два счета его разнесли, — добавляет Антонен.

— Но, простите… — Далюэр недоволен. — У него не было выбора. Я всегда мог остановить его слоном.

— Нет, — говорит Поль. — Если бы вы пошли слоном, я бы пошел ферзем.

Его палец совершает над шахматной доской какие-то быстрые движения, за которыми присутствующим трудно уследить. Но все понимают, что Поль не переставал вести игру по своему усмотрению. Кроме Далюэра, который прерывает спор, заявив:

— Что ж, мой мальчик, вы неплохо играете. Когда наберетесь немного опыта, станете вполне достойным игроком… Сигарету не желаете?

— Он не захотел выставлять его на посмешище перед Симоной, — шепчет Антонен на ухо Винсену. — А напрасно.

Кюре берет обоих мужчин под руки и увлекает за собой.

— Шепчетесь? А как же я? Что вы замышляете?

— О, пустяки! — тихо говорит Антонен. — Я только говорил, что игру следует всегда вести до конца — насколько это возможно. А Поль мог. Поэтому жаль. Вот и все.

Далюэр зажигает сигарету, расслабленный, довольный собой, а Симона в это время делает знак слуге принести верхнюю одежду гостей.

21
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело